Гражданское неповиновение предполагает, что личная ответственность человека за происходящее может оказаться важнее необходимости подчиняться букве закона.
Просмотров: 30348
История гражданского неповиновения от Сократа до Мартина Лютера Кинга
Страницы:
Еще в древности был заложен и другой вариант гражданского неповиновения: полное отрицание каких-либо норм и правил. Так вел себя Диоген, которого Платон называл «Сократом, сошедшим с ума». Диоген и правда вел себя как безумец. Он, как мы знаем, жил в бочке, вернее, в глиняном пифосе, просил Александра Македонского не загораживать ему солнце, называл себя «собака Диоген»,
Читать!
В течение многих последовавших за античностью веков гражданского неповиновения в его ненасильственной форме практически не существовало. Хотя в какой-то мере им было поведение первых христиан, которые не сопротивлялись своим мучителям, отправлявшим их на съедение диким зверям. Таковы знаменитые слова святой Бландины из Лиона. Когда ее подвергали ужасным пыткам, она, по словам автора жития, все время повторяла одну фразу: « Мы христиане, мы не делаем ничего дурного». Это тоже вариант гражданского неповиновения.
Но в общем и целом в течение примерно двух тысяч лет все те, кому не нравилась власть, сразу же хватались за оружие. Так продолжалось до XVIII века, то есть до того периода, когда начало возникать гражданское общество в его теперешних формах. Вместе с ним стало возрождаться и гражданское неповиновение. Одним из первых его примеров была знаменитая клятва в Зале для игры в мяч.
В 1789 году Людовик XVI после полуторавекового перерыва созвал Генеральные штаты в надежде справиться с финансовым кризисом, терзавшим страну. Генеральные штаты во Франции были представлены духовенством, дворянством и третьим сословием, буржуазией. В рамках Генеральных штатов представители буржуазии выступили с требованиями, на которые король не хотел соглашаться. В результате третье сословие и присоединившаяся к ним часть дворян и духовенства объявили себя Национальным собранием и заявили, что они выражают интересы всего французского народа и могут начать работать над составлением Конституции. Людовику это, безусловно, не могло понравиться. В это же время умирает его сын, а во время королевского траура по традиции должны быть отменены все публичные мероприятия. Но депутаты расходиться не собирались. В один прекрасный день они явились в Зал малых королевских забав в Версале, где проходили их собрания, и обнаружили дверь закрытой. На ней висел королевский приказ, повелевавший им разойтись. Депутаты в растерянности пошли по аллеям Версальского парка и через некоторое время обнаружили там пустой и открытый Зал для игры в мяч, куда они зашли и где дали свою знаменитую клятву, запечатленную на картине Жака-Луи Давида: не расходиться, пока не выполнят свой долг перед народом. Через три дня король прислал к ним посланца, который еще раз приказал депутатам разойтись. Ему ответил граф Мирабо: «Вы, тот, кто не имеет права находиться здесь среди нас. Отправляйтесь к вашему господину и передайте ему, что мы не уйдем». Мы знаем, конечно, что потом разразилась кровавая Великая французская революция со всеми ее благодетельными и ужасными последствиями, но в начале ее мы видим как раз один из ранних примеров гражданского неповиновения.
Прошло еще несколько десятилетий, и в США, в городе Конкорд штата Массачусетс, родился человек по имени Генри Дэвид Торо. Он получил университетское образование, некоторое время пытался работать учителем, но быстро понял, что его призвание — литература. Именно Торо первым в XIX веке не только сформулировал теоретические принципы гражданского неповиновения, но и применил их на практике. Для Торо государство и собственность — это зло. Всю жизнь он пытался жить только трудами собственных рук, не пользуясь деньгами, которые приносил его семье их маленький бизнес. Он сам построил себе хижину в лесу, на берегу Уолденского пруда, и два года прожил в ней, питаясь тем, что выращивал. Об этих двух годах он написал прекрасную книгу «Уолден, или Жизнь в лесу». Но Торо знаменит не только этой книгой. Незадолго до того, как он переселился на берег Уолдена, к нему пришел сборщик налогов и попросил уплатить положенное. Налог был невелик — всего один доллар, но для Торо отказ от его уплаты был делом принципа. Как он сам объяснял, он готов платить налог на содержание школы и на строительство дорог, но не будет платить подоходный налог, так как не знает, на что пойдут эти деньги. При этом он не только был готов нести наказание за свое уклонение от уплаты налогов, но и четко обосновывал свою позицию в эссе «Гражданское неповиновение».
