2010: Субъективные итоги

Авторы раздела «Кино» – ТАТЬЯНА АЛЕШИЧЕВА, БОРИС НЕЛЕПО, МАРИЯ ТЕРЕЩЕНКО, АНТОН ДОЛИН, АНДРЕЙ ПЛАХОВ, ВАСИЛИЙ КОРЕЦКИЙ, ВАДИМ РУТКОВСКИЙ, ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВ – рассказывают, чем каждому из них запомнился уходящий год

Имена:  Алексей Балабанов · Алексей Попогребский · Алексей Федорченко · Апичатпонг Вирасетакун · Джеймс Кэмерон · Ксавье Бовуа · Никита Михалков · Поль Веккиали · Сергей Лозница · Сергей Соловьев · Фатих Акин

OPENSPACE.RU попросил кинокритиков, авторов раздела «Кино», назвать главные события 2010 года — фильмы, людей или явления.


Василий КОРЕЦКИЙ

Если говорить о ситуации у нас, то от 2010-го осталось ощущение несколько бестолкового артхаусного бума: везде пооткрывались маленькие и большие киноклубы, CoolСonnections как-то невероятно активизировалось и провело кучу фестивалей.

Парадокс в том, что всех этих мелких ивентов стало много, а критические мощности остались на старом, достаточно скромном уровне, то есть у массмедиа просто не хватает ресурсов для того, чтобы все это грамотно, завлекательно и достаточно масштабно преподнести зрителям. Вообще, проблемы профессионального сообщества в 2010-м стали особенно очевидны. Ситуация, когда у нас есть три-четыре лидера мнений (причем трое из них работают в одном издании), наверное, удобна промоотделам прокатных компаний, но для развития кинокритики как института это катастрофа. Есть какие-то робкие попытки вытолкнуть на сцену новое поколение — взять хотя бы последний номер «Сеанса», сочиненный молодыми дарованиями со всех краев РФ, или введение «молодежного» жюри на фестивале «2morrow/Завтра», но это все, кажется, пока имеет больше отношения к проблеме занятости, чем к проблемам дискурса (например, единственный русскоязычный критик, работающий с актуальным междисциплинарным подходом, — это жж-юзер moskovitza, и пока ее (его) тексты, увы, проходят по ведомству сатиры и юмора).

А что касается событий мирового кинопроцесса, то это даже не выход годаровского «Социализма», а победа Вирасетакуна в Канне. Надеюсь, теперь, после официального признания, с трендом бессобытийного и безнарративного созерцательного кино быстро покончат.


Андрей ПЛАХОВ

Похищение Европы. Печальный, но труднооспоримый факт: европейскому кино нечего предъявить городу и миру на исходе нулевых. Безжалостная статистика. В 2010-м главные фестивали (Канн — Венеция — Берлин) чествуют победителей из Таиланда, США и полуазиатской Турции. В шести номинациях призы Европейской киноакадемии завоевывает «Призрак», выдающийся только именем режиссера-страдальца Романа Полански. Лучшим фильмом Франции в этом году признан политкорректный и аккуратный «О людях и богах» Ксавье Бовуа, лучшим немецким — милая и безобидная «Душевная кухня» Фатиха Акина, а лучшим европейским дебютом — израильский «Ливан» Шмуэля Маоза, вряд ли имеющий прямое отношение к Европе.

Что говорить о российских фильмах — лучшие из них сняты на Чукотке («Как я провел этим летом» Алексея Попогребского), в мифологическом краю меря («Овсянки» Алексея Федорченко) и на метафорической постсоветской территории («Счастье мое» Сергея Лозницы). Зато Голливуд, как всегда случалось в эпохи экономических кризисов, упрочил свои позиции. Бум анимации и 3D, внедрение дешевых цифровых технологий в независимое кино — все это работает на Новый Cвет в широком смысле слова в ущерб Cвету Старому.


