Чтобы быть интегрированными в международный контекст, нужно включить то, что в нашей истории есть интернационального. А такое у нас есть только одно – Октябрьская революция.
Пятница. Русские в Лондоне: смелые и свободные. Даже слишком
Накануне в Tate было объявлено, какие работы с ярмарки купили в коллекцию, и все помчались обратно на Frieze — смотреть. Tate пополняет свою коллекцию продуманно, покупая именно то, чего недостает. Со стороны эти закупки могут выглядеть скромно (видео, небольшие скульптуры, работы на бумаге, и все это — так называемых перспективных художников, причем часто из малоизвестных регионов), но через двадцать лет, когда эти художники прославятся (или останутся уникальной страницей прошлого, что тоже неплохо), все это будет выглядеть совсем иначе. В жюри в этом году включили известного французского куратора китайского происхождения Ху Ханру и директора нового музея в Варшаве Иоанну Мытковску — последнюю, видимо, с прямой задачей восполнить в коллекции недостаток восточноевропейского искусства. (Скоро Иоанна приедет в Москву, и мы надеемся поговорить с ней об успехах поляков и о том, как молодому прогрессивному куратору удалось стать директором национального музея.)Судя по списку закупок, жюри, как и я (см. предыдущий выпуск дневника), было озабочено тем, как бы не наплодить еще лишнего искусства на нашей многострадальной земле — его и так уже слишком много. Жюри, руководствуясь этой экологией и ответственным потреблением, отдало предпочтение некоторому художественному рециклингу. Инсталляция молодого канадского художника Гаррета Мура «Ни здесь, ни там», например, хороша прежде всего тем, что сделана из сломанных, найденных на помойке стульев, которые выглядят как трогательные — «умираем, но не сдаемся» — флаги. Фильм известнейшего польского художника Збигнева Либеры «Как научить маленьких девочек» (How to Train Little Girls), cам по себе старый (1987) и к тому же очень простой и сделанный «на коленке», — это домашняя съемка девочек, которые осваивают искусство макияжа, смонтированная путем пересъемки с телеэкрана (в 1987 году монтировать видео было еще невозможно). Многоканальная видеоинсталляция другого очень известного поляка, Артура Жмиевского, «Демократии» (она только что была показана на биеннале в Стамбуле), тоже суперпроста и как бы не вносит в жизнь никакого дополнительного художественного элемента, — это впечатляющая в своем многоголосии, простая, сухая съемка политических демонстраций по всему свету, самой разной направленности, от левой до правой, от прогрессивной до реакционной. Интересно, что Жмиевский (который вообще-то известен и другими работами, постановочного характера) публично заявляет, что отныне будет работать так, потому что есть темы (например, политика), с которыми искусство с его искусственностью справиться не может вообще. Наконец, замечательный молодой хорватский художник Давид Малкович, которого мы давно заметили, попал в коллекцию Тейт с киноинсталляцией «Образы и их тени» (Images With Their Own Shadows), посвященной опять-таки тому, что уже и так существует или существовало, — хорватскому неомодернизму 1960-х, и в частности архитектору-визионеру Венцеславу Рихтеру, у которого Малкович взял киноинтервью о его нереализованных проектах и поместил экран в архитектурную, неомодернистскую раму.
Интерес к собственному неомодернистскому — то есть советскому, 1960—1970-х годов — прошлому, прежде всего в архитектуре, уже принес успех восточноевропейским художникам и кураторам, состоялось множество исследовательских и художественных проектов на эту тему, а один из них (выставка) откроется весной в Центре Помпиду, и Иоанна Мытковска как раз будет его автором. В том же круге впечатлений для меня была премьера фильма литовского кинематографиста Деймантаса Наркявичюса в Британском институте кино (BFI); Наркявичюса, который медленно и без суеты построил себе репутацию очень интеллигентного художника-документалиста, пригласили поработать с огромным архивом пропагандистской съемки из ГДР, хранящимся в Германии — тоже своего рода рециклинг, который и есть сегодня, видимо, задача настоящего, ответственного художника.
Наркявичюс сделал, как обычно, трогательный и грустный фильм (он называется «В неизвестность» — Into the Unknown), который начинается с типично социалистических блеклых кадров солнца, снятого сквозь листву (фильм цветной, и качество пленки очень узнаваемое), а потом показывает дедушку с внуком, которые удят рыбу; обнимающиеся парочки в ожидании трамвая; работниц на конвейере; праздничный ужин пожилых людей с танцами; мужчин с усами и в вельветовых пиджаках; счастливых девушек в мини; счастливых детей на демонстрации с бумажными цветами; длинные ряды книг. Эффект катарсиса обеспечен не только тонким монтажом, но и тем, что убрана пропагандистская речь, и вместо нее наложен реальный звук трамвая, конвейера, тихих разговоров и звенящих бокалов. Все это заставляет с пристальным вниманием всмотреться в лица людей, многие из которых еще живы, в то время как их жизнь, их будущее, а в значительной степени и их прошлое умерли — можно сказать, уничтожены. Особенно сильное впечатление производит как раз панорама книг — должно быть, на Лейпцигской ярмарке. Они выглядят совсем не так, как нынешние, броско-фотографические, — на их коленкоровых обложках академический или, наоборот, фольклорный шрифт и почти нет изображений, но тем не менее это книги «для народа» — о чем, вероятно, сообщал бодрый закадровый текст. Теперь мы его не слышим, и долгая молчаливая панорама дает время подумать о том, куда делся этот народ, эти книги, эта жизнь. А еще — что очень важно для Наркявичюса — куда делся этот принцип медленной и внимательной съемки, этот DEFA-взгляд, сметенный с лица земли современными принципами клипового монтажа.