«Сегодня единственное подходящее место, какое Массачусетс может обеспечить своим свободным и наименее подавленным душам, — это его тюрьмы, куда они могут быть брошены по закону штата и куда они сели бы в соответствии со своими принципами. Кто-то может решить, что так они утратят влияние и их голоса больше не достигнут ушей правительства, что их, запертых в этих стенах, уже не будут учитывать как врагов, но они заблуждаются и не понимают, что куда более убедительно и решительно сражается с несправедливостью тот, кто хотя бы немного испытал ее на себе.
Меньшинство бессильно, пока оно соглашается с большинством — тогда оно даже не меньшинство, но оно непобедимо, когда препятствует чему-либо всеми своими устремлениями. Если государство будет поставлено перед выбором: либо посадить в тюрьму всех таких людей, либо положить конец войне и рабству — то оно не станет колебаться. Если бы тысяча человек не заплатили налоги в этом году, это не было бы такой жестокой и кровавой мерой, нежели, заплатив их, дать возможность правительству совершать насилие и проливать невинную кровь. По сути дела, это решающий фактор в мировой революции, если такая возможна. Если сборщик налогов или любой другой государственный служащий спросит меня, как было однажды: “Но что же мне делать?” — я отвечу: “Если вы действительно хотите что-нибудь сделать, откажитесь от своей службы”. Когда подданный отказался от лояльности, а офицер отверг службу — революция свершилась».
Торо оказал огромное влияние на все последующие представления о гражданском неповиновении. Лев Толстой много читал Торо и включал отрывки из его произведений в сборники, которые он составлял из текстов наиболее уважаемых им мыслителей разных времен. Махатма Ганди в течение многих лет не расставался с книгами Торо и постоянно их перечитывал. И Толстому, и Ганди было близко отрицание собственности и государственной власти у Торо. Помимо этого они так же, как и он, очень остро ощущали чувство личной ответственности каждого за происходящее в стране. По представлениям Торо, которые были хорошо понятны Толстому и Ганди, если ты не протестуешь против несправедливости, значит, ты тоже в какой-то мере виновен в происходящем.
По иному пути шел человек, пытавшийся добиться независимости Ирландии, Чарльз Стюарт Парнелл. Он, в отличие от Торо, не отрицал ни собственности, ни государства, наоборот, он баллотировался в британский парламент от созданной ирландцами партии и как раз пытался использовать для своей борьбы те возможности, которые ему предоставляло государство. Ирландия в XIX веке была, пожалуй, самой бедной частью Британской империи. Здесь практически не было промышленности, крестьяне жили в большой нищете, арендуя у помещиков кусочки земли, которые они обрабатывали традиционными методами. Если крестьянин был не в состоянии уплатить арендную плату, то лендлорд мог в любой момент согнать его с земли, и тогда несчастному с его семьей было просто некуда идти, потому что в городах работы практически не было. К тому моменту, когда Парнелл в семидесятые годы начал свою политическую деятельность, Ирландия еще очень хорошо помнила страшную травму 1847 года, когда в Ирландии погиб практически весь урожай картофеля, который был основной едой бедного населения. Страшный голод 1847 года сопровождался изгнанием массы бедных арендаторов с земли. В 70-е годы такого голода не было, но ситуация была ненамного лучше. В 1880 году урожай был плохим, и арендаторы одного лендлорда договорились с ним об уменьшении арендной платы на 10%. Позже они поняли, что и такую сумму заплатить не смогут, и стали просить о 25-процентной скидке. Такую скидку лорд давать отказался и велел своему управляющему согнать неплательщиков с земли. Звали управляющего Чарльз Бойкотт, и ненависть бедняков сконцентрировалась именно на нем. Как раз в это время Парнелл выступал перед крестьянами и спросил их, что бы они сделали с человеком, занимающим участок земли, с которого только что согнали их соседа. Из толпы раздались крики: «Убили бы! Застрелили!» На это Парнелл заявил, что он может предложить им куда более «милосердный и христианский способ, который заодно даст виновному возможность раскаяться. Если человек забирает себе ферму изгнанного человека, вы должны сторониться его на улицах своих городов, вы должны сторониться его в лавке, вы должны сторониться его на ярмарках и базарах и даже в домах молитвы — оставляйте его одного, подвергайте его моральной изоляции, пусть все остальные жители избегают его, как это было с прокаженными в прежние времена, — таким образом вы должны показать ему, как вам отвратительно совершенное им преступление».