Мария ТЕРЕЩЕНКО

Минувший год не принес для анимации революционных открытий — скорее продолжил те тенденции, которые наметились уже несколько лет назад. Он в очередной раз показал, что в мире делается все больше анимационных фильмов, что трехмерную компьютерную анимацию осваивают все больше студий и стран, что все чаще в анимационные фильмы вкладываются огромные деньги, чтобы получить от них еще более огромные прибыли. И еще, конечно, что наш зритель очень и очень любит мультфильмы. Из десятки лидеров российского кинопроката три фильма — чисто анимационные («Шрек навсегда», «Как приручить дракона» и «Мегамозг»), а еще несколько сделано с активным использованием анимационных технологий. Приятно, что не только американские анимационные блокбастеры имеют успех в большом прокате, но и то, что активно выходит европейская анимация, все больше в рамках фестивалей и отдельных кинопрограмм показывается короткометражных фильмов.

Увы, весь этот ошеломительный успех зарубежной анимации никак не отражается на нашем национальном производстве. И в этой области минувший год также не принес больших перемен. По-прежнему нет ни государственной политики, ни заинтересованных инвесторов, ни активности ТВ-каналов, ни образовательной системы для профессионалов в этой области.

Так что в отличие от компании DreamWorks, празднующей собранные на нашей территории почти 100 млн долларов, наши анимационные студии и режиссеры вступают в 2011 год в не слишком радостном настроении.


Антон ДОЛИН

2010-й киногод для меня ознаменовался двумя событиями: массовым возвращением публики в якобы обреченные кинозалы (связанным с успехом «Аватара») и победой Апичатпонга Вирасетакуна в Каннах. Казалось бы, тайский затейник и канадский блокбастерист максимально далеки друг от друга, но оба синхронно подтвердили две тенденции.

Во-первых, торжество авторского начала над индустриальным. Джеймс Кэмерон пробивал «Аватара» через XX Century Fox едва ли не двадцать лет и в результате добился того, что выдуманная им вселенная завоевала мир, причем публика пошла в залы не на звезд и не на 3D (например, в Китае фильм собрал сумасшедшие деньги в 2D-залах), а на режиссера, что чаще случается на фестивалях. Апичатпонг — пример бескомпромиссности автора, не идущего ни на какие уступки ни продюсерам, ни публике, ни цензурным комитетам: это не помешало ему получить главный киноприз из рук голливудского режиссера Тима Бертона (тоже, кстати, воплощающего единство режиссерской самобытности и коммерческого успеха). Во-вторых, завершение десятилетия, посвященного «новому реализму»: экспансия «Догмы 95», две «Золотые пальмы» братьев Дарденн, культовый статус Педро Кошты и Цзя Чжанке, приход документального кино в фестивальный мейнстрим, молодые румынские режиссеры и т.д. Устав от правды-матки, публика с удовольствием обращается к декларативно инфантильным сказкам, будь то «Аватар» или «Дядюшка Бунми». Соответственно, эскапизм становится главным трендом сезона, отзываясь во всех значимых фильмах года — от «Социальной сети» до «Рапунцели».


Татьяна АЛЕШИЧЕВА

2010-й начинался с «Аватара» и всяких восторженных славословий по поводу второго пришествия 3D. За прошедший год технология 3D прописалась во всех спектакулярных жанрах (т.е. не затронула разве что мелодраму) и никаких смысловых подвижек в эти жанры не внесла, оставшись чистым аттракционом — он существует сам по себе и существенно не влияет на фильм. Более того, потенциал его собственной зрелищности невелик: объемное изображение раздражает рецепторы первые минут десять, а потом к нему просто привыкаешь и перестаешь замечать. Тут стоит сделать оговорку, что в прокат скоро выйдет диснеевский фильм «Трон: Наследие», где 3D будет нести в кои-то веки смысловую нагрузку — там действие происходит в двух реальностях, обычной и виртуальной, и дополнительное измерение призвано отличать одну от другой. Посмотрим.

Мне нравится, что наша критика стала системно писать про сериалы. Целевая аудитория большинства фильмов в кинотеатрах дети и подростки. Это тенденция последних двадцати лет, и говорить о ней уже общее место (допустим, из десяти самых кассовых фильмов 2009 года три — это мультфильмы, еще пять — детские фильмы, и только два условно «взрослых»). А взрослый зритель теперь смотрит сериалы, и качество последних вполне сопоставимо с киношным.

