«Моррисси, я хочу от тебя детей!»

Самый знаменитый певец с коком был Москве не особенно нужен, да и она его не покорила

Имена:  Стивен Патрик Моррисси

Никто и не надеялся, что на концерте Стивена Патрика Моррисси в «Б1» будет аншлаг, как на Faith No More или на супертехнологическом и китчевом стадионнике сексплуататорши Милен Фармер, но, честно говоря, скромная кучка народа, дожидавшаяся выхода кумира под архивные видео Shocking Blue и New York Dolls, удручала: навскидку — в партере не собралось и тысячи человек. Я был о московской публике лучшего мнения.

Понятно, что музыкальные девяностые России ближе, чем музыкальные восьмидесятые, которые по геополитическим причинам большинство тут просто пропустило. Понятно, что клипы Smiths и Моррисси соло по каналу MTV не крутили так, как в свое время клипы Faith No More (их вообще где-нибудь крутили?). Понятно, что на аппетитную французскую тетеньку в латексном костюме приятней посмотреть, чем на язвительного британского дядьку с хорошим аппетитом (хотя они почти ровесники). Понятно, что песни Моррисси рассчитаны на более узкую и рафинированную аудиторию, чем песни Фармер и FNM. Все это понятно — life is a pigsty, как поет Стивен Патрик. Жизнь — помойка. А в России этот афоризм звучит непреложной истиной. Но все-таки Моррисси — это культ длиной в четверть века (пускай и уже не модный, весьма специфический, и крайне англоманский), неужели в 13-миллионной Москве про него знает всего лишь тысяча человек? По ощущениям казалось, что много больше. В московских клубах справлялись памятные даты, связанные с The Smiths и Моррисси. О своих намерениях сделать в России первые концерты самого знаменитого певца с коком (после Элвиса) неоднократно заявляли разные промоутерские группы — попытки предпринимались с тех самых пор, как в 2004-м карьера англичанина, разобидевшегося на своих поклонников и родину, вновь пошла вверх. И вот случилось! И тут выяснилось, что Моррисси Москве не особенно-то и нужен. Впрочем, и она его не покорила. «Мне нравится ваш э-э-э... большой город», — коротко и вежливо сказал мастер иронических интонаций и убийственных формулировок в начале концерта и больше к этой теме не возвращался. Разве что чуть позже еще обмолвился про то, что Россия красивая страна, а потом то ли чихнул в подтверждение своих слов, то ли хрюкнул в опровержение. Исключений в сет-листе для Москвы тоже сделано не было: 20 песен, начал с классической «This Charming Man», на бис — «First Of The Gang To Die», выкинул в зал две рубашки. Чай, не родной Манчестер — не та атмосфера.

Московские поклонники Мозза попытались было встретить кумира по-английски страстно — когда певец вышел на сцену, в него полетели цветы и российский флаг. Один особо стойкий фанат (судя по седине волос, тоже возрастом где-то около 50) почти весь концерт простоял с желтыми гладиолусами на изготовку в позе Статуи свободы, намекая Стивену Патрику на ранние дни в Smiths, когда тот не появлялся на людях без желтых нарциссов. Публика подпевала и репертуару Smiths, и вещам с последнего альбома. Но запала не хватало на большое пространство — и, возможно, робели перед идолом. Когда Моррисси в какой-то момент дал слово залу, ткнув в промежутке между песен микрофон в толпу, какая-то девушка по-комсомольски взволнованно отбарабанила стандартное «как-мы-рады-вашему-приезду». В Манчестере (и даже в Питере, думается) счастливица заорала бы что-нибудь вроде «Моррисси, я хочу от тебя детей!».

Особенно раздражали фанаты-снобы, которые неприкаянно бродили взад-вперед от бара к бару, а в глазах читался немой укор: «Господи, какой же чудовищный звук! Ну как же можно на самом-то Моррисси!» Уже давно пора привыкнуть к данности, что в «Б1» проблемы со звуком. Лучше б поплясали бы.{-page-}

Звуковое болотце «Б1» действительно отсосало энергетики у начала концерта. Огромный гонг, в который эффектно лупил барабанщик с ирокезом, в конце гимна гимнов «How Soon Is Now» прозвучал не торжественным набатом, как задумывалось, а дребезжанием кастрюльной крышки. Впрочем, песне к седьмой звукач справился с трудным помещением бывшего завода Орджоникидзе — инструменты группы зазвучали раздельно и равновесно. На упомянутой «Life is Pigsty» отчетливо были слышны даже стеклянные стаканчики, в которые постукивал Боз Бурер, — они не потонули в мощной трансовой ритм-секции и гитарном нойзе аранжировки.

Моррисси дает концерты с большим шиком и чувством вкуса — очень простая сценография (проекция фотографии на заднике), деликатная, хорошо продуманная световая партитура и большое количество дорогих музыкальных инструментов. Для пары десятков гитар стародавнего партнера Мозза, видного рокабилльщика Боза Бурера отведен загончик, в который бы поместился автомобиль «Волга». Бурер, случалось, менял пару раз инструмент за одну песню и по рокабилльной традиции сыграл на контрабасе. Остальные члены группы Мозза тоже все, как на подбор: выглядят как футболисты Премьер-лиги и играют так же — технично, спортивно и залихватски. Клавишник справляется еще и с кларнетом, и с аккордеоном. Гитарист легко копирует и прозрачную манеру Джонни Марра, а может сыграть по-гаражному сильно и грязно. Могли бы работать и в эстрадном биг-бенде Пола Анки, и в ансамбле Foo Fighters — как нечто среднее между этими двумя противоположными величинами группа Моррисси теперь и звучит.

«First Of The Gang To Die», снято на мобильный телефон


Но главный элемент в этом действе был, конечно же, Моррисси, за десятилетия карьеры накопивший багаж неповторимых жестов, ухмылок, интонаций и вокальных приемов. Меломан Мозз — последний из могикан, который пропустил через себя и американских крунеров 1950-х, и английский глэм-рок 1960-х, и нью-йоркский панк 1970-х, и новую волну 1980-х, слепив из всего этого свой неповторимый стиль. Таких людей сейчас больше не делают, и есть подозрение, что не будут делать уже никогда. Времена, когда рок был религией, а рок-музыканты — мессиями, никогда не вернутся.

Словом, это был выдающийся концерт, который многие хотели бы увидеть, но пропустили. Причины разные (по опросам знакомых). Одним не по душе новый агрессивный стиль Моррисси, без сожаления отказавшегося от своего романтического образа принца-нарцисса в изгнании, другим не по карману ходить на все концерты, на которые хочется, третьи — просто против «Б1», невежливых охранников, плохого звука и немилостивых тарифов на билеты (кстати, после начала выступления Моррисси не дождавшиеся аншлага спекулянты сбывали билеты в два раза ниже номинала). Но ведь настоящая любовь — это любовь не за что-то, а вопреки всему, правда?

Напоследок еще раз процитирую Моррисси: «Оne day goodbye will be farewell and you will never see the one you loved again». Эта прописная истина в контексте последних событий (Джексон, Бауш, Зыкина) звучит бесконечной мудростью.

Так что не откладывайте любовь на завтра.