Чистяков: Полное отсутствие звука. То есть тебе комфортно, но тебе не слышно. У нас 100 киловатт звука будут распределены…

Коник: 150.

Чистяков: Уже 150 нагородили?

Коник: Сейчас посчитали — уже 170. 100 идет с портала сцены на танцполе. Но поскольку у нас отдельно подзвучен VIP, итого —170.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Чистяков: Причем это подзвучено не просто так, а проведена серьезная акустическая подготовка. Потому что на концерте в первую очередь вы должны получить хороший звук, а не отбитый бас и когда вам «середина» только в уши идет.

Коник: Отличие этой концертной площадки от всего вообще, что было в нашей стране за короткий постсоветский период, — это то, что она не выросла из какого-то цеха, это заново построенный концертный зал.

Чистяков: Кстати, в этих цехах раньше собирались ракетные установки С-300. Там, где сейчас танцпол, ровно посередине него лежали ракеты стратегического назначения.

Коник: Но мы тот цех снесли. И заново построили концертный зал.

Чистяков: Хотим рок-н-роллом победить войну.

— Если цены на билеты вы хотите делать гибкими, то можно надеяться, что и по ценам на еду и напитки Stadium.Live будет местом демократичным?

Коник: Будет нормальная торговая наценка. Точно будет дешевле, чем в аналогичных заведениях.

Чистяков: Опять же тому есть экономические причины: мы не просто так демпингом занимаемся. У нас протяженность барных стоек — 120 метров, в прямой видимости сцены. Сколько барменов у нас в среднем встает?

Коник: 90 в смену.

Чистяков: Представляете, да? То есть мы в баре можем обслужить намного большее количество людей, и нам не надо заработать как можно больше на одной проданной бутылке водки, потому что никто к стойке больше не пролезет. Мы можем ориентироваться на большой объем продаж. Есть еще же вот какой момент: у нас, к сожалению, культура общения людей из разных слоев крайне низкая. Поэтому, когда вы уплотняете в баре, на танцполе или в гардеробе, условно, восемнадцатилетнего фаната Rage Against the Machine и взрослого обеспеченного человека, который пришел туда с девушкой, между ними возникает непроизвольное трение. Надо создать «разряженную» обстановку, а это прежде всего вопрос доступности сервиса. Поэтому мы специально это пытались учесть во входной системе: у нас будет 17 рамок входного контроля — это больше, чем в «Олимпийском». И гардероб рассчитан на 10 тысяч человек при максимальной заполняемости — 8. Специальный запас, чтобы не было трений.

— Вы можете назвать суммы, которые вложены в проект, и срок, через который вы планируете, что эти суммы вернутся?

Коник: Суммы мы, наверное, не будем называть. Большие суммы, серьезные.

Чистяков: Они достаточно большие, но и радикально отличаются от традиционного российского строительства, которое ориентировано на то, чтобы заработать на самом строительстве. Это первое. Мы рассчитываем окупиться в течение 2—3 лет. Это нормальный срок. У нас задача — сделать из Stadium.Live постоянный якорь для людей. Юра раскрутил «Б2» и «Б1» не экономически, но репутационно. Например, я когда думал о выходных, вспоминал, что происходит в «Б2» и «Б1», — и шел туда даже на не самого интересного мне артиста. Потому что я понимал: там — хорошая обстановка, хорошая музыка, там интересно. Мы хотим, чтобы такой же особый социум образовался вокруг Stadium.Live. У нас есть и некая идеология, пусть не альтруистическая, — это продвижение в России интересной музыки, которая до нас еще не до конца доехала.

— Кто будет подбирать артистов?

Чистяков: У нас это плод коллективного творчества, но последнее решение всегда за Юрием. Потому что он знает рынок. За ним финальное решение: везем мы артиста, за какие деньги и когда. Потому что я лично не знаю, есть ли в России еще один человек, который провел порядка 8 тысяч концертов…

— Но арт-политика должна как-то формулироваться?

Коник: В таком большом заведении нельзя замыкаться в очень жестком формате. Единственное, о чем мы говорили, что у нас не будет Стаса Михайлова.

Чистяков: Не будет шансона, Ваенги, Михайлова и так далее.

Коник: Все остальное может быть.

Чистяков: У нас возможен широкий спектр мероприятий. Это и танцевальные мероприятия. В концертной рассадке мы почти 3700 человек принимаем. То есть это не Кремль, но близкое по значению. Кто-то мюзикл у нас хочет организовать, какие-то постановки…

Коник: Есть идея сделать творческий вечер [Дмитрия] Быкова с [Михаилом] Ефремовым.

— Вопрос к вам, Александр. Мотивы Юрия в Stadium.Live очень понятны. А о вас до этого было известно, что вы привозите на свои вечеринки любимых дорогих рок-музыкантов. Сейчас вы выходите в новое поле деятельности — публичное. Как и почему вы на это решились?

Чистяков: Первые вечеринки, которые мы называли «Рок против жаб», возникли, потому что я хотел для своих друзей создать какую-то такую атмосферу полного отрыва под хорошую живую музыку. Это было почти 6 или 7 лет назад.

Коник: Больше.

Чистяков: Больше, да? Два года подряд они проводились в «Б2» — мы тогда с Юрой еще даже не были знакомы. Потом мы выросли и стали арендовать цеха, потому что я стал приглашать больших западных артистов, на сцене «Б2» просто было невозможно это сделать. А год на третий у меня возникла развлекательная идея — открыть клуб. Я даже обращался с этим вопросом к друзьям в разных органах власти — искал площадку. Но, поскольку у меня было много других дел, ничего не вышло. В какой-то момент Юра высказал идею пойти более системно. Он нашел эту площадку, которая уникальна по своему расположению и, мне кажется, потенциалу. Ну а почему я принял такое решение? Потому что вечеринку можно сделать один или два раза в год. Это и дорого, и колоссальные организационные усилия. К тому же я на таких вечеринках замечал каждый пробел и жутко переживал. Каждая вечеринка у меня заканчивалась под утро переживанием, что что-то не получилось. А здесь можно делать все системно, регулярно, организованно; не только для друзей, но и для друзей тоже. И получать от этого удовольствие.