Удивительным образом первой жертвой этой политики стал не человек, занявший чужую землю, а как раз Чарльз Бойкотт, обессмертивший таким образом свое имя. От него ушли все слуги, прачка, лакей. Бойкотт позже утверждал, что их запугивали, но, скорее, на них просто давило общественное мнение. К Бойкотту отказался приходить почтальон. Его племянник вызвался ходить в соседний городок за почтой, но по дороге ему добрые люди объяснили, что этого делать не надо. Пришла пора собирать урожай, а все работники Бойкотта разбежались. Бедняга написал письмо в Times, в Англии даже создали фонд помощи ему.
Читать!
Страницы:
КомментарииВсего:17
Комментарии
- 29.06Продлена выставка World Press Photo
- 28.06В Новгороде построят пирамиду над «полатой каменой»
- 28.06Новый глава Росмолодежи высказался о Pussy Riot
- 28.06Раскрыта тайна разноцветных голубей в Копенгагене
- 27.06«Архнадзор» защищает объекты ЮНЕСКО в Москве
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451699
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343347
- 3. Норильск. Май 1268511
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897659
- 5. Закоротило 822073
- 6. Не может прожить без ирисок 782107
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758599
- 8. Коблы и малолетки 740818
- 9. Затворник. Но пятипалый 471147
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402979
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370410
- 12. ЖП и крепостное право 345457
Неужели весь этот экскурс совершался ради единственного тезиса о "мирном характере неповиновения" - никак, кстати говоря, не следующем из примеров уважаемой лекторши?
"...Сократ, наверное, удивился бы, узнав, что стал предметом лекции о гражданском неповиновении..." Сократ явно бы удивился... Уточните пожалуйста о ком речь идет, или я возможно неправильно понял?
Вопрос современной ситуации - может ли отказ от личных гражданских прав и политических свобод в перспективе расцениваться как благо? (к примеру, Китай). Убежден, что нет.
Вы совершенно правы - античному сознанию понятие совести не свойствено (сократовский "даймонион" подобрался ближе всего, но тоже сильно отличался от того, что вкладываем в это понятие мы). Конфликт софокловской "Антигоны" - это именно столкновение двух систем - родового табу и общественного закона (так что бунтарка выступает у Софокла, скорее, с консервативных позиций, защищая более древнее родовое табу. Наверно, говоря об Антигоне, г-жа лектор имела в виду интерпретацию Ануя ("выбор", "пограничная ситуация" и прочий экзистенциалистский стафф).
Но вопрос даже не в неточностях такого рода - я был бы готов принять любую трактовку автора за рабочую (в конце концов, тема тут - не Софокл и не Сократ), если бы в лекции содержался хоть какой-нибудь внятный посыл.
да, согласен консервативная позиция, что-то сам попутал.
Посыл статьи очевиден: призыв к гражданскому неповиновению, к бархатной революции. Кстати, учитывая нынешний воровской режим в России, призыв заставляет задуматься. Может быть, автор в этом и прав.