У меня сложился не слишком оригинальный список лучших фильмов из тех, что вышли у нас в прокат: «Социальная сеть» Финчера, «Где-то» младшей Копполы, «Город воров» старшего Аффлека, который вдруг превратился в крепкого режиссера, и отдельно «Остров проклятых» Скорсезе. Последний мне кажется оммажем фильмам Вэла Лютона середины 40-х, то есть довольно декоративным зрелищем, которое выдает себя за полноценный психотриллер.


Вадим РУТКОВСКИЙ

Лучший фильм моего личного киногода — «Одноклассники» Сергея Соловьева, вызвавший почти наркотическую зависимость. Но это слишком интимное переживание, поэтому чуть подробнее — о двух других великих фильмах великих русских режиссеров.

«Утомленные солнцем — 2» Никиты Михалкова — проект, не внушавший особого доверия: слишком законченными, не предполагающими продолжения были «Утомленные солнцем» 1994 года. Однако первая часть, «Предстояние», вышла прекрасной и неожиданной. Это редкий фильм, соответствующий определению «трагифарс»; здесь трагедия и анекдот без дефиса, без пробела сливаются в единое целое, когда в болтливую и непоседливую вселенную михалковских чудаков вторгается Большая История. Это самый невероятный из всех известных мне фильмов о войне; если пользоваться грубыми синефильскими ассоциациями, в «Предстоянии» «Большая прогулка» встречается с «Иди и смотри». Михалков — автор стихийный и витальный, упивается жизнью во всех проявлениях, включая самые кошмарные. И слишком высоко жизнь ценит, чтобы позволить любимому персонажу — комдиву Котову — сгинуть в чекистских застенках. И казавшееся невозможным воскрешение героя становится естественным.

Хронология «Утомленных солнцем — 2» — одно из самых раскованных произведений, следующих только прихотливой авторской воле. Та же упоительная для одних и раздражающая других авторская свобода разлита в «Кочегаре». Это самый радикальный по форме фильм Алексея Балабанова — если разобраться, он на многие десятки процентов (как человек из воды) состоит из бессюжетных проходов героев под гитару Дидюли. И самый личный — это балабановская версия «Восьми с половиной», каталог всех предыдущих работ пасмурного гения, отзывающихся в немногочисленных диалогах и аскетичных кадрах. Но это все маленькие радости поклонников, их для настоящего фильма недостаточно. И не было бы его без героя, пополнившего галерею потерянных людей в поисках тепла — от безымянного странника с перевязанной головой из «Счастливых дней» до нежного убийцы Данилы Багрова. Но здесь метафора «поиск тепла» принимает грозное буквальное воплощение: может, когда-то котельная «Кочегара» и была цоевской «Камчаткой», теперь в ней сжигают людей. Жестокое кино о смерти, но ярлык «некрореалиста» на Балабанова не навесишь. Я бы предпочел назвать его некроромантиком — все из-за тепла. Пусть даже источники его — человеческая кровь и схожее с адским пламя.

Отдельное спасибо Алексею Октябриновичу за возвращение в обиход песни «Истерика» группы «Агата Кристи», звучащей во время кульминационной сцены. Эта песня здесь так же важна, как «Война» Виктора Цоя, венчающая соловьевских «Одноклассников».


Борис НЕЛЕПО

Моими персональными главными событиями года стало неожиданное открытие неизвестных французских режиссеров семидесятых. Особенно важным это мне кажется на фоне невыдающегося французского кино 2010 и на глазах испаряющейся «новой волны».

