Екатеринбург: жизнь после уральского рока

Музыканты Екатеринбурга о местной сцене, тусовке, переезде в Москву и «танцевальных минорах»

​Продолжаем специальный фотопроект «Музыкальная карта России», начатый репортажем из Калининграда. Журналист Наталья Югринова и фотограф Константин Саломатин повстречались с девятью разноплановыми музыкальными коллективами Екатеринбурга.

«Городок чекистов»
«Курара»
EK-Playaz
«Сансара»
MATAKAI
johnny d.
Tip Top Tellix
The Karovas Milkshake
«Обе Две»


1. «Городок чекистов»
Ретрансляторы манчестерской волны назвались в честь конструктивистского квартала, расположенного в центре Екатеринбурга, — бывшей утопической коммуны для сотрудников ВЧК и НКВД. Помимо музыки, участники «Городка чекистов» сочиняют хардкор-стихи, занимаются фотографией и коллекционируют творчество малолетних рэперов из отдаленных районов города.



Слава Солдатов: «Городок чекистов» — одно из немногих мест, где я люблю бывать в городе. Мне нравится, что там дома потрескавшиеся и расположены они странно, углами. Люди говорят, что там стены в крови. Встретить можно кого угодно, потомков чекистов или сидельцев всяких. У нас там уже сложился круг знакомых, и это не только люди. Кот выходит на балкон — сигнал к вечеринке. Бегают толпой английские уиппеты — такие собаки, как маленькие борзые, только гораздо красивее. За секунду могут весь квартал обежать. А еще Лиза — девочка, которая при встрече говорит о тебе все, что думает. Диссонирующая, но яркая краска.

Алексей Бычков: Мы не привязываемся к Свердловску или к Екатеринбургу. И он к нам тоже. В прошлом году на Сортировке Славу ударили по голове, сбили с ног и убежали. Ничего не взяли при этом. «На спине рюкзак, в рюкзаке монтировка, какой это район, пацаны? — Сортировка!»

Сергей Панасенков: Местная сцена ничего обнадеживающего собой не представляет за редким исключением. Нам гордиться тоже нечем. Концертов нет, записей нет, репетиций почти нет. Играть тут нам не для кого — и не хочется в этом болоте болтаться. В той же Перми, например, нас гораздо больше ценят, чем здесь, публика там незашоренная. Недавно наш друг вернулся из Калифорнии. Вот там — жизнь, солнце, а у нас что? До Исети дошел, уже сдохнуть хочется.

2. «Курара»
В урбанизированных поп-песнях «Курары» драмы больше, чем всего остального: вокалист Олег Ягодин, актер лучшего в Екатеринбурге «Коляда-театра» и, на минуточку, заслуженный артист России, познакомился с гитаристом и музыкантом энциклопедических знаний Юрием Облеуховым еще в театральном институте.



«Курара»: …Уральский рок? Да никто тут его не продолжает. Единственное, что мы продолжаем делать, это музыку, ориентированную на танец. Все лучшие представители «уральского рока» — и «Наутилус», и «Агата Кристи» — это прежде всего музыка танцевальная. Да мы вообще метим в поп-музыку, у нас все для этого есть: гармонии, куплеты, припевы, проигрыши. Недавно попали в сборник «Русский попсовый напор» вместе с «Блестящими», нарадоваться не можем.

Когда мы начинали, музыканты были все на пафосе. Порывались нам что-то рассказать, объяснить, как что надо делать. Послушаешь минут пять, а потом понимаешь — такую хуйню несут. И вечно про Москву. Сейчас таких настроений нет. Зачем уезжать? Нам вот лень. Здесь и так хорошо. По-своему. В Москве даже групп сейчас меньше — у нас триста, там тридцать. Вся основная движуха здесь происходит вокруг Сани (басиста Александра Вольхина и его студии — сообщества молодых музыкантов Panda Music. — OS). У новых ребят очень правильное отношение к музыке и к себе: легкое, находчивое, с иронией. Да просто стали меньше пить и больше делом заниматься. А вообще, Юра недавно разогнал такую тему: вот есть люди-мажоры, а в Екатеринбурге музыканты все миноры. Это не значит, что все несчастные, просто тут как-то все так «по минору», по-ровному, спокойные такие люди. Танцевальные миноры.

