Как Медведев на журфак возвратился

АЛЕКСАНДРА ДОБРЯНСКАЯ и ОЛЬГА КУЗЬМЕНКОВА о том, как на этот раз гарант был не просто приятным, а приятным во всех отношениях

Имена:  Дмитрий Медведев

Александра ДОБРЯНСКАЯ. Дополненный и улучшенный
Ольга КУЗЬМЕНКОВА. Президент искупает грехи


Александра ДОБРЯНСКАЯ
Дополненный и улучшенный

Первый визит президента Медведева на факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова больше напоминал слаженное вооруженное вторжение. Всё, как в русских сериалах про боевиков: четко, грубо, по инструкции. По инструкции из аудитории, где проходила встреча, выдворили всех студентов факультета, оставив лишь тех нескольких, чье присутствие было согласовано за неделю до встречи. По инструкции в другой аудитории заперли нескольких студенток, пытавшихся прорваться к Медведеву с вопросами, написанными на бумажках. Ну и так далее.

Столкновение с президентом тогда произвело на студентов такое впечатление, что после его визита решено было прибраться — как положено, с вениками, со швабрами. До швабр, правда, так и не дошло, а вот Медведев искренне недоумевал по поводу произошедшего и пообещал встретиться со студентами факультета еще раз. Мол, был не прав — исправлюсь.

Исправление было назначено на час дня 25 января. В 8:30 факультет уже был во всеоружии: кинологи с собаками обнюхали каждый подозрительный угол, на входе и около аудитории, где проходила встреча, были установлены рамки металлоискателей, а грозные охранники из президентской службы, напряженно пережевывая жвачку, всматривались в каждый протягиваемый им студенческий. Одного студенческого, кстати, было недостаточно: студентам нужно было удостоверить личность еще и паспортом.

Журналистам в заветной аудитории выделили 30 мест: 20 — кремлевскому пулу, еще 10 — тем, кто был лично приглашен факультетом. Остальных (и меня в их числе) усадили в пресс-центр, куда транслировалась встреча с президентом.

Журналистское сообщество очень быстро расслоилось: угрюмые телевизионщики (все почему-то в сером и за 50) терпеливо расселись по углам, радисты (помоложе) положили диктофоны к колонкам, подсев поближе к экрану, самые зеленые — с ноутбуками — сели прямо к экрану, приготовившись строчить в Twitter.

Дмитрий Анатольевич явился без галстука, сияя добродушием и даже через экран обдавая расположением. Студентов заранее предупредили, что кидать в президента предметами не стоит, а аплодисменты остаются на каждое отдельное усмотрение. Общее усмотрение встретило президента вежливым вставанием и довольно искренними хлопками.

Дмитрий Анатольевич сразу предупредил, что очень хочет поговорить о законодательстве в сфере СМИ и о новых медиа.

Вот только вопросы всё были не о том.

Спросили о том, что будет делать Д.А. Медведев, если в стране будет революция, готов ли он к участи Хусейна («Вы, наверное, задали самый смелый вопрос в своей жизни. Я вас поздравляю»), спросили о том, почему президент не изволит баллотироваться на второй срок («Из соображений политической целесообразности»), спросили, отчего в стране с курсом на модернизацию процветает цензура («Ее никто не вводил и никто специально не поддерживает»), об утечке мозгов («Это нормальная мобильность молодежи, когда возникает ощущение, что там интереснее и лучше»), о дачной амнистии, о 282-й статье и о книжках (Дмитрий Анатольевич недавно открыл для себя электронные ридеры и теперь может читать пять-семь книг параллельно).

О том, как обстоят дела с расследованием избиения Кашина: «Мне был доложен круг людей, подозреваемых в этом деле. Больше я ничего не могу сказать», — сказал Медведев. («От себя добавлю, что я ничего не знаю ни о прогрессе в моем деле, ни о "круге подозреваемых"», — присовокупил Кашин). Об архитектурном облике города, который уничтожается, и о новых станциях метро, в которых инвалидам надо преодолеть три лестничных пролета, чтобы добраться до лифта («Проектировщикам таких станций метро нужно давать по башке»). Про образование («С образованием все будет хорошо»), про Грузию и про Америку («Ничего особенного не происходит. Наши отношения не ухудшились»).

