Запретна вульгарность, запретна грубость, более того – запретно неостроумие. И речь не о юморе текста: это запрет на неостроумие поступка.
Страницы:
Л. Д.: Ведь оперетта — это не увечная опера, а просто легкая опера, да?
В. Г.: То есть опера — это тяжелая оперетта? Оперетта есть просто оперетта.
Л. Д.: И все-таки «Фиделио», «Волшебная флейта», «Кармен» — типологически тоже оперетта. Или зингшпиль, то есть музыкальное представление с разговорными диалогами. Где та грань, которая отделяет оперетту от вышеназванных оперных шедевров? И почему оперетта существует в некоей резервации, в специальном театре? Оперетта — низкий жанр по отношению к опере? Почему это происходит, как это произошло?
В. Г.: Границы, скорее, не музыкальные, границы этические, о чем я уже говорил. Все упомянутые вами оперы построены на совершенно очевидных императивах, разных, но этических. Оперетта этими самыми этическими императивами пренебрегла абсолютно, и с этого началась ее самостоятельная жизнь. Об этом не принято говорить, потому что советская идеология все время старалась повернуть Оффенбаха к высокой морали, повернуть Кальмана к высокой морали.
Л. Д.: Это пренебрежение этическими императивами как-то связано с развлекательностью оперетты, с ее коммерческим потенциалом? («Развлекательная музыка» — термин придумал, кажется, Иоганн Штраус-отец.)
В. Г.: Это связано с постоянным стремлением, которое проходит через весь XIX век, к разрушению буржуазной моралистики. В этом смысле оперетта — передовой жанр.
Л. Д.: Моралистики или все-таки морали?
В. Г.: Моралистики.
Л. Д.: То есть лицемерной морали...
В. Г.:...сковывающей человека. Ведь неслучайно чуть позже параллельно с опереттой возникают теории Фрейда: высвобождение человека из-под власти неосознанного закабаления. Это было очень прогрессивное стремление.
Послушайте внимательно чардаш Розалинды: она поет что-то печальное, а затем — взрыв нетерпения, музыка нетерпения, и эта тема нетерпения проходит через всю оперетту. Она заявлена уже в увертюре, проходит через весь второй акт, завершается в дуэте — кульминации бала. Это прямо по Мейерхольду: отказ, отказ, и цель достигается не путем непосредственного устремления к ней, а путем остановок и даже пауз. Это нетерпение нарастает, нарастает — и прорывается в брудершафтном пении. И тут не может не возникнуть страстный вальс — он и родился из этого возбужденного нетерпения. Монолог Розалинды — это трагический монолог. Это призыв к чему-то, чего рядом нет. Она кого-то зовет, кого — сама не знает, но не своего дурачка и уж, конечно, не тенора. Так что чардаш — не просто номер в народном духе…
Л. Д.: Это зов тоскующего либидо, не находящего выхода.
В. Г.: Это тоскующая женская душа, она хочет Наполеона. В то же время в этом чардаше — ожидание другой эпохи, человеческой, женской, как хотите, — эпохи Кальмана, который возвел чардаш в абсолют. Розалинда не хочет быть красавицей бидермайера, она не хочет быть богиней бидермайера — она хочет быть венгерской графиней. Венгрия для венцев — страна очень романтическая, на грани взрыва (кроме того, Венгрия — страна с загадочным и непонятным языком), а Вена в это время — город совершенно не романтический, но с поисками романтизма. В чардаше, да и в куплетах Адели это очевидно. Женщины в «Летучей мыши» — романтические существа, они хотят авантюр. И эта оперетта о смелости. О смелости женской прежде всего. И о мужском малодушии.
Л. Д.: Вообще женские партии в «Летучей мыши» в вокальном отношении намного интереснее мужских. Женские партии требуют очень основательной оперной подготовки, к мужским это совершенно не относится. В этом смысле «Летучая мышь» — апофеоз женского начала.
В. Г.: Абсолютно точно. Эта оперетта построена на трех женских голосах: два высоких сопрано, Розалинда и Адель, и меццо-сопрано у Орловского.
Л. Д.: Как вы думаете, почему Штраус поручил эту роль меццо-сопрано?
В. Г.: Не знаю… И никто не знает. И, по-видимому, не узнает. Возможно, поэтому ни у кого не получается интересной интерпретации.
Л. Д.: Моя версия: русский как перверсия (с точки зрения европейца).