{-page-}
Фильмы Наркявичюса совсем не однозначные, на территории европейского документализма он выступает, как ни странно, представителем и даже защитником советского мира, о чем свидетельствует и другой его фильм, показанный в BFI, — The Dud Effect (2008), снятый на закрытом советском ядерном полигоне в Литве. Героем и фактически соавтором этого фильма (что отмечено и в титрах) выступает советский офицер Евгений Терентьев, предоставивший свою старую фотосъемку полигона и сыгравший роль самого себя — на своем опустевшем рабочем месте он продолжает отдавать «в никуда» команды запуска ракеты, воспроизводя их по памяти. Застывшее лицо этого катапультированного из истории человека поражает не меньше, чем руины полигона, уже почти совсем вросшие в скудный подлесок, и страх перед советской ядерной машиной переплетается с сочувствием к ее человеческому лицу.
Ну хорошо, а что же русские? — спросите вы. Русские есть. Они прекрасно себя чувствуют. В лондонском метро, например, повсюду висит реклама журнала «Сноб» — точно та же, что и в Москве. То есть полностью на кириллице, без перевода. В Лондоне, конечно, русских много, но немало и китайцев — вместе с тем я сомневаюсь, чтобы они стали вешать какую-то рекламу только иероглифами; все-таки для рекламы такое ограничение количества адресатов несколько странно. Отсюда вывод, что у «Сноба» это не реклама. Это лозунг, судя по всему. Это такая кратковременная эрекция национального самосознания за счет средств подписчиков. А у китайцев проблем с самосознанием нет, как сказал мне со знанием дела опытный английский приятель, — у них нет никаких комплексов перед Западом.
Но русские свои комплексы уже преодолели. Они знают, чего хотят, — блистать. Кто им может помешать? Одна наша соотечественница, просвещенная любительница искусства, рассказала мне в Лондоне, как ей недавно понравился Баку, где она побывала: чудесные рестораны, люди, машины, пальмы, огни, — и как не понравилась Вена, через которую ей пришлось лететь. Все какие-то бедно одетые, скромные, серые, черные, все как-то скучно. Нет праздника.
Иногда, впрочем, русские могут выступить не в жанре праздника, и не бояться черного, белого и (с русской точки зрения) скучного. Об этом свидетельствует выставка Re-Imagining October в некоммерческом пространстве Calvert 22, которое открыла живущая в Лондоне Нонна Матеркова. Нонна Матеркова поступила нетипично для нашего с вами контекста: будучи обеспеченной и вросшей в Лондон женщиной, она, тем не менее, открыла не фонд для аккумуляции богатства и не коммерческую галерею, а выставочное пространство; выставки она не стала делать сама, а нанимает для этой цели кураторов; кураторы — по крайней мере пока — представители лондонской сцены; выставки носят интердисциплинарный характер, они открыты к видео и кино; наконец, русские художники часто ставятся в этих выставках в международный контекст, и задействуются наши собственные ресурсы типа авангарда или, допустим, всем известного за границей Сокурова. Re-Imagining October сделали известный лондонский искусствовед Марк Нэш, высокий, серьезный седовласый мужчина, и знаменитый видеохудожник Айзек Джулиан — милый, маленький чернокожий человек с детской радостью в глазах. Их отправной точкой был фильм Эйзенштейна «Октябрь», который уже послужил основой для множества прочтений на Западе; с ним они ассоциируют работы русских художников о конструктивизме, революции и ее судьбе. Там есть, конечно же, Дмитрий Гутов с фильмом о Москве и фильмом о Михаиле Лифшице, Вадим Захаров с фильмом о Баухаузе в Тель-Авиве, бессмертная «Демонстрация» группы «Радек», «Три матери и хор» «Фабрики найденных одежд» и много других очень хороших работ художников, кинематографистов и фотографов. Возможно, в России идея выставки и ее построение показались бы чуть упрощенными, но это необходимая плата за то, чтобы быть понятыми в международном контексте. А чтобы быть интегрированными в этот контекст, нужно включить то, что в нашей истории есть интернационального. А такое у нас есть только одно — Октябрьская революция. После утреннего шампанского у нас еще была интересная публичная беседа с Марком Нэшем, Айзеком Джулианом и Дмитрием Гутовым о советском марксизме и его применимости в наши дни, в кризис.
