Е. К.: Когда мы делаем акции с колясками или похоронами Москвы, мы это делаем действительно в надежде на резонанс. А эта история особенна тем, что она не для реакции власти. Мы все время что-то пишем, чтобы что-то изменить: это истории для читателей. И этот номер тоже для того, чтобы взбодрить читателя, который чего-то такого ждет: «Да я-то всей душой, и когда же это сделают, я бы с радостью, но...». Это история — про людей и про читателя, она не про реакцию сверху.

Ф. Д.: И майский материал про милиционеров мы делали не для Нургалиева, хотя я уверен, что он его читал. «БГ» — не открытое письмо чиновникам, а журнал для горожан, которым интересны самые разные вещи: что происходит в городе, о чем в нем говорят, как зарабатывать деньги и где их пропивать, современное искусство, политика, общество или, не знаю, секс и поножовщина. Есть подозрение, что это интересно и чиновникам.

— Кстати говоря, вы как-то просчитывали риски, связанные с этим номером, как-то подстраховались юридически?

Е. К.: Во-первых, на обложке сказано, что все, что написано в этом номере, могло произойти, а могло и не произойти. Мы, конечно, советовались с юристами. Но тут важно, что практически все персонажи реальные и все цитаты реальные.

А. М.: И, например, в материале про честного мента, который делал Панюшкин и который читается как абсолютный фикшн, — там, как ни удивительно, большинство цитат и историй, связанных с этим человеком, реальны.

Е. К.: Вообще это история реальная.

А. М.: То есть все это, что называется, based on a real story.

Е. К.: Так же как в истории Кашина про пенсионный фонд случай с боннской старушкой, которая переводила деньги с одних счетов на другие, а потом возвращала, — тоже реальный. Тут как раз смешно, что, поскольку мы редактировали разные материалы, соседний редактор не мог отличить, где история реальная, а где вымысел.

Ф. Д.: Вообще, одна из причин, почему мы решили за все это взяться, состоит в том, что, когда читаешь новостную ленту, иногда бывает сложно поверить, что тебя не разводят, что это происходит в реальности. Реальность полна абсурда. И из этого мы делаем два вывода. Первый: мы живем в абсурде, принятом за норму. И второй: а давайте посмотрим на это именно как на абсурд. Предположим, что это ситуация ненормальна, значит, она должна быть и осмыслена как ненормальная. Об этом мы и хотели сказать. То есть этот номер не более сюрреалистичен, чем происходящее за окном.

— На обложке этого номера ваш традиционный слоган «Ты хочешь поговорить об этом» изменен на «Ты хочешь помечтать об этом». До этого у «БГ» был подзаголовок «Приложение к Москве». Прежде того, кажется, подзаголовка не было. Вспоминая слоганы, я хотел бы вернуть вас к истории вашего издания. Для меня ваш «Большой город» — это третий «БГ». Первый был мостовщиковский; я, помнится, любил там почитать некрологи... Второй — Алексея Казакова, уже цветной журнал, совершенно иной по структуре и содержанию. И ваш — третий, только в последние полгода, по-моему, нашедший себя. Что в истории «БГ» вам близко, от чего вы отталкиваетесь или, наоборот, что от ваших предшественников перенимаете? Словом, как себя позиционируете по отношению к «БГ-1» и «БГ-2»?

Ф. Д.: Я очень люблю «Столицу» Мостовщикова, а мостовщиковский «БГ» у меня никогда не вызывал подобного восторга. Это не то издание, по которому я скучаю — разве что по каким-то отдельным текстам, и я не могу разделить общую тоску по его отсутствию. Издание, которого мне иногда не хватает и которое хочется подержать в руках, — это «БГ», выходивший под руководством Леши Казакова. А «БГ», который выходит сейчас, — это третий журнал под тем же названием. Для меня его отличия по сравнению с «БГ-2» очевидны, но говорить об этом, находясь внутри, я не возьмусь.

На протяжении первого года я вместе с арт-директором Юрой Остроменцким и приглашенным специальным редактором Митей Борисовым (который очень многое сделал для нового «БГ»), а затем и со всей редакцией разобрал и собрал журнал заново. Эта история понравилась Илье Ценциперу, и только тогда все закрутилось, потому что нет ничего сложнее, чем руководить чужой картой журнала. При этом надо иметь в виду одну важную вещь: сидящие здесь Леша Мунипов и Катя Кронгауз, как и наш управляющий редактор Нелли Алексанян, фоторедактор Антон Курцев, а до недавнего времени Гриша Пунанов, который сейчас делает Forbesrussia.ru, — это люди, которые делали тот, второй «БГ». Мне вообще страшно повезло: мне достались прекрасное наследство и возможность делать журнал с лучшими людьми города — кроме уже перечисленных, это Алевтина Елсукова и недавно пришедшие к нам Лена Краевская и Аня Фролова. Этим наследством я распорядился по-своему. Этот журнал немного для других людей, в нем немного другие герои, немного другие истории и — совсем другая интонация. Мы — журнал акций, больших текстов, социальной журналистики, и вот хотим еще добавить науч-попа. Все громкие истории «БГ» связаны с большими текстами, будь это материалы, так сказать, монологические — «Признания московских милиционеров»; или дневники свидетелей августовской войны; или материалы репортажного свойства, как репортаж Светланы Рейтер о Черкизовском рынке; или текст Кати Кронгауз об усыновлении детей...

Е. К.: Невозможно изнутри говорить: «Конечно, все изменилось, мы стали быстрее, выше, сильнее». Но есть какие-то внешне, мне кажется, заметные вещи, которые вошли в «БГ» недавно и довольно крепко приклеились. И это несколько типов историй. Первое, это акции, которые как-то очень хорошо были приняты и которых мы сделали на самом деле всего две, но при этом они были красивые, громкие…

Ф. Д.: И ко времени.

Е. К.: И ко времени, и мы будем делать их и дальше. Появился такой странный для меня, но почему-то тоже работающий жанр, вот эти монологи — примером тому милиционеры, и похороны Москвы, и текст про [убитую правозащитницу Наталью] Эстемирову. И то, что мы сейчас только начинаем делать — историю науч-попа. Мы сейчас думаем, как этот жанр крутить дальше и с нового года вас ждет, кажется, некоторое количество сюрпризов в этом направлении. И вернусь к истории про большие материалы. Все мы слышали разговоры про то, что надо заказывать длинные материалы, которые долго делаются, и что для этого нужны гонорары, как в Америке, и что для этого нужно давать возможность авторам сосредотачиваться только на них и так далее. Сейчас у нас в редакции как раз несколько материалов такого рода. Я работала над текстом про усыновление ровно год; сейчас Светлана Рейтер и Дмитрий Голубовский готовят нам уже пятый месяц совершенно сногсшибательный текст. И еще есть несколько репортажей, про которые мы не будем сейчас рассказывать, которые готовятся тоже несколько месяцев. И выяснилось, что совершенно ничего для этого не нужно, кроме желания и ажитации. Люди ездят в командировки на свои деньги. Ничего в этом хорошего нет, и это ни в коем случае не норма, но оказалось, что с деньгами появление хорошего текста связано не так уж напрямую...