3. EK-Playaz
«Отцы уральского рэпа» чуть ли не с начала своей карьеры занимались просветительской работой: вели FM-программу о рэпе на частоте, которую потом заняло радио «Шансон», представляли рэп-культуру на реалити-шоу канала СТС, а теперь открыли собственную школу и проводят семинары по хип-хопу. Еще одна ипостась EK-Playaz — рэп-проект «Наум Блик» (на днях выпустивший второй альбом) выступает сейчас с данс-спектаклем «Re: поэты».



T-Bass: Есть мнение, что рэп в стране перешел в разряд шансона. Да, такие настроения присутствуют — хватает «ровных пацанчиков», качающихся под русский рэп, что немаловажно. Но истинные ценители понимают, что в русском рэпе очень немного стоящих исполнителей. А шансон никуда не делся, просто молодая часть его аудитории частенько балуется «приблатненным рэпачком». Он, конечно, моден, но рэп вообще-то им не исчерпывается.

Dry Ice: Почему-то массмедиа причисляют к рэпу любого, кто хоть пару строк произнесет речитативом. Чтобы исполнять рэп, надо им жить. Молодым рэперам надо отдавать себе отчет в том, что, даже если ты записал два альбома и дал три концерта в Среднеуральске за неделю, это еще ничего не значит. Мало просто приколоться и начитать там что-нибудь. А зачастую в рэперы записывают тех, кто не имеет отношения к этой культуре, обыкновенных пародистов или поп-музыкантов.

Для нас важным моментом является высшее образование. Оно накладывает ответственность за слова, за каждый трек, который мы делаем. Недавно мы случайно услышали свой второй альбом, который не включали пять лет. Что могу сказать — ни капли не было стыдно, и даже попросили сделать погромче. Мой друг Джи Вилкс как-то сказал: нужно делать рэп, за который будет не стыдно перед собственными детьми. Это то, к чему нужно стремиться.

4. «Сансара»
Без упоминания «Сансары» и ее вокалиста Александра Гагарина не обходится ни один разговор о новой музыке Екатеринбурга. Идеи в голове Гагарина плавают так же свободно, как состав группы. Сейчас к ней прямое отношение имеют поэт Сергей Данилов, электронный дуэт Mars Needs Lovers, клавишник Сергей Королев, саксофонист Сергей Карманов и гитарист Василий Устюжанин.



Саша Гагарин: Мне в последнее время важнее скорее глубина Океана, нежели какие-либо волны и их длина. Хотя сейчас в тренде интересоваться еще и силой ветра. В Екатеринбурге действительно что-то происходит. Это просто слышно. Все стали очень красивые. Пустились наконец на своих лодках, фрегатах, эсминцах в свободное плавание. Я рад, что могу все это наблюдать. Да мы и сами, когда при веслах, когда при парусах. И не одни, конечно. Люблю, когда много людей участвуют в общем деле. Мы все друг другу что-то даем, а как только перестанем делиться — все развалится. Поэтому мне очень симпатичен проект «Горностай», в котором мы тоже участвуем. Илья (Лагутенко. — OS) в нем первый линкор. Мне очень близок и герой «Горностая», его образ, и глобализация, которую задумал Илья. Сами такие же. Сейчас к нам в гости едут Галя Чикис и Феликс Бондарев, задержатся на неделю — посидим с ними в студии, поделаем что-то.

5. MATAKAI
Выдумывая себе название, электропоп-дуэт MATAKAI пытался найти уникальное сочетание букв для поисковиков — еще не зная, правда, что по-японски слово означает что-то вроде «покупать через агента», а на карибском хиндустани — «проклятие, которое нужно произнести во время еды». В Екатеринбурге электропоп-дуэт MATAKAI выступает нечасто, зато с приключениями. Под его ритмы приходилось плясать стриптизершам из малых городов Свердловской области — получалось с трудом. Зато огромному роботу, с которым группа разогревала концерт Йоава два года назад, это вполне удалось.



