Оцените материал

Просмотров: 24055

Иван Чуйков и его раздвоения

Дмитрий Тимофеев · 03/09/2009
Страницы:

©  Евгений Гурко

Иван Чуйков и его раздвоения
Не бывало так, чтобы какой-нибудь старый проект забывался, а потом вдруг вспомнился?

«Мне кажется, то, что важно, не забывается. На пике моей творческой активности, в 1970—1980-х, у меня возникала масса идей, а реализовывать их не было возможности вообще. И я стал записывать эти идеи, часто просто в виде одного или двух слов. Через несколько лет я открыл эту тетрадку и не смог понять, что там написано. А некоторые проекты, пусть даже и незаписанные, до сих пор сидят в голове. Вот это, мне кажется, важно. А раз забылось — значит, наверное, не так уж и необходимо было.
Вот, например, «Виртуальные скульптуры». Им, наверное, лет тридцать уже. С ними интересное дело происходит — чтобы увидеть объем в реальности, нужно произвести над собой некое усилие. Если ты хочешь верить в скульптуру — ты видишь объект, если у тебя преобладает здравый смысл, то видишь угол, а поскольку мы все обладаем и тем и другим, то видим и то и это. И в результате происходит некое мерцание.
Все ведь на самом деле строится на доверии. Чтобы видеть картину, написанную в любой манере, нужно знать ее систему кодов, жить в ней, она должна быть привычной. Нам непонятны картины австралийских аборигенов, а они, я уверен, не поймут нашей, пусть даже самой реалистической живописи. Новая система вызывает недоумение и раздражение. Все начинается с доверия и желания понять.
В России доверия к современному искусству очень мало. Мы даже не говорим об уровне понимания, он очень низкий, а просто об изначальном уважении и доверии. Я помню, у нас в Германии была жуткая протечка в квартире. Вызвали мастера. У меня тогда не было мастерской, я работал в комнате. Он увидел работу, спрашивает: «Вы художник? Как интересно! А это что? А это почему?» И очень уважительно. С ума сойти! Чтобы меня тут в Москве слесарь стал расспрашивать... Думаю, там тоже не все такие, но был вот такой случай. Презумпция уважения существует. А у нас — в основе лежит презумпция недоверия».


Не первый век существующий, периодически актуализующийся вопрос «Россия и Запад», в беседах с представителями художественной общественности поднимается довольно часто. Не зависит это ни от возраста собеседника, ни от места жительства. Понятно, что, как правило, речь идет о том, что там лучше, чем здесь, и что именно лучше. И каждый, само собой, обращает внимание на разное «лучше». Если собрать все эти «лучше», можно создать из них некий коллективный «образ Запада».

«Семидесятилетняя советская власть развратила народ. Главным сдерживающим фактором был страх — очевидно, это и развратило. Сломались все моральные барьеры. А постперестроечный период дикого капитализма добавил подозрительности. Люди фрустрированные, обиженные, оскорбленные, но не понимающие, кем и чем они оскорблены. Поэтому часто агрессивны.
На Западе с искусством тоже непросто. В галереи, кроме художников, почти никто не ходит. Но когда идет большая выставка в музее — Джаспер Джонс, например, — всегда много народу. Для многих это событие — они, чувствуя себя культурными людьми, идут туда, слушают экскурсовода, некоторые из них даже поймут, чем хорош Джаспер Джонс».


Здесь можно было бы с Иваном Чуйковым и поспорить. И на Энди Уорхола в Третьяковку, и на прошлогоднюю серию выставок Кабакова народ шел массово — причем самый разный (достаточно было почитать «Книгу отзывов» экспозиции в ГМИИ). Хотя, впрочем...

«Есть уважение к культуре. А почему у нас его нет? В свое время те, кто немножко думал, понимали, что советская культура в своей основе — пропаганда и ложь: на стенах одно, а во дворе совсем другое. И при этом всё — под знаменем культуры. Следовательно, уже к этому знамени недоверие. Которое передается следующему поколению. На восстановление и воспитание этого уважения потребуется очень много времени. Этим никто и не занимается, кроме довольно архаичного канала «Культура».
Люди советского времени до сих пор везде сидят: в Третьяковке, в Суриковском... С ними ничего изменить не получится, потому что им этого не надо.
Когда у меня была выставка в Третьяковке, кажется, Лена Селина предложила меня представить к Госпремии. И Третьяковка эту инициативу не поддержала — не поддержала свою собственную выставку.
В Суриковском сейчас преподают некоторые художники, которые преподавали в мое время — они такие же рутинные реалисты. Эта система защищает себя, она не принимает ничего нового».


Что надо признать правдой. Можно, конечно, представить себе проведение люстрационных мер в сфере искусства, запретить преподавать бывшим идеологическим соцреалистам, но это, во-первых, невозможно, так как вряд ли нашлось бы достаточное количество человек на освободившиеся места, а во-вторых, вряд ли нужно. Ведь воспитанные и пропитанные советским культом реализма поколения уже не перевоспитаешь, а молодые люди перевоспитываются сами и (или) под воздействием окружения — благо на информационный голод сегодня грех жаловаться. Система будет защищать себя до тех пор, пока будут живы «хранители традиций» — те, кто преподавал во время Чуйкова, их преданные ученики... То есть еще поколение. А то и все два.

А потом все пообвыкнут. И возмущаться тем, что в ГМИИ выставляется Чуйков, будет так же странно, как сейчас возмущаться тем, что там выставляются Филонов или футуристы.
Страницы:

Ссылки

Все новости ›