Светлана Бодрунова. Современные стратегии британской политической коммуникации

Человек в постдемократии должен адекватно понимать, что стоит за такими словами, как «модернизация», «демократия», «ценности», «свобода» и т.д.

Имена:  Светлана Бодрунова

Больше десяти лет назад российское общество было шокировано «человеком, похожим на генерального прокурора» в «грязном видео». На языке британских медиатеоретиков это называется sleaze («грязь»). В те времена обычным делом были публикации прослушек, «войны компромата» и т.д. Потом пришел Путин. Взошла заря новой эпохи. «Слиз» стал куда менее популярен, а главное, как выяснилось, и менее действенным. Это видно, например, по прошлогоднему «грязному видео» с оппозиционерами.

Зато началась эпоха «подкручивания повестки дня». Британские теоретики это называют spin. «Спин» — это настоящий постмодерн, верный признак окончательного наступления постдемократии. Правительство (исполнительная власть) осуществляет различные программы — в рамках вверенного ему бюджета. Вокруг каждой программы (реформы) схватываются группы интересов. Эта схватка могла бы длиться вечно и быть игрой с нулевой суммой. В классические времена начала ХХ века политические акторы в публичном пространстве боролись за симпатии общественного мнения «по-честному». Во времена постдемократии группа политических советников (spin doctors) при исполнительной власти, консорциум мозговых трестов и медиаменеджеров продуманно создают «длинную рамку новостей», «риторический нарратив». Цель — навязать такую рамку восприятия политики, из которой потребителю медиапродукции выскочить очень трудно, если вообще возможно. И главное — потребитель как бы и не замечает рамку. Он думает, что рамки нет. Он, например, искренне думает, что «вертикаль власти» (или: «модернизация») — это нечто прямо связанное с первичной реальностью. И либо находит повсюду дивные подтверждения «укреплению вертикали», либо, напротив, клянет полное ее отсутствие...

Светлана Бодрунова опубликовала великолепную монографию о том, как «слиз», «спин» и фрейминг появились в Британии. И оказывается, все это там появилось в те же времена, что и у нас. Россия не отстает от Европы в освоении всего нового, доброго и прогрессивного. Переход от «грязного пиара» к «контролю за повесткой» в Британии произошел при Блэре. У нас это происходило в те же девяностые — нулевые. В России при Ельцине наивно дебатировали «национальную идею». При Путине никакого «тендера» уже не было. Рамка «национальной идеи» была сконструирована сверху. Вертикаль власти, равноудаленность бизнеса, суверенная демократия, восстановление государства — все это путинская «рамка». Игра с «фреймами» стала последовательной. Она превратилась в полноценную медиаполитику.

Сейчас, например, мы с интересом наблюдаем, как политическая игра президента Медведева ведется вокруг рамки под названием «модернизация». Читая книгу Бодруновой, можно с удивлением обнаружить, что сдвиг политического курса Блэра осуществлялся также с помощью этой рамки. Британские лейбористы прикладывали слово «модернизация» к чему попало. Оно не означало ничего конкретного. Но было ключом, паролем, сигнальным словом... Оно создавало целый длящийся поток риторики. С помощью которой можно было сегментировать общество на «своих» и «чужих». Например, Бернар Манен в своем анализе постдемократии пишет о том, что общественные перемены ныне происходят не потому, что в открытом публичном пространстве борются политические акторы, предлагающие свои альтернативы. Эти классические времена далеко позади. Теперь, в постдемократии, верхние элитные группы выявляют проблему, находят ее решение с помощью закрытых от общества экспертиз, вырабатывают длинную стратегию решения проблемы. А затем уже вбрасывают тему в общество. Причем уже с готовой рамкой ее восприятия. Целенаправленно раскалывают дискуссию на «за» и «против», а затем с помощью spin-технологий аккуратно добиваются «подкрутки» общественного мнения в пользу поддержки правительственного решения. Придумали всё это не в Кремле. В Кремле это лишь своевременно освоили.

Бодрунова в своей книжке дает хороший обзор того, как американские и английские медиатеоретики в нулевые годы осмысляют случившиеся перемены. Именно в это уже ушедшее десятилетие стало ясно, что людей, а особенно детей и молодежь, надо специально учить восприятию новостных потоков в медиа. Рассказывать им о фрейминге («рамках»), о том, как надо «критически воспринимать», «отстраивать сознание от потока», как нужно относиться к политической риторике, к медиаперсонам. Это не значит, что «медиаобразованный» человек должен в результате видеть в любых усилиях исполнительной власти одно коварство и «мировое зло». Просто человек в постдемократии должен адекватно понимать, что стоит за такими словами, как «модернизация», «демократия», «ценности», «свобода» и т.д., когда он их слышит в политической риторике администрации.