Алексей Зверев: Мы электронные, потому что электроника — это интересно, хорошо и удобно. Если ты вечером сочинил у себя на кухне партию баса, утром эта партия баса тебе не скажет, что она забыла ноты, что ей ее партия не нравится, что она вообще играть не будет. Второй момент — это прогрессивно. Во времена Pink Floyd все было просто: либо ты пишешься на Abbey Road, либо вообще нигде не пишешься. Сейчас студия больше в моей голове. Последние пять лет я пишу практически на коленке, мне удобно именно так. Идея фиксируется в нужном качестве и быстрее, но без лишних телодвижений, всяких проводочков, наводочек, — а потому точнее. Как нашла мысль — сразу берешь бук и пишешь вокал встроенным миком, тут же кидаешь синты, подкручиваешь немного, и все: идея попалась. Никуда не убежит, нигде не потеряется по дороге от личного диктофона до студийных железок. Получается так: сначала продукт, потом осмысление. Опережающая логика. Не просто импровизация в треке — импровизация в творчестве. Это как снежинки рассматривать, пока не растаяли.

6. johnny d.
Выпустившие на прошлой неделе дебютный EP «A.D.R.E.N.A.L.I.N.E.» Полина Агашкова и Леша Алексеенко начинали с построка в группе Clermont Ferrand, где Полина сидела за барабанами, а Леша играл на гитаре и пел. А с johnny d. в будущем думают двинуться в сторону электроклэша.



johnny d.: Цельные, логичные лайнапы на местных концертах удаются не всегда. Бывает, что публика приходит на одних музыкантов, на вторых скучает, с третьих уходит. Нас часто не знают, с кем поставить, потому что похожих групп в городе нет. Организаторы позвать хотят, а сольник сделать у нас не всегда есть возможность. Если говорить о том, с кем нам хотелось бы сыграть, то это Manicure — из всех моднявых групп они вроде бы самые настоящие. Или, если брать выше, Crystal Castles. Мы на самом деле довольно грустные ребята, join the dark side, все дела.

Мы себя ощущаем в некой оппозиции. Наш протест, конечно, это не «мама-анархия», он скорее в том, что мы не боимся рисковать, не идем на поводу у стереотипов. Мы, возможно, кого-то раздражаем тем, что любим бросать вызов: играем всего год, но уже выпускаем проморолики, устраиваем фотосессии, интервью даем. Почему-то на Урале среди музыкантов принято быть скромными, действовать медленно. Хорошим тоном считается заявлять, что за модой ты не следишь, играешь для себя, а пишешь вообще в стол. Мы свои достоинства не преуменьшаем. Чего преуменьшать? У нас и так жесткая самокритика. Мы же страшные перфекционисты: три песни для EP записывали четыре месяца.

7. Tip Top Tellix
Авторы самых мечтательных и романтичных песен в Екатеринбурге уверены, что сочиняют музыку предельно русскую и живут в городе, единственно для нее подходящем. Свой первый концерт они отыграли на выставке и по приглашению Славы Солдатова, вокалиста «Городка чекистов».



Tip Top Tellix: Больные места крупных провинциальных городов схожи и в целом очевидны. В Екатеринбурге, для того чтобы записать песню так, как тебе этого хочется, приходится учиться всем процессам продюсирования самому. Местные специалисты привыкли иметь дело с другой музыкой, и навыки у них не те. То же самое с техническими, прикладными вещами: приходишь в студию, а там не парк гитарных усилителей, а только два. С другой стороны, нельзя сказать, что лично нас это огорчает: осваивать технические стороны самим — довольно увлекательное занятие, а то, что приходится постоянно выкручиваться, только привносит в дело дополнительный азарт. Да и звук для нас не такая принципиальная вещь, как нам приписывают. Хорошую песню ведь сложно испортить.

Гораздо важнее получать удовольствие от процесса. В этом смысле отсутствие адекватных площадок с хорошим звуком в родном городе расстраивает нас намного сильнее. Когда посреди концерта не фонит микрофон, это скорее исключение, чем правило. Учиться прибивать гвоздями бочку к полу, чтобы она не уезжала, и заматывать скотчем провода, чтобы они работали, не такой уж необходимый опыт в жизни. Но, несмотря на все, светлых моментов гораздо больше.

