Дмитрий Месхиев и другие

Сначала все думали, что за новой культурной политикой городских властей маячит призрак цензуры, потом – что призрак рейдерства, но, кажется, это просто тотальный демпинг

Имена:  Василий Кичеджи · Дмитрий Месхиев

В конце января петербургская театральная общественность была не на шутку взбудоражена. Вице-губернатор В.Н. Кичеджи, курирующий вопросы культуры в местном правительстве, посетил премьеру шоу «Кабаре в стиле Э…» в Театре эстрады им. Аркадия Райкина и — о ужас! — вернулся оттуда с «неоднозначным впечатлением». Нет, к зрелищу претензий не было. Но то, что публика в партере сидит за столиками, ее обслуживают, как в ресторане, а в третьем акте предлагают еще и потанцевать под живую музыку, — все это показалось вице-губернатору развлечением, «характерным для частных театров, но не для государственных». Председателю петербургского комитета по культуре Дмитрию Месхиеву было поручено задуматься о роли вверенного ему комитета «в механизме принятия решений о появлении новых спектаклей на петербургских сценах — от заявки до реализации идеи». Продравшиеся сквозь канцелярит были шокированы.

«Цензура!!!» — выдохнула петербургская интеллигенция.

Это страшное слово, что и говорить. Действительно, чем иным является начальственный запрос, как не грубым вмешательством чиновничества в тонкую и трепетную сферу художественного творчества? Как не понять возмущение Юрия Гальцева, возглавляющего Театр эстрады, чью музу должны теперь освидетельствовать на предмет соответствия государственным стандартам? Как не встревожиться за судьбу других петербургских художников? Разве это не цензура?!

Ну вообще-то есть варианты.

Если признать художественно целесообразным тот факт, что недавно отремонтированный Театр эстрады отдан Юрию Гальцеву, артисту специфического комического дарования, снискавшего ему славу среди стойких «аншлаговцев», — то стоит ли надеяться, что его театр вдруг порадует публику «Тимоном Афинским» или «В ожидании Годо»? И надо ли вменять это ему в обязанность? Можно ли вообще сделать бурлеск местного разлива более «государственным»?

Если никого не смущает щедрый подарок в виде нового превосходного здания неподалеку от центра, сделанный прежним городским правительством театру «Буфф» (!), то отчего в Театре эстрады не потанцевать публике? «Стиль Э…» как таковой давно уже не только считается вполне приемлемым в Петербурге, но и является предметом тайного вожделения для «колеблющихся» театров, все еще «академических» по чистому недоразумению. А впрочем, и они нет-нет, да и соблазняются. Однако никакой «цензуре» отродясь не подвергались. Собственно, и теперь: шокировавшее общественность распоряжение чиновника на суть зрелища ничуть не посягало.

Мы пугаем друг друга «цензурой», потому что привыкли готовиться к той войне, что уже закончилась. Маленький скандал в январском Петербурге — это история о чем угодно, только не о цензуре. История далеко не первая и вовсе не самая забавная в городе: тут еще при прежнем культурном руководстве были запрещены афиши спектакля «Монологи вагины» — там содержалось неприличное слово, способное дурно повлиять на умы школьников. Некоторые школьники наверняка решили, что это слово — «монолог». А совсем недавно — тишайше — было рекомендовано убрать из богомоловского «Лира» православные иконы.

Есть во всей этой истории с Гальцевым и другой нюанс. В правительстве Петербурга произошла не просто перестановка управленческих кадров, но и смена конфидентов. По воле рока едва ли не ключевой фигурой зимней питерской культурной междоусобицы оказался Рудольф Фурманов, держатель частного театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова, пожилой антрепренер с незадачливой, преимущественно комической репутацией, фаворит нового губернатора города в статусе советника по культуре. Ну так вот — по слухам, все претензии вице-губернатора к столикам и танцам в Театре эстрады вызваны аппетитами губернаторского конфидента. Все-таки здание Театра эстрады — практически на Невском. Цензура, регламентирующая наличие столиков и танцев, опасна, лишь если выводы могут быть сделаны в чьих-то личных интересах. Если кому-то обещано здание Театра эстрады — сработают и столики. Если «наверху» решение не принято — никакая пресса и никакая комиссия со «стилем Э…» в Петербурге не справятся.

