Как Медведев на журфак возвратился

АЛЕКСАНДРА ДОБРЯНСКАЯ и ОЛЬГА КУЗЬМЕНКОВА о том, как на этот раз гарант был не просто приятным, а приятным во всех отношениях

Имена:  Дмитрий Медведев

Александра ДОБРЯНСКАЯ. Дополненный и улучшенный
Ольга КУЗЬМЕНКОВА. Президент искупает грехи


Александра ДОБРЯНСКАЯ
Дополненный и улучшенный

Первый визит президента Медведева на факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова больше напоминал слаженное вооруженное вторжение. Всё, как в русских сериалах про боевиков: четко, грубо, по инструкции. По инструкции из аудитории, где проходила встреча, выдворили всех студентов факультета, оставив лишь тех нескольких, чье присутствие было согласовано за неделю до встречи. По инструкции в другой аудитории заперли нескольких студенток, пытавшихся прорваться к Медведеву с вопросами, написанными на бумажках. Ну и так далее.

Столкновение с президентом тогда произвело на студентов такое впечатление, что после его визита решено было прибраться — как положено, с вениками, со швабрами. До швабр, правда, так и не дошло, а вот Медведев искренне недоумевал по поводу произошедшего и пообещал встретиться со студентами факультета еще раз. Мол, был не прав — исправлюсь.

Исправление было назначено на час дня 25 января. В 8:30 факультет уже был во всеоружии: кинологи с собаками обнюхали каждый подозрительный угол, на входе и около аудитории, где проходила встреча, были установлены рамки металлоискателей, а грозные охранники из президентской службы, напряженно пережевывая жвачку, всматривались в каждый протягиваемый им студенческий. Одного студенческого, кстати, было недостаточно: студентам нужно было удостоверить личность еще и паспортом.

Журналистам в заветной аудитории выделили 30 мест: 20 — кремлевскому пулу, еще 10 — тем, кто был лично приглашен факультетом. Остальных (и меня в их числе) усадили в пресс-центр, куда транслировалась встреча с президентом.

Журналистское сообщество очень быстро расслоилось: угрюмые телевизионщики (все почему-то в сером и за 50) терпеливо расселись по углам, радисты (помоложе) положили диктофоны к колонкам, подсев поближе к экрану, самые зеленые — с ноутбуками — сели прямо к экрану, приготовившись строчить в Twitter.

Дмитрий Анатольевич явился без галстука, сияя добродушием и даже через экран обдавая расположением. Студентов заранее предупредили, что кидать в президента предметами не стоит, а аплодисменты остаются на каждое отдельное усмотрение. Общее усмотрение встретило президента вежливым вставанием и довольно искренними хлопками.

Дмитрий Анатольевич сразу предупредил, что очень хочет поговорить о законодательстве в сфере СМИ и о новых медиа.

Вот только вопросы всё были не о том.

Спросили о том, что будет делать Д.А. Медведев, если в стране будет революция, готов ли он к участи Хусейна («Вы, наверное, задали самый смелый вопрос в своей жизни. Я вас поздравляю»), спросили о том, почему президент не изволит баллотироваться на второй срок («Из соображений политической целесообразности»), спросили, отчего в стране с курсом на модернизацию процветает цензура («Ее никто не вводил и никто специально не поддерживает»), об утечке мозгов («Это нормальная мобильность молодежи, когда возникает ощущение, что там интереснее и лучше»), о дачной амнистии, о 282-й статье и о книжках (Дмитрий Анатольевич недавно открыл для себя электронные ридеры и теперь может читать пять-семь книг параллельно).

О том, как обстоят дела с расследованием избиения Кашина: «Мне был доложен круг людей, подозреваемых в этом деле. Больше я ничего не могу сказать», — сказал Медведев. («От себя добавлю, что я ничего не знаю ни о прогрессе в моем деле, ни о "круге подозреваемых"», — присовокупил Кашин). Об архитектурном облике города, который уничтожается, и о новых станциях метро, в которых инвалидам надо преодолеть три лестничных пролета, чтобы добраться до лифта («Проектировщикам таких станций метро нужно давать по башке»). Про образование («С образованием все будет хорошо»), про Грузию и про Америку («Ничего особенного не происходит. Наши отношения не ухудшились»).

Дмитрию Анатольевичу нравилось. Студентам и студенткам тоже. Один особенно предприимчивый молодой человек заявил президенту, что ищет точку приложения своих сил на поприще служения родине, президент предложил ему написать в собственную администрацию с этой проблемой. Кто-то из женской половины и вовсе сомлел («Вы очень симпатичный»).

Бездушный монитор, через который происходящее доходило до старшего поколения журналистов, нещадно съедал самые важные шумы — вроде смеха аудитории после фразы о том, что в России все будет хорошо с образованием, — и периодически зависал на не менее знаковых моментах — вроде сцены с завоеванием микрофона моей коллегой и аспиранткой журфака Ольгой Кузьменковой. «Не очень-то демократично», — заметил Медведев. «Мы живем в не очень-то демократическом государстве, и я им воспитана», — объяснилась Ольга.

Медведев как будто все больше расцветал по мере того, как ему задавали все более и более неудобные вопросы. На вопросе о Ходорковском (а как без него) Дмитрий Анатольевич уже совсем плохо скрывал торжество: «Я ему сочувствую просто потому, что он сидит в тюрьме. Я хотел бы, чтобы из этого дела были исключены все политические мотивы». — «Правда ли, что вы хотели выпустить Ходорковского летом?» — «Это неправда».

Но на сей раз публика простила даже Ходорковского.

И грешно было не простить: где, когда это Медведев так храбро (иначе и не скажешь, пожалуй, что храбро) и прицельно бросался юридическими терминами, терпеливо выслушивая до конца любой, даже самый неудобный вопрос?

Между тем Медведев, пообещав напоследок Ивану Ивановичу Засурскому поразмышлять о новой учебной базе на основе социальных сетей, отправился туда, где его давно ждали. В провожавшей его толпе ничего не было слышно про швабры и веники. И даже совсем наоборот.

Первым внезапного триумфа Медведева не вынес, кажется, журналист «Радио Свобода» Данила Гальперович: «Если известный лжец вдруг говорит: дважды два четыре, а добро лучше зла, то первое, что должен подумать нормальный человек — лжецу это зачем-то понадобилось».