Про первых христиан можно было бы взять более естественный и выразительный пример неповиновения апостолов из Деяний. А вообще, интересно. Ещё раз утвердилась в мысли, что протест должен быть а) осознанным, б) комплексным (экономическим, например, тоже: зачем выходить на улицу, если на другой день вы всё равно пойдёте работать на того, против кого выступаете?) в) мирным и г) культурным. Прямо выделила бы в тексте места про хорошо одетых и неизменно вежливых оппозиционеров:)
ОК, понятно, что лекция на тему гражданского неповиновения, прочитанная на демонстрации, не посвящена филателии. Но, по-моему, после столь длинной исторической справки логично было бы ожидать по крайней мере некую классификацию форм этого вида борьбы, их плюсы и минусы, сравнительные результаты, связь с нынешним моментом, применимость в конкретной ситуации и проч. Ничего этого в лекции нет. Есть только справка и последний абзац - слишком общий и противоречивый ("активное противостояние государственному насилию" не слишком увязывается с "мирным противостоянием"; постулирование "личной ответственности за происходящее" еще не означает "соучастия в несправедливостях" тех, кто "остается в стороне").
Кстати, ср. то же место из Антигоны в переводе Ф.Ф. Зелинского:
"...Затем могла, что не Зевес с Олимпа
Его издал, и не святая Правда,
Подземных сопрестольница богов.
А твой приказ-уж не такую силу
За ним я признавала, чтобы он,
Созданье человека, мог низвергнуть
Неписанный, незыблемый закон
Богов бессмертных. Этот не сегодня
Был ими к жизни призван, не вчера:
Живет он вечно, и никто не знает,
С каких он пор явился меж людей.
Вот за него ответить я боялась
Когда-нибудь пред божиим судом,
А смертного не страшен мне приказ..."
Понятно, что речь идет не о неповиновении законам, а наоборот о необходимости повиновения им. О том, что законы Богов нарушать нельзя. Антигона не отказывается соблюдать закон, а обвиняет Креонта в том, что ОН нарушил закон. Потом в трагедии эта мысль дополнительно развивается.
Ну в том же духе и остальные примеры автора статьи. Nuf said.
P.S. Я ни в коем случае не утверждаю, что гражданское неповиновение - это плохо. Я только утверждаю, что тупая пропаганда и невежество - это плохо.
http://www.youtube.com/watch?v=hGM7Yaxu3rE&feature=player_embedded
В том-то и дело, что даже "тупой пропаганды" тут нет из-за невнятности месседжа. Это вообще характерно для анархистской практики. Для них само наличие "ассамблеи" важнее сути и качества обсуждаемого. Кстати, и на вопрос "в чем смысл феноменов Войны и Пусирайот?" обычно следует ответ: "в том, что они пробудили множество реакций". То есть о СОДЕРЖАНИИ реакции речи не идет - важна ее МАССОВОСТЬ.
Ну не глупо ли? Понимаю, что обращаться к анархистам бессмысленно (у них не только на глазах бельма, но и уши залеплены), но я бы посоветовал им сугубо в качестве ликбеза почитать о Гражданской войне в Испании, единственном месте, где анархистам удалось добиться реальной массовости: 2 миллиона членов анархистского профсоюза против 40 тысяч сталинистов. 50-кратное преимущество! И чем кончилось? А все почему? Потому что массовость никогда не заменяла внятного месседжа.
Какой анархизм, какое развитие гражданского общества - обычная пугачевщина: науськивание молодёжи (неопытности и искренности) на беспорядки и смуту.
Как это гадко.
И как всё похоже - и Пугачёв тоже кричал - "Мы власть!" И ту смуту, вероятно, тоже консультировали ("на ассамблеях") и финансировали конкуренты, пока она не переросла в кровавую бойню, на усмирение которой пришлось вызывать Суворова.
Но любопытно, кем был недоволен Пугачёв и его подельники "радетели перемен" - просвещённейшей императрицей Екатериной Великой, чей вклад в развитие России столь грандиозен.
И можно ли называть креативными людьми тех, кто направляет весь свой "творческий" пыл на разрушение власти, т.е. общественного порядка. Но тогда креативны все преступники - им власть тоже мешает заниматься своим креативом)
Нет, креативом можно называть только то, что направлено на созидание и творчество.
Янош Пилинский, Письмо о послушаньи