Современные записки-2011: Дмитрий Волчек

Голова полицейского, смерть Голубевой, Кургинян, сатана в Москве, тупица из «Афиши» и будильник Прилепин

Имена:  Дмитрий Волчек

Предыдущие выпуски:
Современные записки-2011: Алексей Цветков
Современные записки-2011: Сергей Носов

Завтра — дневник писателя ДМИТРИЯ ДАНИЛОВА (Москва)


Я начал вести дневник 1 января 2001 года. Поначалу собирался запомнить только первый год нового века и 31 декабря дневник забросить, но не сумел: привычка описывать все случившееся за день оказалась лучшим лекарством от депрессии. Я никогда не готовил дневник к печати и не вижу смысла публиковать его целиком. В этом отрывке отмечены многочисленные купюры: почти все личные обстоятельства я убрал.

15 августа. Берлин. Голова полицейского
На Кудамме, рядом с Гедехтнискирхе стоит автобус с рекламой мази от геморроя, самой кирхи не видно, ее запаковали в фальшивый небоскреб. В храм KaDeWe русские больше не ходят, только румыны. Румыния — новый цветок Европы, лучшие проститутки — румынские, Витя получил румынский паспорт, Толя скоро получит румынский паспорт, Брюс Бендерсон написал роман «Румын, история страсти», все ездят в Бухарест, там изобретательные дизайнеры, небывалые рестораны и такая же веселая жизнь, как в Праге 12 лет назад. Румынское искусство: Виктор Браунер, который в 1925 году нарисовал себя с вытекшим глазом, а через восемь лет ему этот глаз действительно выбили. Я ищу переводчика с румынского, надо издать Pagini bizare.

Выставку о нацистской полиции в берлинском историческом музее продлили до конца лета. В прошлый раз, когда я ходил на ретроспективу Бегаса, там стоял охранник с огромным алым шрамом на шее, как будто его душили гарротой, а сегодня его сменил страшный человек с пятнистым затылком. Показалось, что это витилиго на голом черепе, но нет: нечто вроде стригущего лишая, кольцами истребившего часть волос. Они специально нанимают монстров, чтобы иллюстрировали ужасы немецкой истории. Прошлогодняя выставка про Гитлера была лучше, единственная интересная вещь на этой — концлагерный рисунок Рихарда Грюне, ученика Клее, арестованного по параграфу 175. В Гуггенхайме убогие феминистские видео, расхваленные Романом Должанским. Один неплохой фильм — про тесто, которое ползет в вагинальный конвейер, но я его уже видел три года назад на Uncertain States of America.

16 августа. Райнер Феттинг, картофелепровод
С Томашем Гланцем встречаемся на выставке Райнера Феттинга в Berlinische Galerie. Весной на этом месте были берлинские фотографии Нэн Голдин, у Феттинга беспутство начинается чуть раньше, в середине 70-х. Его домашние фильмы, похожие на Last of England: сон прекрасного негра о Ф., несущемся, как гамадрил, вдоль Стены в разноцветной шубе Ван Гога; концерт Voidoids в Бруклине, и самое раннее: его друг Саломея красит губы в кафе и мажет Ф. лицо помадой, потом бесстрашно шагает у вокзала Цоо на высоких каблуках, садится в поезд метро. Саломея, воплощение порока, жив, не тронут хворью и злыми людьми. У таких людей удивительная стамина, даже Марио Банана выжил где-то среди курортных теней.

В альбоме Феттинга Manscapes портреты Могутина (на выставке нет ни одного) и Рауля. Томаш рассказывает, как он, не подумав, привел 14-летнего сына на выставку могутинских фотографий в Нью-Йорке, «а там хуи, хуи, хуи, но обратной дороги не было».

Молодой дикий Феттинг похож на молодого Герарда Реве, старый похож на старого. Старый Феттинг летом 2011 года рисует грустного негра в коричневой шляпе и жалуется, как сложно найти подходящие краски.

В соседнем зале — прекрасная маленькая акварель Гончаровой из венгерской коллекции.

Берлинскую стену начали строить 50 лет назад, в субботу была годовщина, на Унтер-ден-Линден выставка фотографий, но обойдусь: я видел стену с обеих сторон и могу рассказывать пионерам. В кафе имени Отто Дикса обсуждаем с Томашем, как мы пережили смену цивилизаций. Больше нет безнадежного мира вечно сломанных телефонов, пожиравших две копейки. Но таким же неандертальством будет выглядеть лет через десять манера Алехандро Ходоровского ежечасно делать записи в твиттере. Томаш был потрясен, когда приехал из Чехословакии в Париж и увидел, что в каждом кафе возле туалета висит исправный телефон для клиентов. Я рассказываю, как в 1989 году прилетел из красной Москвы в Сан-Франциско, вышел из такси на улице Кастро и встретил группу обнаженных усачей в кожаных трусах и сбруях. У свободного мира для всех нашлись гостинцы.