Власть посылает мистифицированный месседж. Но его получатель должен его демистифицировать. И принять для себя решение — поддерживать тот курс, который спрятан, «зашит» в «длинную риторическю рамку», или нет. «Медиаобразование» как задача стало обсуждаться на уровне ЮНЕСКО и ООН. Потому что критические, рефлексивные механизмы цивилизации работают на то, чтобы и в меняющемся мире — все более «массовом», все более «контролируемом» — человек сохранял возможность выбора.

Книгу С. Бодруновой надо смело рекомендовать для чтения старшеклассникам, губернаторам, сотрудникам администраций, политическим радикалам-антипутинцам, левоориентированной интеллигенции. Это лучшая на сегодня в России книга для тех, кто хочет понять, что такое медиаполитика.

* * *

В постиндустриальном обществе медиакратия становится самостоятельным и даже центральным стратегическим фактором развития, а СМИ из подсобной социальной инфраструктуры превращаются в силовой инструмент с растущим потенциалом.

С небольшими допущениями можно сказать, что за последние сто лет в Британии фактически сложилась трехпартийная система, что качественно определяет состав и поведение британской политической элиты.

…Еще одной традиционной чертой британской политической элиты является высокая степень неформальности внутриэлитарного общения. Эта традиция берет начало в эпохе Просвещения, когда формировались знаменитые британские элитарные клубы. Как отмечает профессор П. Кларк, клубная традиция заметно повлияла на британское понимание демократии как свободного представительства сообществ и ассоциаций в выборных законодательных органах. Сегодня эта традиция нашла продолжение в культуре советников по особым вопросам — spad’ов (от «special advisor»), которые формируют вокруг министра или другой публичной фигуры нечто вроде закрытого клуба или влиятельного круга, а также способствовала сращению политической и финансовой элиты во второй половине ХХ века.

Можно сказать, что финансовая элита Британии столетиями функционировала и продолжает жить как субкультура, весьма влиятельная на мировом рынке и почти незаметная среднему британцу.

…Мы можем сформулировать определение истэблишмента: истэблишмент — это относительно гомогенный, но меняющийся с течением времени элитарный мейнстрим, который персонифицирует установленный общественный строй в глазах остального общества, а также стремится сохранить свое господствующее положение как совокупный «лидер общественного сознания» и доступ к ключевым ресурсам, определяющим как общественное сознание, так и реальную жизнь остального общества. По нашему мнению, истэблишмент — это актуальная часть элитарной прослойки; в силу заинтересованности в собственном стабильном положении истэблишмент использует коммуникацию на основе проактивности.

…Сформировался новый путь рекрутирования элиты — через медиа.

…К концу века в британской политологии сложилось понимание культуры Даунинг-стрит как средоточия «серых кардиналов» и «людей в тени», а также понимание современного процесса премьерства как коллективного, где решения принимаются не единолично (премьером) и не на уровне правительства, а коллегиально в неформальном кругу близких друзей премьера.

…Кодекс госслужащего содержит рекомендацию, согласно которой оптимальным сроком службы на госдолжности является срок в три года. Однако на нарушителей этой рекомендации не налагается никаких санкций, и пресс-секретарь Бернард Ингхэм служил Тэтчер почти одиннадцать лет, а политический секретарь Марша Вильямс работала с Вильсоном во время обоих сроков его правления.

К середине 1980-х политическая партия в Британии перестала быть эффективным инструментом обретения власти, так как перестала отвечать фундаментальным запросам фрагментирующихся социальных слоев.

…Предвыборный манифест лейбористов 1983 года называли «самой длинной предсмертной запиской в истории».

…После скоропостижной смерти лидера Рабочей партии Джона Смита и выборов Блэра на пост лидера партии в 1994 году базовый комплекс текстов за подписью Блэра содержал сквозной тезис о борьбе не за устаревшие классовые потребности, а за социальные ценности в индивидуалистическом сообществе взаимозависимых субъектов.

…Кульминацией стала реализованная в 1994 году инициатива Тони Блэра переписать Статью 4 (Clause 4) партийной конституции лейбористов, утверждавшая приверженность партии борьбе за общественную собственность на средства производства и перераспределение общественных благ. <…> Политолог Ник Де Люка призывает не недооценивать этот шаг Блэра: «Одним махом Блэр убил социализм. Как только ты отказываешься от перераспределения благ, ты становишься центристом».