Из Calvert 22 я с известной неохотой отправилась на выставку номинантов премии Кандинского 2008 года. Неохота была связана даже не с тем, что там я, как уже было известно, должна была увидеть нечто «подлинно русское». Просто Louise Blouin Foundation — это очень далеко, и хорошей художественной репутации у этого места нет. Так, видимо, подумали многие, потому что представителей международного арт-мира на вернисаже почти не было, хотя выставка была широко разрекламирована.
Сама выставка представляет собой примерно то же, что было и в Москве (правда, Дмитрий Гутов, один из шорт-листа, участвовать отказался), но для Лондона добавили фигуру куратора — Олега Кулика. Вообще, у выставок номинантов на премию (то есть работ, уже ранее кем-то другим отобранных) куратора быть не может, может быть разве что экспозиционер, но он тут уже был и свою роль сохранил — это Борис Бернаскони; так что роль Кулика заключалась в украшении проекта собственным именем. Кулик получил какие-то неопределенные полномочия, в результате которых некоторые работы оказались заменены другими, и представительство отдельных художников неоправданно раздулось, хотя совсем выбросить кого-то он, видимо, не мог.
Главное, что сделал Кулик, — это одел белые выставочные стены и потолки дощатой обшивкой с высокой крышей; эта обшивка одним напоминает избу, а другим, более сведущим в сельском хозяйстве, — загон для скота. Точечная подсветка а-ля ювелирный магазин осталась, но некоторые работы видны в основном через просветы в досках. Одни считают, что этим Кулик всех опустил «в русское» и художников фактически оскорбил, другие — что только благодаря этому выставка стала хоть сколько-нибудь интересной, потому что иначе это был бы набор слабых и не связанных между собой вещей (ведь никакой идеи у выставки нет и быть не могло).
У меня мнения нет, так как мне показалось, что единственно интересное, что в этой выставке есть, — это каталог.
Во-первых, он издан только по-английски, а во-вторых, там нигде — ни на титульном листе, ни на последней странице, ни в одной статье и даже в биографической справке про Беляева-Гинтовта — не написано, кто получил премию Кандинского в 2008 году. Может, я не нашла, но я искала очень долго. Шорт-лист тоже не приведен, потому что, видимо, из-за случая с Гутовым это создало бы неприятные неясности; но победитель? Видимо, на всякий случай, от греха подальше, этот факт подчеркивать тоже не хотели. Заодно обидели и победителей по другим категориям — лучшего молодого художника Диану Мачулину, например. Впрочем, никого из них в Лондоне все равно не было, их не позвали, и английский каталог они, наверное, все равно не увидят.
На ужине после открытия выставки, в почти исключительно русской, хотя и огромной компании, глава фонда Шалва Бреус с некоторым даже, как мне показалось, трагическим вызовом сказал, что вот сейчас, после этой выставки, весь мир узнает, какие смелые и свободные художники живут в России. Мне показалось, что это было очень искренне, что он и правда так думает. И мне стало ужасно жалко — и его, и художников, и всех, всех нас грешных.
Выставка Деймантаса Наркявичюса открыта в BFI Southbank Gallery по 29 ноября
Выставка Re-Imagining October открыта в Calvert 22 по 6 декабря
Выставка номинантов на премию Кандинского-2008 открыта в Louise Blouin Foundation по 10 декабря
Ссылки
- Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze 2009. Выпуск второй, 22.10.2009
- Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze 2009. Выпуск первый, 20.10.2009
- Вернисажи недели в Лондоне. 12–18 октября, 09.10.2009
- Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Выпуск третий, 20.10.2008
- Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Выпуск второй, 16.10.2008
- Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Выпуск первый, 15.10.2008
- Елена Зайцева. Где искать современное искусство в Лондоне, 14.10.2008
КомментарииВсего:8
Комментарии
-
Забыла вот еще что упомянуть: предисловие Кулика к каталогу начинается с того, что "белый куб" русскому искусству якобы не подходит, поскольку он символизрует либеральную демократию. При всем моем критическом отношении к либеральной демократии должна заметить, что такое заявление вне всякого контекста выглядит, мягко выражаясь, смелым и свободным, а жестко выражаясь - праворадикальным. Я бы устроителям премии, которые явно хотят быть вне политики, на будущее посоветовала Кулика не оставлять без редактуры, а то он может наломать дров.
-
видимо, у предисловий Кулика неприкосновенный статус, примерно как у произведений искусства, а жаль. В его текстах к ЦУМовской выставке совсем уж лихо и глупо смешались понятия мистерии, оргии, литургии. В результате же оказалось, что ничем из вышеперечисленного эта неуютная свето-звуковая инсталляция не является. Но с другой стороны: кто кроме нас, грешных (и не менее грешных спонсоров), читает все эти предисловия и пресс-релизы?
-
спасибо...перед сном приятно прочитать такой текст...
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451776
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343387
- 3. Норильск. Май 1268678
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897698
- 5. Закоротило 822151
- 6. Не может прожить без ирисок 782470
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759138
- 8. Коблы и малолетки 740945
- 9. Затворник. Но пятипалый 471395
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403167
- 11. ЖП и крепостное право 397970
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370549