Нойзов ковчег

АРТЕМ УШАН рассказывает, как живет одна из самых некоммерциализированных и интернациональных музыкальных сред в Берлине. Комментирует пионер российского нойза АЛЕКСЕЙ БОРИСОВ

Имена:  Алексей Борисов

​

Берлин всегда ассоциировался не только с танцевальной электронной музыкой, но и с музыкой экспериментальной: до и после падения Стены здесь можно было встретить разнообразнейших персонажей — от Лу Рида и Ника Кейва до Карстена Николая и Бруно Споэрри. Необычная история и мрачная атмосфера немецкой столицы вдохновляли не одно поколение любителей аналоговых синтезаторов и самодельных звуковых устройств. Сегодня изменился сам город, превратившись в модную точку для молодых туристов, но экспериментальные звуки, как ни странно, остались на месте: нойз-сцена здесь по-прежнему живет полноценной жизнью, и по мере перемещения мест, где можно услышать ее представителей, можно все так же отслеживать актуальность берлинских районов в смысле культуртрегерства.

30-летний итальянец Мауро Дичочиа (Mauro Diciocia) переехал в Берлин из Рима год назад. Режиссер документального кино и радиолюбитель, после переезда он полностью погрузился в создание шумов, найдя здесь все условия для занятия музыкой — большое количество блошиных рынков с дешевыми радиодеталями, недорогие звукозаписывающие студии, а также достаточное количество небольших галерей и баров, где можно выступать и общаться с единомышленниками. Берлинская нойз-сцена сегодня одна из самых некоммерциализированных творческих сред в городе: чаще всего за выступления артистам платят сами зрители, отдавая 1 евро сверх оплаты первого напитка в баре. Сами же музыканты явно устраивают свои концерты не из-за денег, а во многом только для того, чтобы поделиться своими опытами и выслушать мнение коллег по цеху. Для порядка они иногда ворчат об отсутствии нормальных экономических отношений и всеобщей берлинской бедности, но слишком уж заметно, что никто не хочет, чтобы ситуация изменилась.

«В Берлине очень много мест, которые открыты к сотрудничеству с нойз-продюсерами, — рассказывает Мауро. — Здесь очень просто организовать себе выступление, много специализированных магазинов, которые продают экспериментальную музыку, и, конечно, много слушателей. Рынок здесь бедный, независимый, в основном нонпрофитный, но нормально функционирующий, со множеством участников — покупатели-продавцы, артисты-слушатели». Конечно, в андеграунде, в котором нойз находится сознательно, правят несколько другие рыночные законы, чем в мире студий-мейджоров, но все же множество маленьких магазинов и клубов в немецкой столице вполне успешно сводят концы с концами, используя предельно простые механизмы общения с производителями и потребителями экспериментальной музыки.

Неплохим примером того, как один человек может поддержать развитие целого пласта музыкальной культуры, служит магазин SchneidersLaden, расположившийся недалеко от станции метро Kottbusser Tor. Его владелец и управляющий Андреас Шнайдер наладил прочные связи с радиолюбителями и инженерами, паяющими в домашних условиях уникальные аналоговые синтезаторы, и теперь многие из них продают свои музыкальные машины в этом магазине. Покупают же их музыканты со всего мира, и не только те, кто занимается нойзом. Среди клиентов магазина также большое количество техно-, хаус-, дабстеп-музыкантов. Стимулируя производство инструментов для создания шумов, Шнайдер тем самым провоцирует и интерес к производству музыки. Идеальная модель, которую создал Андреас, включает в себя всех основных участников рынка, каждый из которых безусловно доволен. Мауро Дичочиа тоже конструирует синтезаторы. Продает ли он их в SchneidersLaden? «Нет, пока не продавал, — признается музыкант. — Откровенно говоря, на производство одного блока у меня уходит очень мало денег, не больше 20 евро. Так получается, потому что я использую самые дешевые материалы, которые, естественно, не очень долго работают. Я продал несколько устройств через доску объявлений Craiglist, но теперь мне иногда звонят мои покупатели и просят помочь починить очередную поломку. В SchneidersLaden я пойду, только когда буду уверен в качестве того, что я сделал». Пока же Мауро собирает синтезаторы и играет на них сам. Помимо самодельных блоков, на выступлениях (под псевдонимом Torba) он использует разобранные радиоприемники, кассетные плееры… и даже собственное тело — прикасаясь к радиоплатам пальцами и таким образом становясь проводником электричества, он изменяет издаваемый ими шум.

