— Условно говоря, вы делаете не живой журнал, а живое телевидение, то есть озвучиваете и снабжаете картинкой то, что отражается в блогах?

— Я так об этом не думала, то есть я не сравнивала с блогами, но, наверное, да. Мы же говорим, что мы для себя все это делаем. Мне хотелось бы собрать рефлексию на то, что происходит сегодня, сейчас. Поэтому события, на которые направлена эта рефлексия, могут быть откуда угодно. Мы по этому принципу пытаемся построить и наши новости. У нас часто нет картинки, потому что, к сожалению, нам ее неоткуда взять. У нас нет информационной службы, построенной по принципу информационной службы, где камеры, корреспонденты, все ездят, снимают. Мы не участвуем в гонке за собственной картинкой, за собственным эксклюзивом, это не наша история. Наша история — показать, какую реакцию это вызывает, как это отражается.

— Краеугольный камень блогосферы — это интерактивность, возможность комментариев, дискуссий. Будет ли у вас элемент интерактивности?

— Очень много будет элементов интерактива, в авторских программах его будет много. Мы только начинаем это запускать, но мне уже совершенно не нравятся телефонные звонки в студию, мы с Дибровым это делали лет 10—12 назад в «Антропологии». Теперь надо как-то по-другому. Технологии скайпа использовать. Нас уже интересует, чтобы к нам заходили со звонком и с картинкой. Нам важно, чтобы у нас в кадре был человек с картинкой, а не просто голос человека. Я не могу сейчас рассказать вам, что мы собираемся делать с блогами, потому что вдруг кто-то смелый это утащит. Но есть идея завязать блогеров в наше пространство, потому что сегодня это и есть новости. Сегодня это и есть реальная жизнь.

Для меня жизнь на федеральных каналах существует параллельно с моей жизнью. Крайне, крайне редко наши жизни пересекаются. И я думаю, что то же самое чувствуют очень много людей. Наша аудитория узкая, мы ни от кого кусок не отнимем, у нас нет такой задачи. У нас есть задача построить вокруг себя комьюнити из совсем других людей. Для них нет продукта, и даже «Пятый канал» — это не их продукт. Потому что это канал, который делают телевизионщики, профессионалы, которые очень сильно используют свой опыт, а мы пытаемся от него отказаться. Вряд ли федеральный канал может себе позволить такие эксперименты.


— А есть ли аналоги тому, что вы делаете? Не у нас, так, может быть, за границей?

— Прямых аналогов нет, есть какие-то, с миру по нитке, фишки. На 4-м канале Великобритании, например, ведущий новостей перекидывает футбольный мяч новостийному спортсмену, он его ловит и рассказывает про спорт. Ну, это так, это проформа, это цветочки. Есть проект в Канаде, Open Studio называется. Там есть легенда пространства — понятно, что это телеканал, где можно работать в каждом месте, как и у нас… Больше всего мне нравится не формат канала, а формат программы, который мне очень близок, и вообще я хотела бы, чтобы так выглядел весь наш канал. Это проект, который идет на CNN каждый вечер, он называется Back Story: ведущий включается из аппаратной, рассказывает про две-три громкие истории, которые были сегодня за день, и дальше начинает ходить по помещению, общаться с журналистами, подключать их, если это бюро в других странах, чтобы эти люди рассказывали, как они сделали свои материалы. Кому они позвонили, что им ответили — то есть про кухню. Но это всё лишь отчасти про кухню, потому что, когда журналист CNN рассказывает, каким образом он добился интервью с какой-то вип-персоной, — это на самом деле такая же новость, ничем не меньшая, а даже иногда большая, чем факт самого интервью. Вот этот формат я очень люблю, давно его смотрю и лично мне он очень, очень интересен.

— Вы отвечаете также за кинопоказ на «Дожде»?

— Да. Я раньше никогда не занималась кинопоказом, документальным кино. В прошлом году я начала плавно въезжать в эту часть жизни, копалась несколько месяцев в интернете, у меня создался список порядка шестисот единиц документального кино, по описанию интересных нашему зрителю. Потом случился мировой телерынок в Каннах, я встречалась с большинством компаний (очень часто это были отдельные продюсеры, которые всего-то сделали один маленький продукт; это не какие-то большие компании), и произошла интересная вещь. Я заговаривала с каждым по вопросу о правах и стала понимать, что нам не нужны эксклюзивные права на эти фильмы, потому что на них не было ни одного запроса из России. Российские закупщики — они агрессивные, их много. И, представляете, около шестисот единиц — и ни по одному не было запроса.

