Мы вам не верим

Искусствовед ФАИНА БАЛАХОВСКАЯ о хозяевах «Троицы», носах с горбинками и других любопытных подробностях скандала вокруг Рублева

Вот и вправду: оригинальным быть не запретишь. Например, в статье «"Троица" и ее хозяин» Федор Сваровский рассуждает о собственности — последнем, что волнует сейчас бойцов за право распоряжаться иконой Рублева. Ну да ладно. Значит, сперва о собственности.

Как это было

Икона Рублева «Троица ветхозаветная», или «Гостеприимство Авраамово», как и все другие ценности, которые хранятся в Третьяковской галерее или, например, в музеях Кремля, совершенно всуе упомянутых Сваровским, принадлежит государству. Вопрос, как все это туда попало, гораздо интереснее и сложнее, чем представляется автору. Однако данный вопрос носит (пока, по крайней мере) сугубо теоретический характер.

Писать о том, что все музейные собрания — результат грабежей и погромов, можно только ради красного словца. Некоторые музеи существовали и до революции. В тот же Кремль еще ветераны Отечественной войны в 1813 году ходили на экскурсии. А Романовы дисциплинированно сдавали в учрежденный Александром I музей важные для страны и ее истории ценности. В отличие от Сваровского, они (а также их коллеги в других странах) понимали: то, что принадлежит им, отчасти принадлежит и народу. Поэтому монархи устраивали музеи, некоторые из которых работают до сих пор. Прадо, Лувр, «Зеленые своды» в Лейпциге — все это царские, королевские сокровищницы. И даже если некоторые из них стали музеями в результате национализации, ни о какой реституции — в том числе и богослужебных предметов — никто не заговаривает. Как и не собирается устраивать молитвенную службу в Сикстинской капелле, расписанной Микеланджело.

Существовала до революции и коллекция Третьякова, завещанная городу Москве. В составе этой коллекции были в числе прочего и иконы. Более того, интересы коллекционеров и музеев, с одной стороны, и церкви — с другой, в некоторой их части даже совпадали и совпадают. Первые интересовались старыми, «ветхими» иконами, вторые изымали их (по практическим соображениям) из богослужения. Вот и рублевскую «Троицу» забрали в реставрацию тихо и мирно, договорившись с церковным начальством, заменив оригинал копией.

Громыхнуло

Вернемся к сегодняшним спорам. Реставраторы, хранители, специалисты единодушны: состояние иконы не предполагает никаких перемещений. Тяжкие последствия недавней, единственной за долгий период и очень короткой ее поездки совсем неподалеку, на другую территорию той же Третьяковки, только подтверждают это заключение. Многие участники дискуссии видят в этом исключительном единстве музейных работников чуть ли не антиправославный заговор, которого на самом деле просто быть не может. И не только потому, что большая часть специалистов по древнерусскому искусству — православные и, собственно, поэтому выбрали такую специализацию. Например, недавние обвинения в адрес организаторов выставки «Осторожно, религия!» были, в частности, поддержаны и крайне реакционными экспертизами ультраортодоксальных сотрудников древнерусского отдела ТГ. (Справедливости ради надо сказать: среди «древнеруссников» тоже встречаются атеисты — особенно яростные от того, что они постоянно окружены православными. Но это другой сюжет.)

Вообще-то единство в рядах музейных сотрудников — явление редкое и почти не встречающееся на экспертных и реставрационных советах. Но не в этом случае, тут ставки слишком велики. На перемещении настаивают лишь директор и — что самое удивительное — главный хранитель. Их активность доказывает: гром раздался с самого верху.

Без свечей

Пока существует лишь письмо Патриарха с просьбой. Но все готовятся и страшатся. Ясно, что не министра. С предыдущим директор Третьяковки бесстрашно судился, а одна главная хранительница крупного музея так и говорила, загибая пальцы на руках: «Что министр, я их вот столько видела, и где они?»

Между тем пример перед глазами. Совсем недавно Русской православной церкви были торжественно переданы из музеев Кремля реликвии: риза Пресвятой Богородицы и мощи святых вместе с совершенно уникальными драгоценными ковчегами — памятниками ювелирного искусства, неотъемлемой частью государственного музейного фонда. Количеством девять предметов. Передавал Президент. И он, и Патриарх говорили о возвращении, хотя святыни церкви никогда не принадлежали. Царские сокровища столетиями хранились в Кремле, сначала в составе царской казны, потом в ведении министерства императорского двора. И являются они имуществом сугубо государственным, как и все, находившееся на территории Кремля.