В. Г.: Не убежден, что это верная идея. Скорее, наоборот: травестирование как общий прием «Летучей мыши». Ведь в центре ее бал, где все в масках, а травестия — это такой высший пилотаж, абсолют маски. Женщина,
играющая мужчину, не перестает быть женщиной и одновременно — перестает. Здесь ведь и социальная травестия — обыкновенный бюргер становится князем, мещанка — графиней… А в случае Орловского травестия полная. И в этом смысле Россия — это такая «страна наоборот», страна самых смелых поступков, самых смелых превращений. И образ этот загадочен еще и потому, что Россия сама по себе — загадочная страна. Австрия для самих австрийцев — страна без загадки. А Россия — страна-загадка, она такой была всегда. Орловский — чрезвычайно богатый человек. Эксцентричный и щедрый. За год до премьеры «Летучей мыши», если помните, в Австрии случилась финансовая катастрофа, полный крах, так что настроение венской публики — особенно не погуляешь! И тут приезжает этот странный русский, из плеяды «русские в Вене», «русские в Париже», абсолютный миллионер, разбрасывающий свои деньги для ваших удовольствий. Он немножко руководит интригой, но в то же время он в стороне. В этом пьяном веселье он сохраняет абсолютно трезвый ум — и это тоже некая мифология русского человека за границей, идущая еще от Петра. При этом в Орловском есть отчетливая мальчишеская тема, это мальчишка, который устроил развлечения, подросток, которого послали за границу. Может быть, очень знатный, скорее всего, инкогнито. В ситуации маскарада присутствие инкогнито очень естественно.
Вадим Гаевский
Л. Д.: И все-таки «Фиделио», «Волшебная флейта», «Кармен» — типологически тоже оперетта. Или зингшпиль, то есть музыкальное представление с разговорными диалогами. Где та грань, которая отделяет оперетту от вышеназванных оперных шедевров? И почему оперетта существует в некоей резервации, в специальном театре? Оперетта — низкий жанр по отношению к опере? Почему это происходит, как это произошло?
Читать!
Л. Д.: Это пренебрежение этическими императивами как-то связано с развлекательностью оперетты, с ее коммерческим потенциалом? («Развлекательная музыка» — термин придумал, кажется, Иоганн Штраус-отец.)
В. Г.: Это связано с постоянным стремлением, которое проходит через весь XIX век, к разрушению буржуазной моралистики. В этом смысле оперетта — передовой жанр.
Л. Д.: Моралистики или все-таки морали?
В. Г.: Моралистики.
Л. Д.: То есть лицемерной морали...
В. Г.:...сковывающей человека. Ведь неслучайно чуть позже параллельно с опереттой возникают теории Фрейда: высвобождение человека из-под власти неосознанного закабаления. Это было очень прогрессивное стремление.
Послушайте внимательно чардаш Розалинды: она поет что-то печальное, а затем — взрыв нетерпения, музыка нетерпения, и эта тема нетерпения проходит через всю оперетту. Она заявлена уже в увертюре, проходит через весь второй акт, завершается в дуэте — кульминации бала. Это прямо по Мейерхольду: отказ, отказ, и цель достигается не путем непосредственного устремления к ней, а путем остановок и даже пауз. Это нетерпение нарастает, нарастает — и прорывается в брудершафтном пении. И тут не может не возникнуть страстный вальс — он и родился из этого возбужденного нетерпения. Монолог Розалинды — это трагический монолог. Это призыв к чему-то, чего рядом нет. Она кого-то зовет, кого — сама не знает, но не своего дурачка и уж, конечно, не тенора. Так что чардаш — не просто номер в народном духе…
Л. Д.: Это зов тоскующего либидо, не находящего выхода.
В. Г.: Это тоскующая женская душа, она хочет Наполеона. В то же время в этом чардаше — ожидание другой эпохи, человеческой, женской, как хотите, — эпохи Кальмана, который возвел чардаш в абсолют. Розалинда не хочет быть красавицей бидермайера, она не хочет быть богиней бидермайера — она хочет быть венгерской графиней. Венгрия для венцев — страна очень романтическая, на грани взрыва (кроме того, Венгрия — страна с загадочным и непонятным языком), а Вена в это время — город совершенно не романтический, но с поисками романтизма. В чардаше, да и в куплетах Адели это очевидно. Женщины в «Летучей мыши» — романтические существа, они хотят авантюр. И эта оперетта о смелости. О смелости женской прежде всего. И о мужском малодушии.