8. The Karovas Milkshake
Фронтмена гаражного психоделического трио The Karovas Milkshake Альберта Круппа к хорошей музыке приучил папа-художник, а за любовь к The Beatles в детстве над ним смеялся весь двор. The Karovas только что отыграли концерт в Праге и готовят макси-сингл, в записи которого использовали турецкий струнный инструмент саз.



Альберт Крупп: В 60-е в каждой группе был элемент новизны, настоящая жажда музыки. Никто не знал, к чему приведут эксперименты со звуком. Сегодня музыка развивается предсказуемо, путь смешения стилей и жанров, которым она идет, тупиковый. Весь нынешний постмодерн сводится к искусству комбинирования, а не изобретению чего-то нового. Таких мощных явлений, как рок-н-ролл или джаз, по-моему, уже не появится.

Никита Новиков: Я вообще не считаю, что нужно создавать что-то новое. Классическую музыку играли триста лет подряд, и никому в ней не было тесно. Сейчас человек садится за инструмент и пытается насильно что-то выдумать, чем-то удивить. А те же джаз и рок-н-ролл за, условно говоря, два десятилетия, что каждый из них был в расцвете, себя не исчерпали. Их еще можно играть и играть.

Сева Слепушкин: Для нас очень важна искренность, с которой раньше создавали и записывали музыку. Мы тоже стараемся быть честными с собой и слушателем: используем только аналоговые инструменты, пишемся на полудюймовую ленту. Доставать все это в Екатеринбурге сложно и дорого, но записывать рок-н-ролл на цифру — кощунство. У нас есть старый немецкий орган «Форманта»; прежний владелец запускал его через компьютер, а мы не смогли стерпеть такого к нему отношения. До этого безуспешно пытались отремонтировать орган «Юность-73», который лежал долгие годы в каком-то сельском клубе — внутри он кишел жучками и паучками. Ищем старые микрофоны, такого же типа, как те, в которые когда-то пели Битлы и Чак Берри. Это не фетиш, а часто вопрос качества: раньше действительно делали оборудование на совесть.

9. «Обе Две»
Бойкие женские песни «Обе Две», как считается, нравятся девушкам-студенткам, но вокалистка Катя Павлова (единственная девушка, оставшаяся в группе; барабанщица Александра Кучерова от музыки пока отошла) на концертах замечает не меньшее количество поклонников мужского пола.



Катя Павлова: Мы вроде со всеми общаемся, дружим, любим, песни записываем, но что касается вопросов про тусовку, это не к нам. Мы в клубы-то не ходим. У нас свои заботы: барабанщик Валера женился, у него ребенок со дня на день родится, Артем машину чинит, Коля переезжает из квартиры в квартиру. В промежутках репетируем, песни пишем, по городам вот ездим с концертами. Мне на самом деле не очень интересно размышлять про корни, тенденции, сцену, город. Мне интересно погулять, например, или вот что грог надо было размешать сначала палочкой, а потом только выпить. Анализировать себя, свое творчество пагубно. Зачем это нужно? У меня есть большое зеркало в комнате, и я иногда как встану перед ним, как зафигачу какой-нибудь танец, и понимаю — вот такую надо песню написать. Так что все песни наши — это скорее танцы.

А работа над ошибками сводится у меня к тому, что я смотрю видео с концерта; понимаю, что вот этот кусок я фигово спела, потом реву три часа, истерю, ору на ребят, они орут на меня. Потом мы успокаиваемся, и они мне объясняют, что было не так и почему, и мы стараемся это исправить. Перевернуть мир я не хочу, формулировки «собрать “Олимпийский”» в голове у меня нет. Я просто мечтаю, чтобы меня никто не спрашивал про хобби, про то, чем я зарабатываю на жизнь. Хочу ни от чего не зависеть. Хочу, чтобы у меня был дом. И хочу, чтобы у моей сестры был театр, в который она сможет водить всех детей уралмашевских».