Событие номер один — это издание на DVD фильма «Женщины, женщины» Поля Веккиали. Фильм 1974 года, но он затерялся и не был увиден зрителем — выходит, что это в первую очередь картина нынешнего года. «Женщины, женщины» — история двух неудавшихся театральных актрис, живущих в маленькой квартире, которая выходит окнами на кладбище. Снятый на черно-белую пленку фильм долгими планами запечатлевает маленькие радости и подлинные трагедии женщин, за которыми неумолимо наблюдают портреты див немого кинематографа, расклеенные на стенах дома. Всего лишь за два часа своего подпольного фильма Веккиали словно прокручивает на ускоренной перемотке всю историю кино. Героини молниеносно переключают регистры — перед нами всплывают то образы из музыкальных комедий и французских мелодрам 30-х годов, то сцены, способные украсить лучшие из фильмов Дрейера, Бергмана или Кассаветиса. Не зря упоминаю последнего: Веккиали удалось поймать что-то необъяснимое и очень человеческое, отчего становится не по себе, как и во время просмотра «Лиц». Важны «Женщины» и в контексте французского кино, поскольку оказались ровно в эпицентре волны, возникшей после 1968 года. Если заслугами режиссеров «новой волны» стало прощание с павильонами и выход на улицы, то пришедшие им на смену авторы замкнулись в четырех стенах. И в этом смысле картина Веккиали синхронна и «Мамочке и шлюхе» Жана Эсташа (которого Веккиали, к слову, продюсировал), и работам Шанталь Акерман. Главным же зрителем «Женщин» стал Пазолини, влюбившийся в этот фильм и дословно перенесший эпизод из него в свое «Сало». Я показывал этот фильм в киноклубе в Москве и Санкт-Петербурге, и на вопрос одного из зрителей: «А почему этот фильм оказался таким неизвестным?» — мне не удалось найти ответа. Если честно, то открытие этой картины стало для меня одной из самых важных вещей, которые мне удалось сделать как критику.

Второе событие года непосредственно связано с первым. В ноябре в Центре Помпиду под руководством Сержа Бозона состоялась грандиозная десятидневная программа, посвященная все тому же неизвестному кино. Художественный руководитель Локарно Оливье Пер говорил в интервью, что показ фильма сегодня нужно приблизить скорее к концерту, сделать событием — в один из вечеров французский режиссер Пьер Леон представил свой спектакль (или, точнее, «фильм без пленки») — «Наш Брехт».

Леон смонтировал из картин Фрица Ланга, Жана Ренуара, Бориса Барнета, Вернера Шретера и многих других монтажную картину, ставшую задником его спектакля. На его фоне он исполнял по-французски песни Брехта и Вайля. Все завершилось коллективным пением «Интернационала». Леон каким-то чудом сбил весь налипший хрестоматийный глянец и избавился от вульгарного пафоса; осталась только вновь обретенная изначальная красота жеста — что-то подобное, наверное, должны были чувствовать зрители постановок Мейерхольда. А после спектакля состоялась премьера документальной картины Леона «Бьетт», посвященной ближайшему соратнику Веккиали Жан-Клоду Бьетту (но его фильмы станут открытием уже 2012 года — именно тогда в Помпиду пройдет его первая ретроспектива).

Василий СТЕПАНОВ

Пока отечественное кино в довольно нелепой позе зависает между Михалковым и Лозницей, масштабное 3D как-то глуповато штурмует кинотеатры (последняя смутная надежда на фильм «Трон: Наследие»), а Сталлоне возвращается, чтобы постоять на секундочку в одной комнате со Шварценеггером, все человеческое так или иначе концентрируется в сериалах. Собственно, свидетельства окончательной победы жизнелюбивого жанра легко обнаружить и в главных кинофильмах года – состоящая из остроумных перепалок «Социальная сеть» Финчера, кажется, могла бы без особых потерь растянуться на десять-двенадцать серий. Просим канал HBO присмотреться к подающему надежды режиссеру. Что до самих сериалов, то их становится все больше, а сами они становятся все лучше и короче (сезоны, по крайней мере). Американские производители семимильными шагами двигаются к британским форматам. И это тоже радует – время-то не резиновое. Однако, несмотря на все успехи, главным сериалом года хочется назвать не «Школу» и не «Подпольную империю», а стародавний британский эко-триллер «На краю тьмы» (1985), который все пересмотрели в связи с выходом киноремейка «Возмездие».