Л. Д.: Вообще женские партии в «Летучей мыши» в вокальном отношении намного интереснее мужских. Женские партии требуют очень основательной оперной подготовки, к мужским это совершенно не относится. В этом смысле «Летучая мышь» — апофеоз женского начала.
В. Г.: Абсолютно точно. Эта оперетта построена на трех женских голосах: два высоких сопрано, Розалинда и Адель, и меццо-сопрано у Орловского.
Л. Д.: Как вы думаете, почему Штраус поручил эту роль меццо-сопрано?
В. Г.: Не знаю… И никто не знает. И, по-видимому, не узнает. Возможно, поэтому ни у кого не получается интересной интерпретации.
Л. Д.: Моя версия: русский как перверсия (с точки зрения европейца).
В. Г.: Не убежден, что это верная идея. Скорее, наоборот: травестирование как общий прием «Летучей мыши». Ведь в центре ее бал, где все в масках, а травестия — это такой высший пилотаж, абсолют маски. Женщина,
Читать!
Страницы:
Ссылки
КомментарииВсего:12
Комментарии
- 29.06Подмосковные чиновники ходят на работу под музыку
- 27.06В Нижнем ставят экспериментальную оперу
- 25.06Умерла «самая русская» пианистка Франции
- 22.06Готовится российская премьера «Персефассы» Ксенакиса
- 21.06СПбГУ открывает кураторскую программу по музыке и музыкальному театру
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451727
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343360
- 3. Норильск. Май 1268590
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897670
- 5. Закоротило 822097
- 6. Не может прожить без ирисок 782243
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758693
- 8. Коблы и малолетки 740856
- 9. Затворник. Но пятипалый 471245
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403061
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370463
- 12. ЖП и крепостное право 358731
Не понимаю - что имеется ввиду?
Почему разговор об потрясающей по чистоте стиля и помыслов оперетте - нужно заправлять такими витиевато-бессмысленными фразами?)))
Летучая мышь - "супер лёгкая по языку"
Вопрос - кто занимается в БТ репертуарной политикой?))
Такое впечатление, что - не художественный руководитель БТ Л.Десятников.
Тогда - кто? Экономисты-хозяйственники?
Как это происходит - открыто или келейно?
Как утверждается авторский и исполнительский состав для создания той или иной постановки?
Как утверждаются гонорары и их суммы - открыто или келейно?
Кто даёт оценку - истрачены деньги "на ветер" или на дело?
Что об этом может рассказать уважаемый Леонид Десятников?
От него-то что-то зависит?
Гласное обсуждение этих вопросов гораздо полезнее для развития русского оперного искусства и в частности для повышения художественного статуса БТ, чем рассуждения, притянутые за уши:
"Антисталинская свобода, венский миф, тоскующее либидо и многое другое в оперетте Штрауса".
Причём здесь вообще Сталин?
Хотя, при Сталине русская опера поднялась на вершины почти запредельные: только опера "Война и мир" чего стоит!
Поставить в БТ "Летучую мышь" - это что - какая-то выдающаяся заслуга и доблесть?
Ну поставите. Войдёт ли постановка в "золотой фонд" репертуара БТ?
Войдёт ли в репертуар БТ - "Воццек"?
Нет?
Тогда - деньги выкинуты на ветер!
Если уж на то пошло - ставить "оперы неоперные", то поставить бы в БТ Стравинского "Царь Эдип" и "Персефону" (в один вечер) - заново открыть эти русские шедевры! В БТ - их никогда не ставили!
Или - Онеггера "Царь Давид" и "Жанна Д'Арк на костре" - гениальные сочинения!
Вот бы народ и спасибо сказал! И артистический и зрительский.
Уважаемый Леонид Десятников - подскажите "хозяйственнику"(в лучшем смысле этого слова), который заведует репертуаром. И политика "совместных" международных проектов (явно пунктиром прослеживаемая) - не нарушится))
Но ещё лучше - объявить отечественно-международный Оперный конкурс в БТ - нельзя же всё время пользоваться тем, что создано другими!
Карл Орф охарактеризовал это произведение как праздник победы человеческого духа через равновесие плотского и вселенского.
Вот тогда бы народ сразу побежал в БТ - без рекламы и заумных рассуждений))
Но самое важное - в БТ не забывать про русские оперы!
Лучше нас их нигде не исполнят.
А "Воццека" - пускай австрийцы привозят - у них постановка оперы уж точно - будет гораздо осмысленнее и музыкально-вывереннее)), только расходы по рекламе - за австрийский счёт))