Дмитрию Анатольевичу нравилось. Студентам и студенткам тоже. Один особенно предприимчивый молодой человек заявил президенту, что ищет точку приложения своих сил на поприще служения родине, президент предложил ему написать в собственную администрацию с этой проблемой. Кто-то из женской половины и вовсе сомлел («Вы очень симпатичный»).

Бездушный монитор, через который происходящее доходило до старшего поколения журналистов, нещадно съедал самые важные шумы — вроде смеха аудитории после фразы о том, что в России все будет хорошо с образованием, — и периодически зависал на не менее знаковых моментах — вроде сцены с завоеванием микрофона моей коллегой и аспиранткой журфака Ольгой Кузьменковой. «Не очень-то демократично», — заметил Медведев. «Мы живем в не очень-то демократическом государстве, и я им воспитана», — объяснилась Ольга.

Медведев как будто все больше расцветал по мере того, как ему задавали все более и более неудобные вопросы. На вопросе о Ходорковском (а как без него) Дмитрий Анатольевич уже совсем плохо скрывал торжество: «Я ему сочувствую просто потому, что он сидит в тюрьме. Я хотел бы, чтобы из этого дела были исключены все политические мотивы». — «Правда ли, что вы хотели выпустить Ходорковского летом?» — «Это неправда».

Но на сей раз публика простила даже Ходорковского.

И грешно было не простить: где, когда это Медведев так храбро (иначе и не скажешь, пожалуй, что храбро) и прицельно бросался юридическими терминами, терпеливо выслушивая до конца любой, даже самый неудобный вопрос?

Между тем Медведев, пообещав напоследок Ивану Ивановичу Засурскому поразмышлять о новой учебной базе на основе социальных сетей, отправился туда, где его давно ждали. В провожавшей его толпе ничего не было слышно про швабры и веники. И даже совсем наоборот.

Первым внезапного триумфа Медведева не вынес, кажется, журналист «Радио Свобода» Данила Гальперович: «Если известный лжец вдруг говорит: дважды два четыре, а добро лучше зла, то первое, что должен подумать нормальный человек — лжецу это зачем-то понадобилось».

{-page-}

 

Ольга КУЗЬМЕНКОВА
Президент искупает грехи

Студентам журфака на Моховую зачем-то сказали явиться к десяти. Всех загоняли в предбанник перед входом, а уже потом, маленькими группами, впускали в само здание, заставляя каждого проходить через металлоискатели и показывать сумку. Преодолевшие кордоны с грустью узнавали, что Медведев, по самым оптимистичным прогнозам, приедет на факультет лишь к двенадцати, по более реальным — к часу, а по некоторым слухам, и вовсе — к шести вечера. Все это время участникам встречи предлагалось провести, бесцельно слоняясь по факультету.

Курильщики развлекались поисками тайного места, где бы им разрешили покурить, и делились друг с другом рассказами о том, что кому-то фэсэошник разрешил покурить в большой аудитории на третьем этаже, а кого-то люди из ФСО отправили курить в туалет. При этом попытки повторить успех товарищей и покурить в аудитории, в туалете, да где угодно уже, господи, заканчивались провалом.

Теперь студентам на входе сразу раздавали памятки по грамотному общению с сотрудниками ФСО. «Как вести себя с ФСО? — Максимально корректно и сдержанно, обращайте внимание на все детали, которые могут иметь значение», — говорилось в тексте. В других двух разделах — пояснения о том, как проходит задержание и что делать, если права все-таки нарушили (это в суд). Как выяснилось, в рабочей группе по организации визита Медведева была даже специальная девушка, которая отвечала за контакты с ФСО. Я попросила своего знакомого преподавателя познакомить меня с ней; оказалось, что это Халимат Текеева — маленького роста девушка с большими детскими глазами.

— ФСО забирали на входе напитки, пришлось уступить им в этом, — вздыхала она уже после отъезда Медведева. — Это просто порядок такой, не можем же мы сказать: проносите все жидкости вплоть до коктейлей Молотова.

