И где же новизна?

АНДРЕЙ ПЛАХОВ полемизирует с Оливье Пером и анализирует гламурную «десятку нулевых» издательства Phaidon

Имена:  Александр Сокуров · Альберт Серра · Андрей Звягинцев · Апичатпонг Вирасетакун · Ари Фолман · Брийанте Мендоса · Брюс Ля Брюс · Винсент Галло · Джадд Апатоу · Изильд Ле Беско · Карлос Рейгадас · Квентин Тарантино · Кьяра Мастроянни · Ли Хунци · Лисандро Алонсо · Марен Аде · Оливье Пер · Педро Кошта · Стив Маккуин · Цзя Чжанке · Ширин Нешат · Эрик Ку · Эрик Ромер

Тема итогов и рейтингов кинематографических нулевых, впервые поднятая в конце 2009 года, оказалась не исчерпана и на финише 2010-го. За год в подходе к ней стало не меньше и не больше консенсуса, но появились новые вопросы. Они возникли, в частности, с выходом в свет еще одного амбициозного — не рейтинга даже, а увесистого и дорогущего (70 евро) тома издательства Phaidon – Take 100. The Future of Film. 100 New Directors. О нем – чуть ниже.

Главным событием года с этой точки зрения стала каннонизация (она же – канонизация) Апичатпонга Вирасетакуна, осененного «Золотой пальмовой ветвью». Помог ли кризис, слабая программа каннского конкурса, не важно: тайский маргинал, за чьими фильмами фестивали раньше охотились ради фана и экзотики, после «Дядюшки Бунми, который помнит свои прошлые жизни» возведен в современные классики. Таким образом, нулевые на своем исходе получили право на гарантированное место в вечности.

Еще раньше это произошло с другим лидером нулевых: Цзя Чжанке победил в сильнейшем венецианском конкурсе 2006 года и был награжден «Золотым львом». Однако многие режиссеры, фигурирующие в рейтингах десятилетия и сформировавшиеся именно в эти годы, так и остались любимцами критиков, фестивальных отборщиков и других киногурманов, но не получили ни более высокого статуса, ни широкой известности.

Именно об этом говорил в интервью OPENSPACE.RU Оливье Пер, считающийся самым прогрессивным фестивальным куратором нулевых: «Выросло первое поколение талантливых режиссеров, у которых нет зрителя». В какой-то степени это и признание собственного бессилия: попытки превратить в оазис новой классики сначала «Двухнедельник режиссеров» в Каннах, а в этом году фестиваль в Локарно – свою новую вотчину – к полному успеху не привели.

Достаточно назвать ударные фильмы, отобранные Пером для конкурса Локарно: «Мужчина в ванной» Кристофа Оноре, «Зомби из Лос-Анджелеса» Брюса Ла Брюса, «Подонки» Изильд Ле Беско. Они раскачали сонную лодку Локарнского фестиваля, однако в силу своего несовершенства (а вовсе не тематической маргинальности) остались без призов, хотя жюри собиралось Пером из его креатур и близких друзей. Они предпочли «Зимние каникулы» Ли Хунци, которого сразу назвали китайским Джармушем. Четверть века назад нынешний американский классик победил в том же Локарно с фильмом «Страннее рая». А его режиссерский дебют назывался, если переводить дословно, «Постоянные каникулы». Так что все знакомо, и где же новизна?

Любопытно, что история в миниатюре повторилась на российских фестивалях «2morrow/Завтра» и «2-in-1», для отборщиков которых Пер, судя по многому, служит ролевой моделью. И «Зомби из Лос-Анджелеса», и «Подонки» прошли без особого ажиотажа, а те же «Зимние каникулы» были отмечены и официальным, и жюри молодой критики. Между тем если фестивальные конкурсы вообще нужны, то для того, чтобы в них брали верх концептуальные, провокативные режиссеры и рождались новые лидеры. Так, в 2000-м в Каннах победила «Танцующая в темноте» Триера. А в 2010-м – «Дядюшка Бунми» Вирасетакуна. Как влияют Жиль Жакоб и Тьерри Фремо на свои жюри – великая тайна. Но если бы эти фильмы не выиграли конкурс, вся политика кураторов пошла бы прахом.

