Итоги «Кинотавра»: реальность больше не кусается

Волошин, Гордон, личные призы обозревателей OPENSPACE.RU и долгожданное обретение почвы

В субботу закрывается 22-й сочинский «Кинотавр». МАРИЯ КУВШИНОВА – о содержательных итогах «Кинотавра» и фильме Александра Гордона «Огни притона», ГЕОРГИЙ КОВАЛЕВ – о «Бедуине» Игоря Волошина и «Без мужчин» Алены Хмельницкой и Резо Гигинеишвили, а также личные призы обозревателей OPENSPACE.ru, которые не обязательно должны совпасть с официальными.

Главный итог «Кинотавра» (до официального подведения итогов) – массовое обретение кинематографистами чувства реальности; в таком объеме и с такой очевидностью это в новом русском кино происходит впервые.

Фестиваль заранее объявил, что в этом году делает упор не на авторское кино, а на мейнстрим, жанр – и в этом, кажется, больше от безысходности, чем от целенаправленной политики: большинство режиссеров, составляющих русскую новую волну, ничего не сняли к началу июня. Но жанр, в отличие от арта, не может существовать без реальности; чтобы плясать, он нуждается в печке, от которой.

Один из показательных примеров: «Бабло» Константина Буслова, сто первый русский фильм про похищенный чемоданчик с миллионом евро – и первый, без сомнения, получившийся. Героями этой криминальной комедии становятся менты, воры, проститутки, бизнесмены и чиновники, и, несмотря на их карикатурность, это правдоподобные схемы, узнаваемые типажи, ситуации и детали. Сюжет картины не подвешен в воздухе; Буслов создает собственный авторский мир, но это не вымысел, просто полезная мутация мира реального. Другой пример – «Упражнения в прекрасном» Виктора Шамирова, неглупый актерский капустник, перенесенный на экран со сцены, из пространства предельно условного, и в своей кинематографической версии накачанный наблюдениями, деталями и узнаваемой натурой.

Но самым показательным в этом контексте является путь Андрея Звягинцева. Фестиваль закрывается его «Еленой», про которую за последний месяц уже не раз было сказано, что это в хорошем смысле апогей новейшего русского кино. Начинавший с предельной, раздражающей условности режиссер неожиданно сжал сегодняшний день в кулаке, как сжимают вырванное из груди сердце.

Там, где происходит сцепка кино с реальностью, может произойти и его сцепка со зрителем, но кино, претендующее хотя бы накую-то степень массовости, не может быть буржуазным. И «Елена», и конкурсный «Портрет в сумерках», помимо прочего, сигнализируют о чудовищном социальном расслоении, о распаде общества и реальности на параллельные и часто враждебные миры. Оба фильма сняты представителями благополучного класса и от его имени – и оба по-своему выражают страх этого класса перед другой Россией, не артикулированной, не рефлексирующей себя при помощи кинематографа.

В чем причины этого обретения почвы? Возможно, в том, что за последние десять лет индустрия начала заново обрастать навыками, утраченными за годы пребывания в коме. И еще в той самой путинской стабильности – стабильности кастового общества, в котором каждая из каст обладает набором собственных атрибутов и собственной киногенией. – М.К.