По словам девушки, главным в переговорах с ФСО было добиться сотрудничества федералов с факультетскими волонтерами. Кроме того, именно добровольцы должны были пресекать возможные провокации — например, в случае, если кто-нибудь поднимет плакат с провокационным вопросом, как это было в сентябре.

— У фэсэошников рефлекс, они сразу прыгают на таких, еще не поняв, что там, плакат или нет. Мы их просили: давайте наши волонтеры будут подходить и просто спокойно разговаривать с провокаторами, просить их уйти. Они согласились, — рассказала Текеева.

Но провокаций в итоге просто не было: все, кто хотел задать Медведеву вопрос, имели возможность попасть в аудиторию и сделать это напрямую. В прошлый раз студентка Вера Кичанова так и объясняла свои действия: она развернула плакат, потому что ее не пустили на встречу с президентом.

На этот раз Кичанова, конечно, была героиней дня. В толпе перед очередной рамкой ее догнал корреспондент НТВ. Ее твиты об обстановке на журфаке с самого утра ретвитили блогеры-тысячники. Но вопрос Медведеву Кичановой все равно не удалось задать, хотя она и тянула руку. Возможно, президент ее просто не увидел: к несчастью, активистка села прямо за штативом и оператором.

Как отмечает организатор встречи Олег Гервалов, всех задержанных в прошлый раз на новую встречу записали сразу, без согласований с другими студентами. Об этом специально попросили в Кремле.

— Из Администрации Президента к нам поступил такой посыл, чтобы мы пригласили семь задержанных. Но кто-то не смог, кто-то уехал, в общей сложности их сегодня было трое.

С одной из девушек, Олей Кузьменко (у нас почти полностью совпадают имена и фамилии, и мне до сих пор приходится объяснять, что это не меня задерживали во время визита Медведева на журфак в сентябре), я заходила в аудиторию. Ее не оказалось в общем списке участников. Девочка-волонтер несколько раз просматривала страницы и говорила: «Очень жаль, но вас нету». Это продолжалось до тех пор, пока я не сказала: «Ее задерживали в прошлый раз. Ее теперь должны впустить». — «Задерживали? Проходите», — сразу ответила девушка, отступив полшага назад. Стало ясно, что команда впустить задержанных к либеральному президенту, и правда, была.

Бродя по факультету в ожидании гаранта, я встретила знакомого, который с некоторой обреченностью рассказывал в факультетской столовой байку про пытку отказом от курения: мол, Гитлер как-то пригласил крупных британских политиков (чуть ли не Черчилля) на переговоры в старинный замок, где строжайше было запрещено курить. Продержав британских курильщиков в замке три дня, Гитлер добился полного взаимопонимания и лояльности. В истории читался намек на происходящее: ща нас тут, мол, продержат часов так пять без сигарет, и мы пойдем задавать Медведеву ласковые вопросы про его Твиттер.

За спиной знакомого все это время стояла девушка в шляпе, на груди у которой в кенгурухе болтался ребенок. Девушка пыталась перелить кипяток из миски в бутылочку, но никак не могла этого сделать из-за ребенка. Я предложила помочь.

Минут через сорок я встретила эту же девушку в аудитории, где собирались участники встречи. Она сидела прямо за мной и крайне озабоченно озиралась по сторонам, ерзая на месте. Ребенка с ней не было.

— А где же ребенок? — спросила я у нее.

— Его забрали на время встречи. Сказали, что его нет в списках и что на него нет документов, хотя вот... я даже свидетельство о рождении принесла, — сказала девушка, жалобно кивнув на зеленую папку на столе. — Он у медсестры будет все это время. Я так волнуюсь, ему всего восемь месяцев.

В это время начался последний инструктаж перед встречей. Из слов молодого человека со светло-русыми волосами до плеч выходило, что от участников встречи с Медведевым просят лишь одного — воздержаться от экстремизма.

— Я понимаю, что у вас к Медведеву может быть даже ненависть, но я вас прошу не кидать в него тупые и острые предметы. Не надо речовок, скандирования, лучше задайте нормальный вопрос. Не надо долгих и продолжительных оваций, это уже давно не модно, — говорил один из главных организаторов встречи Владимир Куликов.

