ВЛАДИМИР ЛЯЩЕНКО. СИНЕКДОХА, МОСКВА

Даже когда увольнение не становится малоприятным сюрпризом, а закономерно подытоживает накопленную за годы взаимную усталость, сказать, что известие о нем приносит исключительно облегчение, значит слукавить. Эмоции, что называется, смешанные. Десять минут разговора в атмосфере всеобщей неловкости, и успеваешь подумать обо всем, что будешь прокручивать в голове впоследствии.

Неделю с удовольствием ничего не делаешь, потом удовольствие заканчивается. Удивительно, но момент подобной свободы припомнить сложно. Школа, выпускные экзамены, вступительные, подработка с третьего курса, госэкзамены и, почти одновременно, аспирантура и постоянная работа. Общая разметка биографии для многих. После школы, правда, был еще в запасе непризывной год, но девять из десяти разговоров тогда не начинались с вопроса: «Что с работой?» Безработный — как не состоящий в браке: «Ну что, еще не?» Не, еще. Успокаиваю себя: хвататься за любую подвернувшуюся работу сейчас — все равно что жениться из страха состариться и не успеть.

Вынужденную остановку хочется прочувствовать, осознать. Денег на кругосветное путешествие не накоплено, однако утренние сеансы и прочие невинные радости неглупого бездельника, которым приятно себя вообразить, вполне доступны. Затянувшаяся пауза — нарушение порядка, сбой; есть вместе с тем возможность ускользнуть из петли, выскочить из колеи. Когда жизнь расписана сдачами номеров и локальными дедлайнами, любой вселенский вопрос откладывается на минуту покоя, которая, само собой, не случается. Дедлайнов больше нет, и все накопленные вселенские вопросы не дают спать. С какого-то дня — буквально.

Вернуться к брошенной ровно в момент подписания трудового договора диссертации? Прочитать все купленные, но так ни разу и не снятые с полки книги? Написать великий роман, в конце концов? Вернись, прочитай, напиши, сделай хоть что-нибудь. Сократили рабочий день — стихотворение, отправили в вынужденный отпуск — цикл, в бессрочный — поэму. Уволили — роман. Пусть даже не обязательно великий. Диссертация тоже сгодится. Google подсказывает, что в соответствующем отделе РГБ появились новые работы по интересующей теме, они оцифрованы и доступны в виртуальных читальных залах библиотек Москвы, даже не придется ехать в Химки. Одна маленькая, но высокотехнологичная библиотека предлагает записаться прямо на сайте — заполняю форму, но система реагирует как-то неопределенно.

Велик соблазн примерить на себя образ аутсайдера не поневоле, но по собственному решению. Не жизнь выкинула на обочину — сам устал и вынырнул из потока. Очень похоже на дешевый самообман и попытку оправдать задним числом собственную никчемность. Кто мы, редакторы Вовы, Лены, Маши, Пети и прочие юные и уже не очень гуманитарии, переставляющие в чужих текстах слова местами и удаляющие каждое второе прилагательное?

Три дня подряд стараться лечь раньше четырех утра, чтобы встать раньше четырех дня. На четвертый лечь в семь, на пятый не ложиться вовсе, чтобы заставить организм сдаться к вечеру дня шестого. Организм несгибаем — в четыре, и не раньше. За это время скачать десяток новинок мирового кинопроката, но посмотреть только корейский военный эпик и — по необъяснимым причинам — третьего терминатора. Поэма не слагается, с утренними сеансами тоже как-то не складывается.

Обнаруживается, что в Москве практически каждый вечер читают стихи. Есть еще лекции, кинопоказы, кинопоказы с лекциями. Люди запускают целый сайт с расписанием лекций и непременной социальной сетью — такой «лукэтми» для умных, с уклоном в нейтроны, нейроны и обществознание. Люди оказываются знакомые и знакомые знакомых, запускают, кажется, на чистом энтузиазме, из любви к познанию и журналу «Юный техник». Журнал «Юный техник» никогда в руках не держал, но любовь к познанию хочется разделить — публично обещаю себе посещение шести лекций. Это вдобавок к поэтическим вечерам, которые каждый вечер.

На самом деле заставить себя выбраться из дома, чтобы послушать стихи, ничуть не проще, чем выкроить для них время на рабочей неделе. Это вопрос не столько времени, сколько мотивации. Не «когда?», а «зачем?».

Продолжать старое так же страшно, как начинать новое — вдруг окажется, что с друзьями редко видишься не из-за нехватки времени, а из-за потери интереса. Диссертацию бросил потому, что сказать по теме больше нечего, да и сказанное не стоило усилий.
А кино, стихи и лекции это и вовсе лишь инструменты для общения со студентками гуманитарных факультетов, к тому же постыдные, когда тебе за 25.

Самокопание — не самая бессмысленная и пустая трата времени. В конце концов, это тоже форма досуга.

Действовать же приходится и не зная ответов на вселенские вопросы. Один меланхоличный физик-синергетик любил рассказывать студентам притчу про мышонка, который упал в молоко, но не утонул — молотил беспорядочно лапками, молоко взбилось в масло, мышонок выкарабкался. Доходчивая иллюстрация того, что действия чаще всего лучше их отсутствия, даже когда не знаешь, что именно делать. Особенно — когда не знаешь.

Банально, но маховик событий надо раскручивать, кривая куда-нибудь, да выведет. По прошествии пары недель из библиотеки приходит ответ с номером читательского билета.