Его приятель, француз Гийом Сиффер (Guillaume Siffert), тоже использует для выступлений кассетные плееры — в качестве диджея он иногда играет нойз-сеты на нескольких «уолкменах». В остальное время Гийом руководит берлинским отделением голландского лейбла Staalplaat, на котором вышли основные релизы Muslimgauze. Берлинский Staalplaat представляет собой небольшой магазин пластинок, дисков и книжек в районе Нойкёльн, в подвале которого время от времени проходят концерты экспериментальной музыки. «Я бы не сказал, что мой бизнес процветает, — сообщает Гийом, который один в своем лице сочетает функции директора и продавца. — Но, учитывая, что в целом лейбл вообще почти не функционирует, я считаю, что у меня здесь все не так уж и плохо». Он, как и многие, кто переехал в Берлин, понимает, что звезд с неба здесь хватать не приходится, и решил перестать беспокоиться об этом. Тем не менее в разговоре он настроен скорее пессимистично по отношению к берлинской нойз-сцене. «Да, безусловно, в городе множество площадок, где можно услышать импровизационную музыку или академический авангард. Для нойза же в его правильном понимании в Берлине недостаточно условий. Большинство этих мест — обычные галереи или бары, которые совершенно не приспособлены для проведения настоящих нойз-концертов, потому что они или связаны обязательствами перед соседями не превышать определенную громкость, или просто не имеют нормального оборудования для этого», — рассказывает Гийом.

Действительно, при всем многообразии музыки в немецкой столице здесь существуют довольно строгие правила, регламентирующие уровень шума. Поэтому лучше всех обстоят дела у тех, кто не находится в непосредственной близости от жилых пространств. Такие специализированные места, как Ausland в Пренцлауэр-Берге, Raum 20 и N.K. в Нойкёльне, вполне могут позволить себе крупные нойз-концерты и фестивали, а учитывая популярность экспериментальной музыки, к ним часто присоединяются и крупные площадки, большую часть времени обслуживающие представителей мейнстрима. Даже техно-клуб Berghain (имеющий объективно одну из самых лучших звуковых систем в городе, спроектированную компанией Funktion-One) устраивает по одному-два нойз-шоу в месяц, не стесняясь продавать билеты за 20—30 евро. Другими словами, хотя пессимизм Гийома и имеет под собой определенные основания, в Берлине все же есть условия для того, чтобы послушать нойз в хорошем качестве. Маленькие места, у которых нет возможности шуметь по-настоящему, довольствуются тем, что есть, устраивая концерты эмбиента, дроуна, импро-нойза и других ответвлений жанра, не требующих слишком большого количества децибел. В обоих случаях слушатели определенно довольны: они, похоже, действительно понимают уникальность сложившейся ситуации и с интересом за ней наблюдают.

Можно ли говорить о специфическом берлинском саунде, учитывая все вышесказанное? «Не думаю, что Берлин сейчас является медиумом какого-то определенного саунда, — говорит Гийом Сиффер. — Скорее, стоит говорить о наличии всех возможных вариантов звучания в одном месте». — «Да, если что-то и можно назвать берлинским саундом в поле нойза, то это будет именно смешение звука музыкантов из всей Европы, Северной и Южной Америки, Японии, России и Африки, живущих в одном городе», — добавляет Мауро Дичочиа.