Еще больше сомнений вызвала у меня составленная лично Оливье Пером для журнала Cinemascope «десятка нулевых». Я думал об этом десятилетии гораздо лучше. Конечно, каждый имеет право любить «Черную книгу» – симпатичную, с моей точки зрения, только тем, что Пол Верховен не отказал себе в удовольствии показать зоологический прагматизм своих соотечественников-голландцев. Или никак не относящуюся к признанным вершинам Эрика Ромера его позднюю трилогию. Или «Доказательство смерти» Тарантино. Или даже осмеянного в Каннах «Бурого кролика» Винсента Галло, присовокупив к нему «Русский ковчег» Александра Сокурова (вот бы он подивился степени критической экстравагантности и всеядности). Есть в списке несколько фильмов, которые действительно можно отнести к открытиям нулевых годов: киноработы Педро Кошты, Альберта Серры, Лисандро Алонсо. Но на своих любимцев Пер излил столько дифирамбов (ослепительный, потрясающий, неописуемое кино космических масштабов, гениальный рассказчик, тайный шедевр, формальное совершенство, наш великий современник), что дай Бог им оправдать эти авансы в ближайшие полвека. В склонности этого куратора к доходящим до нелепости преувеличениям можно было убедиться в Локарно, где он комментировал события фестиваля в ежедневной газете. И договорился до того, что присутствие Кьяры Мастроянни делает Локарно «самым гламурным фестивалем на планете».

Не вполне адекватный пафос отличает и издание Phaidon: книга напечатана на толстенной бумаге почти толщины картона и оформлена как настоящий художественный альбом, где по одному фильму каждого из ста «режиссеров будущего» представлено с роскошными иллюстрациями. Так подавали в книжных репродукциях только больших живописцев, а из кинематографистов – рисунки Феллини, декорации и костюмы Висконти. Здорово, конечно, что находятся финансисты такого уровня для «гламурного» издания не только модных журналов, но и радикальных чилийских, индонезийских, эстонских режиссеров. И, однако, немного странно смотрится в этом шикарном дизайне какой-нибудь скромный румынский или алжирский фильм.

О самом подборе режиссеров для Take 100 можно, как обычно, спорить, но достаточно увидеть имена тех, кто отбирал кандидатов в новый век, чтобы понять: иным этот выбор быть не мог. Это все те же фестивальные кураторы, самые известные из которых – знакомый нам Оливье Пер, Пирс Хэндлинг из Торонто, Кристоф Терхехте с Берлинского форума и, естественно, Марко Мюллер из Венеции. Каждый из них стремится «провести» в отряд режиссеров будущего участников своих фестивалей и программ. Иногда интересы пересекаются, и в книге появляются фигуры, которые должны там быть и могли быть предложены едва ли не любым из кураторов: те же Лисандро Алонсо, Альберт Серра, Мигель Гомеш, а также Ари Фолман, Эрик Ку, Брийанте Мендоза, Карлос Рейгадас, Марен Аде, Джадд Апатов.

Однако есть и такие, что попали «по блату» – часто за медийную известность и заслуги в других видах искусства. Если за Стива Маккуина, как кинорежиссера с его единственным – но каким! – фильмом «Голод», я спокоен, то Ширин Нешат («Женщины без мужчин»), хоть ей и присудили в Венеции поспешный приз за режиссуру, пока все равно остается художницей, а не кинематографисткой. Так же как Том Форд – дизайнером. «Одинокий мужчина» – качественный фильм, но трудно вообразить, чтобы он дал хоть какой-то импульс развитию кино.

Другой тип «блата» иллюстрируется, например, тем фактом, что Турция вышла в топ по числу «режиссеров будущего». Объясняется это не только оживлением кинематографической жизни в этой стране, но и тем, что среди десяти экспертов оказалась Азизе Тан, директриса Стамбульского фестиваля. Общий геокультурный расклад новой кинематографической энергии, согласно книге, таков: США – 18 имен, Франция и Китай – по 7, Корея – 6, Германия и Турция – по 5, Великобритания, Филиппины и Румыния – по 4, Мексика, Испания и Португалия – по 3. Отставшую от мировой моды (за вычетом румын) Восточную Европу представляют Венгрия, Босния и Эстония – по одному месту.

Столько же, не более, досталось и России, причем место в книге ей отведено самое последнее, поскольку герои поставлены по алфавиту, а представляет нас Andrei Zvyagintsev, на букву Z. Это, конечно, случайность, как и то, что американец Джадд Апатов носит фамилию на A. Но отсутствие всех режиссеров российской «новой волны» (Звягинцев к ней не относится, вписываясь в более раннюю традицию) вряд ли случайно. Даже Алексей Герман-младший, награжденный «Серебряным львом» в Венеции, не вошел в список Мюллера. Впрочем, в сотне нет ни одного (!) итальянского, так же как иранского режиссера, если не считать эмигрантки Ширин Нешат. Видимо, недавно славная в кинематографе буква I тоже фатально вышла из моды.