Самое загадочное в этой истории — это цель переноса ковчегов из Успенского и Благовещенского соборов, где тоже идут службы, в храм Христа Спасителя. Логика тут отсутствует. Трудно найти ее и в истории с «Троицей». Ведь молиться именно перед ней совсем не обязательно — она даже чудотворной не считается. Есть и другие образы, в том числе копии с этой иконы — самая знаменитая 1600 года. А раз в год, на ту же Пятидесятницу, подлинник выносят — на руках — в домовый храм Третьяковской галереи (со специальным климатом и без свечей).

Праздник насовсем

Никто не спорит: иконы создавали для того, чтобы перед ними молиться, а не для любования. Так ведь и древние египтяне свои саркофаги не для музеев делали, и римляне и древние греки думали о другом. Да и у Рублева выбора не было, светские образы писать или церковные. Музеи вообще заведения относительно новые. К сожалению или к счастью, времена меняются: интересующихся искусством сейчас не меньше, чем тех, кто знает канон. Меняются и законы. Один из них — закон о доступности: «Музейные предметы и музейные коллекции, включенные в состав Музейного фонда Российской Федерации и находящиеся в музеях в Российской Федерации, открыты для доступа граждан… Ограничение доступа к музейным предметам и музейным коллекциям из соображений цензуры не допускается».

Для верующих «Троица» и сейчас доступна. Встретить около нее распевающих псалмы проще, чем монашек в Риме. По песнопениям легче всего искать образ в залах музея. Это обстоятельство несколько затрудняет другим верующим приближение к иконе, как, впрочем, и неверующим. Но в общем икона в галерее доступна всем без исключения. Так что прийти сюда — с молитвой, почтением к ее святости или к ее выдающейся культурной роли — может буквально каждый.

А пока мы еще живем в светском государстве, закон один на всех. И доступность искусства, которое принадлежит по закону народу, обязательна. Храмы гарантировать такую доступность не могут — и не только тому, кто носит чалму, кипу или паранджу… Выгнать из церкви, как показывает опыт, могут и человека с не совсем правильным (с точки зрения властных бабушек) лицом. Например, там, где под одной крышей сосуществуют музей и церковь, под раздачу регулярно попадают собственно музейные работники, скажем мягко, других национальностей. Курчавые волосы, нос с горбинкой — всего, что не устраивает ревностных прихожан, не перечесть.

Кроме того, есть основания подозревать, что «Троица», если доедет, может в Загорске задержаться. Доказательство — многократно процитированные слова третьяковского начальства о том, что лучше выдать на праздник, чем насовсем. История с кремлевскими ковчегами подтверждает: пусть формально, по закону их и нельзя передать больше чем на два месяца, о возвращении пока не слышно. А продлевать эту историю можно вечно.

Не верю

Наконец, развернувшаяся в интернете дискуссия по поводу возможной выдачи иконы отличается совсем уж нехристианской жестокостью. Желающих найти соринку в чужом глазу оказалось так много, что они успели нагородить целые баррикады из оскорблений. Самое малое из них — это звание «хранителей краденого», присвоенное музейным работникам, спасавшим от уничтожения иконы. Кстати, не нынешним работникам, а уже давно ушедшим, покоящимся в бозе.

Впрочем, какими бы ни были сами сторонники музейного хранения иконы, в том числе и инициатор дискуссии, вынесший тайный сюжет на свет Левон Нерсесян, «Троица» действительно может не перенести дороги. Не говоря уже о далеком от музейных кондиций воздухе храма. Сам риск подобной утраты должен был бы остановить дискуссию, сплотить оппонентов. Тем более что практически все включившиеся в дискуссию заинтересованы в сохранности иконы и ничего плохого, в общем-то, не хотят. Но при этом подозревают в оппонентах всевозможные злоумышления. Так, сторонники сохранения иконы в музее считают, что православные мракобесы готовы на все, лишь бы попортить добро. В свою очередь, добрые ревнители благочестия уверены, что злобные музейные крысы не отдают сокровище исключительно из жадности. Обе стороны конфликта еще прежде сумели зарекомендовать себя наилучшим образом, так что поверить друг другу не могут и в самой малости. И в этот момент на чашу весов положена самая знаменитая икона России. И у нас есть реальный шанс лишиться ее. Просто потому, что никто друг друга не слышит, а если и слышит — не верит.


Еще по теме:
Алексей Ерёменко. Подать ее сюда, 4.12.2008
Федор Сваровский. «Троица» и ее хозяин, 24.11.2008
ГТГ строит Троицемобиль, 20.11.2008
Третьяковка уступит «Троицу»? 19.11.2008


Последние материалы рубрики:
Алексей Ерёменко. Ругни пиндоса, 19.11.2008
Ксения Лученко. Сам дурак. Реплика на реплику, 30.10.2008
Иван Боганцев. К статье Сваровского. Реплика, 23.10.2008
Федор Сваровский. Кто боится человека с крестом, 7.10.2008