Но, с другой стороны, Василий Николаевич уже не раз сердился. Сердился на «Золотой софит» (церемония, по его мнению, прошла по-дурацки), требуя «наказать виновных по всей строгости», — и что? Да ничего. Распоряжался вице-губернатор разобраться и с многострадальным Домом ветеранов сцены — обмен начальственными обещаниями, победными реляциями и отчаянными ветеранскими жалобами не прекращается до сих пор. Сердился г-н Кичеджи то ли на Театр комедии, то ли на журналистку Жанну Зарецкую, которой этот театр не нравится, — и что? Создали даже комиссию, дабы «все разъяснить», — и разъяснили: работа театра признана «в целом удовлетворительной». Того, что результат шумной комиссарской деятельности вышел какой-то «вялый», не смогла скрыть даже чиновница комитета по культуре. Пугали тем, что такие комиссии создадут по всем театрам города. Кто-то даже успел испугаться. Из молодых, необстрелянных. Но поскольку работу любого театра наверняка должны признать «в целом удовлетворительной» (сравнение с казаковской Комедией уверенно выдержит подавляющее большинство) — и эту затею можно считать то ли «выпусканием пара», то ли его производством. Вопрос только в количестве дополнительных отчетных бумажек, которыми будут обмениваться разные комитеты.

А в это время в том же самом городе…

Пока театральная общественность увлеченно надувала мыльные пузыри, Петербург уже начал пожинать реальные плоды новой культурной политики. Государство наконец разобралось, как ему финансировать театры. Заодно и определилось с тем, чем эти театры для него, государства, являются. Они являются помещениями, в которых населению оказываются некие услуги, и соответственно оплата этих услуг — то есть госфинансирование — будет тем больше, чем больше единиц населения обслужено. То есть единственным критерием успешности выполнения этого «госзадания» считается количество проданных билетов. Даже не сумма выручки, что характерно, а именно количество.

Творческий поиск теперь не просто невыгоден — он самоубийствен. Да что поиск! Выпускать новые дорогостоящие спектакли, приглашая серьезных режиссеров, в принципе незачем — если можно до одури прокатывать старые, изредка разбавляя их худосочными маломерными премьерами.

Финансирование «от билета» — это прямое потакание вкусам «случайного зрителя», уничтожение всего того, что было сделано лучшими театрами города для образования своей публики — вдумчивой и неравнодушной. Это в конечном итоге откровенная ставка на посредственность. И зрительскую, и режиссерскую, и актерскую. А поскольку продумать последствия — кроме вожделенной «стабильности» и удовлетворения массового спроса — дело непосильное, то под угрозой сразу же оказались и городские театральные фестивали, включая «Балтийский дом» (эта публика почему-то не идет в счет), и бездомные театры, играющие свои спектакли на чужих площадках (они теперь невыгодны хозяевам), не говоря уже о независимых театрах, которые поддерживать решительно некому. И это происходит как раз тогда, когда только-только в Петербурге стали появляться интересные молодые режиссеры и стихийно собираться перспективные театральные коллективы — им было так трудно вставать на ноги, а вот похоронить их ничего не стоит.

Впрочем, председателя комитета по культуре Дмитрия Месхиева волнует не столько рентабельность, сколько масштабы. Чего? Всего. Все в городе должно быть крупнее и ярче: фестивали, акции, мероприятия. Из нескольких независимых вполне успешных кинофестивалей теперь сделают один Кинофорум, зато гигантский. Театральные фестивали замерли в предчувствии катастрофы — не беда, городу нужен один, общероссийский. Молодежная театральная премия «Прорыв» неинтересна, если она тоже не станет всероссийской (и тем самым лишится возможности пристально вглядываться в первые несовершенные шаги молодых дарований, занявшись обзором гарантированных шедевров). Что даст это всеобщее объединение и укрупнение, кроме, конечно же, приятного слияния финансовых потоков? Давайте из вежливости сделаем вид, что нам требуется время для ответа.