Описываю Томашу страшную вещь из пропавшей цивилизации: картофелепровод. В металлический желоб с перемычками, как у плотины, подавали картошку, нужно было ловить ее авоськой. Картошка застревала, и Матрена Ивановна помогала ей палкой. Внизу стоял ящик с гнилью. Картофелепровод незабываемо пах мертвой землей. <…>

Вечером видел в тумане крепость Кенигштайн, где томились Бакунин, Бебель и криптокальвинисты.

17 августа. Бусины Адемайта, отрезанные уши
Альбом Хорста Адемайта Secret Universe, который я купил в галерее Hamburger Bahnhof. Он был сиротой, переселенным во время войны по программе Kinderlandverschickung. Симпатичный, но уже на молодом лице тень грядущих несчастий. Поступил на курс Бойса, но рисовал пейзажи и натюрморты, и Бойс его прогнал. В 1987 году почувствовал, что на него влияют «холодные лучи» и радиация, стал покупать счетчики Гейгера. Сделал 6000 полароидов с газетой Bild, своей едой и счетчиками. Иногда снимки были полностью засвечены радиацией. Чтобы защищаться от холодных лучей прятал на теле деревянные бусины (выточил их сам на токарном станке). Диаметр бусин — 8 миллиметров, максимальная широта человеческого зрачка.

Что пишут об умершем в прошлом году художнике Хорсте Адемайте русские люди? Ни слова. Зато десятки ссылок на Хорста Адемайта, аса люфтваффе (1912−1944). Если бы Гитлер воскрес, в России его ежедневно купали бы в шампанском на Красной площади.

А поиск Acne scarf выдает аcne scars, возвращая жертв моды с небес на аптечную землю.

Проходил в подземном переходе у нац. музея мимо киоска с пиццей и вспомнил парня, который там работал. Поначалу прекрасный и девственный, он портил себя с ужасающей скоростью. Пробивал все новые дыры в ушах, бровях, носу, вставлял страшные крюки и скобы. Потом появились амфетаминовые тени под глазами. Вскоре он пропал, следом исчезла его меланхоличная мать, и пекарню заняли трудолюбивые вьетнамцы. На самоистребление, которое у других занимает десятки лет, он благоразумно потратил полтора года. Тоже secret universe.

Борис Нелепо приехал из Локарно и рассказывает о новом фильме Лорана Ашара. Маньяк работает в синефильском кинотеатре, отрубает женщинам уши и приклеивает их на плакаты Femmes femmes Веккиали. Прошлый фильм Ашара по роману Тимоти Финдли был прекрасный. У крестьянского узкоглазого мальчика мать сошла с ума, отец разорился, а брат встречался с парнями в лесу. В конце концов мальчика расстреляли, и его щуплое тело легло в основание храма семейных уз.

18 августа. Прага. Пенсионерские книги, собака и утопленник
Магазин «Москва» рекламирует новое издание «Осени патриарха», «Сумасшедший корабль» Форш, Стивена Кинга, роман «классика» Владимира Орлова, «Лизу из Ламбета» Моэма и стихи Роберта Рождественского. В списке бестселлеров — Франсуаза Саган. Не хватает только материалов XXV съезда КПСС. Все адресовано престарелому советскому инженеру, который в 1980 году восхищался тайнописью «Альтиста Данилова». Других читателей не осталось. Суровые старики-инженеры выходят из тесного магазина «Москва», прижимая к грудным клеткам тома Франсуазы Саган, и молча валятся в fosse commune.

Дожди кончились, снова прекрасная жара. Читаю My Dog Tulip. Замечательная история о том, как собака хотела поссать на утопленника, выловленного из реки, но ее бессовестно прогнали. «Люди считают забавным отрубить голову свинье и выставить в витрине, исказив ее рот в ухмылке, но как только доходит дело до их собственных трупов, тут они становятся чрезвычайно серьезными».

А вот Жерар Депардье вчера помочился в самолете на пол (сообщает нам счастливый представитель «Эр Франс»).

19 августа. 68 год, прошлые люди, смерть Голубевой
После субботнего прайда Прага выглядит по-новому, чуточку лучше. Видел человека с золотой розой на плече.

Утро в Институте изучения тоталитарных режимов на презентации книги высланного из Москвы Йозефа Паздерки. Омбудсмен Лукин, похожий на свихнувшегося бобра, несет околесицу о том, как толст был комментатор Бовин. Генерал Генералович Воробьев, выводивший войска из Чехословакии (поручили вывести за пять лет, но уложился в полтора года) объясняет: «Армия иностранного государства всегда раздражает обывателей: тренировочные полеты, стрельбы, шум». «Вот главная проблема оккупации, — шепотом говорит Томаш. — Слишком шумно». Под занавес из заднего ряда поднимается старик и начинает кричать о том, что он в 1945 году видел, как выгоняли немцев — убрались за два дня; переводчица смягчает его слова для московского генерала. Бывший член комиссии по выводу сов. войск с чешской стороны сидит рядом со мной, загорелый, довольный, в лакированных ботинках «Прада».