Мы купили достаточно много кино, которое по разным причинам вряд ли могло быть показано в России. Для себя мы разграничили так: вот это кино может идти на Discovery — значит, это не наше. А вот это кино может идти в Travel — значит, это Travel. А если это Travel, но через историю человека, через преодоление, через социальные проблемы, тогда это наше. То есть мы так классифицировали, чтобы понимать, а какое оно — наше? Вот так сказать: «это наше кино» — невозможно. Мы можем сказать, что не наше, и по такому принципу мы много чего отсеяли.

Я понимаю, что вряд ли наше кино найдет в России большую аудиторию, по куче причин. Там очень много провокационного кино – точно не для федерального канала, очень много глубокого, такого, к просмотру которого нужно себя подготовить. В основном, это человеческие истории — истории преодоления, истории «умру за идею, за свое дело». Очень много фильмов, которые в мире называются social responsibility. Очень много фильмов про сектор, который вообще не востребован в России — environment. Между прочим, в этом году на очередном каннском телерынке документального кино в этой секции было 84 фильма со всего мира. То есть количество фильмов на эту тему увеличивается.

И это разные истории. Например, история женской футбольной команды, которая начала тренироваться в Афганистане при талибах. В этом фильме есть чудовищные кадры, талибы их сами снимали, как одну из этих женщин на главном стадионе в Кабуле ставят в ворота и расстреливают. Вот история этих девушек, которые уже успешные, у них сборная Афганистана по футболу, они сегодня играют с женской сборной из американских частей, которые там стоят. Или – вся Африка под одной крышей: история про самый большой жилой дом в Йоханнесбурге, десятки жизненных историй, рассказанных в лифте. Как люди разных наций и племен живут под одной крышей. Фильм «Я хочу жить» – видеодневник немецкой актрисы, которая каждый день записывала себя на камеру с того момента, как узнала о своем диагнозе – рак. История каждого ее дня. Невероятное кино – «Если бы мы знали»: про врачей-педиатров, спасающих детей, рожденных раньше срока. Их ежедневная, не всегда успешная борьба за каждую жизнь. «Давай будем вместе» – история юноши-гея, который преодолевает трудности в отношениях с отцом.  В финале они вместе. И всё это не реконструкция. Жанр реконструкции мы вообще не принимаем, всё это настоящие документальные истории.

Или, например, история про людей, разных-разных, которые объединены сверхзадачей сохранить свою девственность. Фильм называется «Big V». И это кино очень светлое, там нет и толики интонации нынешнего НТВ. История про людей, которые всю жизнь сохраняют девственность: представляете, что бы с этим сделали на нынешнем НТВ!. Но они, в общем, и работают для другой аудитории. 

Должна сказать, что в этом году на телерынке в Каннах, на награждении документалистов по разным секциям кино, которое за последний год вышло, выдвигали призеров. И мы так много раз попали! Не 100%, но 80% выбранных нами фильмов получили призы. Мне было ужасно приятно, когда я пришла на ланч, где награждали призеров, и обнаружила — господи, да я их всех знаю, всех этих ребят, которые победили!

— И когда начнется кинопоказ?

— Когда мы поприличнее будем выглядеть. Но, наверное, что-то и в мае раз в неделю будем показывать — с обсуждением, в рамках вечерней программы. У нас есть авторская ночная программа, связанная с кино. Потом, знаете, мы купили разную телевизионную публицистику, которая невозможна в эфирах больших каналов, потому что насквозь пронизана брендами. Ну как можно рассказывать, как живет Microsoft, не упоминая бренд? Мы же сами себе хозяева и начальники, поэтому у нас есть целая линейка фильмов под названием Money programme — это 90 серий про всякие технологии, про разработчиков, про спамеров, про все, что угодно. Это программа про бренды, и, конечно, кроме нас, она на фиг никому не нужна. Но она гиперсовременна, и мы можем ее показывать! А то, чего боятся федеральные каналы, нас вообще не волнует.