Ведь на самом деле петербургская культура просто пропадает без международного фестиваля фейерверков и фестиваля световых шоу — их, как и другие акции, решено проводить поздней осенью и зимой, когда сырая питерская погода, по мнению Дмитрия Месхиева, окажется наиболее благоприятной для туристов, которых с неизбежностью привлекут в город яркие огни, фантастические масштабы мероприятий и неотвратимый насморк.

А пока не все колоссальные планы еще осуществились (но буквально уже вот-вот), Дмитрий Месхиев успел распорядиться судьбой кинотеатра «Родина», уволив его директора А.В. Караваеву и воплотив свою давнюю идею по слиянию «Родины» с Домом кино. Решено, что «Родина» будет возрождать традиции первого детского кинотеатра в России. Дело хорошее. Только если не знать, что «Родина» была единственным в городе кинотеатром, где показывалось некоммерческое кино, одна за другой следовали интереснейшие программы, где фильмы показывали с пленки, — словом, в Петербурге был свой Музей кино, а теперь его просто нет. И это уже не говоря о том, что битва за киностудию «Ленфильм», где противниками Месхиева оказались Алексей Герман и Александр Сокуров, все еще продолжается.

Зато вверенный Месхиеву комитет по культуре успел проявить нечто вроде задорной смекалки, доказав, как он заботится о зрителях. В День всех влюбленных, то бишь 14 февраля, театрам и кинотеатрам городского подчинения высочайше предписано продавать билеты на свои мероприятия по 10 рублей. Городские музеи до сих пор в себя приходят после того, как в дни школьных каникул их обязали пускать школьников бесплатно. Тут ведь что дорого (во всех смыслах) — компенсировать театрам затраты никто не собирается. Пускай сами как-нибудь. Некоторые театры сразу отказались «стать Валентиной». Иные «тряхнули стариной» — сыграют за червонец и на червонец. Объявленное в афише участие Александринки сомнительно — там как раз дают «Иванов», мест раз-два и обчелся.

Еще забавнее ситуация с кинопоказом. Поначалу влюбленным были обещаны «Фауст», «Опасный метод» и «Кожа, в которой я живу». Но не тут-то было. Зрители получат «Джейн Эйр», «Любовь. Инструкция по применению» и «Океаны» — как «более соответствующие духу Дня влюбленных». Перемены показательны сами по себе. Особая история — с сокуровским фильмом. Поскольку «по инстанциям» были распространены письма бдительных граждан, которые были обеспокоены демонстрацией в «Фаусте» половых органов, привезенным из Германии (!) Мефистофелем и вообще пропагандой дьявола за десять рублей. Комитет по культуре, обретя в лице жаждущих «инструкций по применению любви» свою репрезентативную публику, прислушался к ее мнению.

Множество разнообразных причин породило тот глубочайший кризис экспертной оценки, с последствиями которого мы сейчас имеем дело, но очевидно, что полное вытеснение профессиональных критериев за пределы театрального производства рано или поздно приведет к художественному коллапсу. Дешевые билеты — это не разовая популистская акция, это планомерная политика. Это средство не повысить посещаемость, а понизить зрительский вкус. Демпинговые цены — лишь часть игры на понижение, в которую рискует заиграться вся петербургская культура. И это — куда более серьезная проблема, чем все цензурные фантомы.

Ведь тогда нам и впрямь останутся одни только фейерверки.​

P.S. Комитет по культуре в конце концов пообещал театрам компенсировать затраты. Однако с момента объявления «акции» рынок театральных билетов рухнул: билеты практически перестали покупать в ожидании халявы и сегодня, 9 февраля, начали сметать билеты на любые спектакли на 14-е число. А вот затраты на некупленные билеты театрам уже никто, естественно, компенсировать не будет.​

Ссылки

• Иван Чувиляев. Фонтан тревоги нашей, 09.02.2012