Повсюду бродят и бормочут тени 91 года: Станкевич, Степанков, брюзгливый Явлинский, Бурбулис, Хасбулатов, Олег Румянцев. Даже Яркевич восстал из преисподней и жалуется, что его и Нарбикову не печатают.

Саша Рар думал, что Станкевич станет диктатором России, в «Независимой газете» думали, что Яркевич станет Достоевским, но получилось слегка по-другому.

Умерла Катя Голубева, 44 года, в субботу хоронят на Пер-Лашез. Она была замечательная в «Мне не спится», когда (как и мы все) въезжала в Париж на дурацкой советской машине с открытым окном. Героин? Позвонил в Париж Диме С., он удивляется: «Нет, Голубеву не знаю, но был знаком с Гурченко».

20 августа. Смерть Руиса, Григорьянц о Синявском
Тридцать лет назад я посмотрел во французском консульстве в Ленинграде «Три кроны матроса», и всё в моей жизни изменилось. С Раулем Руисом я разговаривал всего четыре раза (ехал в лифте, зазвонил телефон, незнакомый французский номер: думал, что это К., а это был сам Руис!), но мало о ком из близких людей я думал за эти тридцать лет так часто.

Теперь он умер, а скоро кончится и моя история. Мы приехали с Катей Голубевой в Париж, но это было в прошедшем прошлом, и нет уже той машины, тех сигарет, того Парижа и тех крон матроса, все это никому не интересно. <…>

Григорьянц прислал текст о Синявском, полувоспоминания-полуобличение: будто бы это был очередной «Трест», многолетняя операция, чтобы создать убедительного агента влияния на Западе. Один из главных аргументов я и прежде знал: что Розановой разрешили сначала открыть ювелирную мастерскую (смешная история о том, как она продала жене Григорьянца кольцо с распиленными жемчужинами), а потом вывезти во Францию коллекцию икон. Про иконы очень интересно: как Г., сидя у Розановой, чувствовал взгляд «Св. Георгия на черном коне», которого потом уничтожил реставратор в Лондоне. Оказывается, Синявские купили под Парижем дом Гюисманса (но без инкрустированной черепахи). <…>

21 августа. Кургинян, проститутка Василиса, бедный Рубен
Как странно, что Кургинян жив и стал кумиром миллионов. Я с ним познакомился в 87 году, и уже тогда он мне показался анахроничным. Ему было всего 38, но выглядел бериеподобным старцем. Увлекался каким-то пыльным бредом — романами Василия Белова и Юрия Бондарева — и пытался делать из них экспериментальные пьесы для своего кукольного театра со всякими маоистскими выебонами, устаревшими в 1969 году. Публике, читавшей тогда «Собачье сердце» вперемешку с Гроссманом, все это не нравилось, и Кургинян переквалифицировался в цыганского барона. Обещал замысловатые катаклизмы, которые никогда не случались. Сейчас распускают слухи про его истории с театральными мальчиками, но я в это не верю, у таких людей либидо уходит в чернильницу. Огромная рукопись Брейвика — типичный Кургинян. Если разобрать его тексты, проявится гурджиевская болтовня, письма Вельзевула своему внуку с рекомендациями, как выдавать крашеных воробьев за канареек. Но на советских болванов вроде Крючкова и Ельцина его «матлингвистика» действовала магически. Так он захватил огромные угодья, еще в начале 90-х появилась целая фабрика смерти на Садовой, где сделали лоботомию Мише Леонтьеву. Заглянул на сайт Кургиняна и обнаружил, что последняя и единственная его театральная постановка — «метафизическая драма в стихах» собственного сочинения. Осталось только добавить танцы дервишей для зажиточных вдов.

К. рассказывает, как Кургинян пригласил к себе в Кремль (!) Пятигорского с женой и начал распинаться о «социалистической империи». Вежливый Пятигорский слушал, а жена вдруг сказала сурово: «Слушай, пойдем отсюда нахуй».

Мой ненаписанный бестселлер: «Как в 45 лет снова стать новым диким».

20 лет назад, 21 августа 1991 года, я пришел в гостиницу «Интурист» на Тверской, и там была непривычная тишина, как в Эрмитаже, и какой-то угнетающий полумрак, CNN в холле рассказывал ужасы про танки, а на диванчике сбоку сидели две проститутки, Василиса и ее подруга, и плакали навзрыд. У Василисы определился жених-финик, она уже собиралась сваливать и подала на загранпаспорт, но теперь коммунисты вернулись и паспорт, разумеется, не дадут. Это было самое дорогое место в Москве, в чашке кофе плавала годовая зарплата ивановской ткачихи.

Отчего-то вспомнил Аврору Гальего и буквально через час прочитал, что Рубен упал на рельсы в вашингтонском метро, на него свалилась стокилограммовая коляска, и он страшно изувечен. Какой-то демон управляет судьбой этой семьи, швыряет их всех, как картошку.

Ссылки

• Современные записки-2011: Сергей Носов, 21.09.2011
• Современные записки-2011: Алексей Цветков, 20.09.2011
• Дмитрий Волчек: «У монстра нет ни вкуса, ни совести. А у нас есть», 26.04.2010