Здоровая голова Луизы

Еще в конце 19 века о том, что здоровье, возможно, не в аптеке, а в голове, писал американец Уильям Джеймс. Эту идею в середине 20-го развивал автор знаменитой психологической пирамиды Абрахам Маслоу. Именно он одним из первых сформулировал центральный постулат любого позитивного психолога: «Если у тебя чего-то нет, значит, ты просто не позволяешь себе это иметь».

Но настоящий прорыв в популяризации этих светлых идей совершила американка без высшего образования и какой бы то ни было профессиональной квалификации — женщина непростой судьбы Луиза Хэй. Ее биография — идеальный сюжет для шоу Опры, куда она впоследствии будет ходить чаще, чем Том Круз. Хэй родилась в 1927-м в неблагополучной семье на окраине Лос-Анджелеса под совсем другим именем, в 5 лет ее изнасиловал сосед, в 16 она родила дочь и отдала ее в приют, после неудачного развода заинтересовалась психологией, а в 50 превратила личную трагедию в бизнес-чудо. Хэй заболела раком, но, по ее словам, вылечилась от него исключительно при помощи позитивных аффирмаций. Исцелившись, она написала книгу You can heal your life, мгновенно ставшую бестселлером. За 25 лет было продано 35 млн экземпляров. Сейчас Луизе Хэй принадлежит книгоиздательская империя Hay House. Ежегодно она продает литературу по позитивной психологии примерно на 100 млн долларов. В 2008-м журналисты New York Times просили 81-летнюю Луизу Хэй помочь найти хоть кого-нибудь, кто бы мог подтвердить историю чудесного исцеления, но та сказала, что все врачи и ее приятели того времени уже умерли.

В Америке бум материализации мыслей достиг невиданного размаха. Только в 2005-м оборот индустрии позитивной психологии составил 5,6 млрд долларов, а количество позитивных тренеров увеличилось в пять раз. Кроме того, знание, которое еще 20 лет назад в профессиональной среде считалось маргинальным, в нулевых приобрело статус академической науки. Последние несколько лет в Гарварде сложнее всего попасть именно на курс позитивной психологии — по популярности он обгоняет и экономику, и юриспруденцию.

В России позитивная психология в чистом виде не прижилась, здесь она мутировала, вобрав в себя «тысячелетние знания древних» (именно так одна из гуру этого направления Наталья Правдина описывает навыки, которые она преподает). В Америке позитивная психология — это наука, которой может овладеть каждый. В России — это «эксклюзивное» секретное знание о том, что все придет само.

«Людям хочется чувствовать себя приобщенными к касте избранных, — объясняет Степанов. — И позитивные психологи охотно идут им навстречу».

У Зеланда

Передо мной сидит невысокий, сухой человек в затертом свитере и штанах в рубчик. Он словно бы весь на шарнирах: глубоко посаженные глаза бегают, руки слегка трясутся. Ему явно не по себе, он не привык давать интервью. В мужчине с прической поп-певца Криса Кельми трудно заподозрить «одного из самых известных мистиков современности» (так его аттестует издательство), писателя с миллионными тиражами, подписывающегося псевдонимом Вадим Зеланд (настоящую фамилию он скрывает, зовут его действительно Вадимом). Зеланд — автор бестселлера «Трансерфинг реальности». «Древнее знание» он получил во сне: тогда, в середине 90-х, обнищавший физик, переквалифицировавшийся в нищего же программиста, «дошел до ручки, все идеи и начинания обрушились». «И вот тогда, — Вадим оживает, шарниры словно смазали, — открылся доступ, своего рода канал информации. Я стал понимать трансерфинг. Его смысл состоит в том, что окружающая нас реальность зависит напрямую от нас. Каждый человек живет в своем мире, который формируется мыслями. Если вы считаете, что мир представляет собой агрессивную, недружелюбную среду, так оно и будет».

Принципиального отличия от «канонической» позитивной психологии Луизы Хэй у «трансерфинга» Зеланда нет, это скорее вопрос терминологии. В качестве главного аргумента в пользу работоспособности своей теории Зеланд, как и все позитивные психологи, начиная с Хэй, приводит историю собственного писательского успеха: раз у меня получилось продать вам такое количество книг, значит, теория работает. «Обычно ведь молодой автор как подходит к делу — с надеждой. А у нас в трансерфинге надежда — дело безнадежное. Нужно высказывать намерение. У меня вот в школе по литературе была тройка. Но я сформировал образ: заставил работать мысль. Я — гений, и пишу международный — именно международный — бестселлер. Ну, так и получилось».