В Твиттере между тем уже предрекали «первую неконтролируемую прессуху Медведева за все время его президентства».

Когда Медведев вошел в аудиторию, все происходящее и впрямь начало напоминать искупление грехов.

В прошлый раз на Медведева обиделись за то, что он прошмыгнул в аудиторию и закрыл дверь перед деканом и ректором. На этот раз в аудиторию первым вошел Садовничий, за ним Вартанова, и уже потом — Медведев. В сентябре на встречу позвали каких-то молодых сторонников президента не с журфака, теперь места в аудитории заняли студенты, аспиранты и преподаватели. Наконец, участники предыдущей встречи согласовывали вопросы, а на этот раз Кремль отказался согласовывать даже примерные темы, о которых мог пойти разговор с президентом.

— Я сказал, что у нас есть список тем, по которым будут задаваться вопросы, чтобы смогли собрать статистику какую-то, как это обычно бывает. Наталья Александровна (Тимакова, пресс-секретарь Медведева. — OS) сказала, что не надо, -— рассказал организатор встречи Олег Гервалов.

Первым делом Медведев спросил про девушку с ребенком и предоставил ей право начать разговор. Девушка в шляпе встала («Я Ксения. Как видите, молодая мама») и пожаловалась, что ее, молодую мать, никто не хочет брать на работу, потому что при предприятиях нет детских комнат.

— Понятно, — обреченно вздохнул Медведев, а произнеся дежурные слова об ответственности работодателей, добавил: — Я думал, вы что-то конкретное спросите.

Такое вот вышло начало у встречи с Медведевым, который просил задавать ему вопросы о СМИ и особенно о новых медиа.

После молодой матери в шляпе вопрос задала девушка, которая рассказала о печальной судьбе своей подруги, та не может решить квартирный вопрос с дядей, он недавно вернулся с зоны. Главный юрист страны выглядел озадаченным и силился понять саму коллизию. Временами казалось, что и сама девушка уже больше не может ее понять и что в истории, как это бывает в мыльных операх, вот-вот появится еще один герой, потерявший память. Когда переговоры зашли в совсем уже откровенный тупик, в первом ряду неожиданно встала другая девушка и сказала: «Она спрашивает про меня. Это моя жизнь и мой дядя». В этот момент я поняла, что «фейспалм» — это не действие, а чувство. Ощущение безграничного стыда лишь усилилось, когда следом за девицами из «Санта-Барбары» встал молодой человек и прямым текстом попросил президентской протекции: «Посодействуйте мне, я хочу работать на государство».

Студентка рядом со мной обреченно выдохнула: «Боже, мне стыдно, что я сюда поступила, я хочу провалиться сквозь землю, я хочу отсюда уйти». Мне тоже поплохело: в красках уже представлялось, как бедный журфак опять проклинают всем интернетом и обвиняют в полной бесполезности. Озадаченным выглядел и сам Медведев, после первых четырех вопросов робко попросивший: «Может, мы к более глобальным вопросам перейдем?»

Тогда встал студент, к слову, один из организаторов встречи, и спросил, готов ли Медведев к тому, что в случае революции ему может грозить смертная казнь. Вопрос в аудитории встретили смешками, кажется, прифигев от такого поворота. Держу пари, Медведев тоже прифигел, хотя и попытался отшутиться: мол, вы, молодой человек, задали сейчас самый смелый вопрос в вашей жизни, я вас поздравляю. Но студент в свитере потребовал прямого ответа.

-— Любой человек, который избирается на должность президента, должен быть готов ко всему, — вздохнул Медведев. — И я тоже готов... Если вы хотите конкретный ответ: да, за свои идеалы я готов умереть, — продолжил президент, пояснив, что идеалы — это «Конституция, семья и дети».

Дальше острые вопросы президенту посыпались, как из рога изобилия. Все, что вы хотели знать о, но боялись спросить. Да, Медведев допускает, что на Болотную вышли те, кого разозлил его отказ идти на второй срок. Да, со СМИ у нас не «стерильная ситуация», но это, наверно, «процесс притирки», «игры в медиапространстве». Да, есть 282-я статья, где нужно уточнить понятие «социальной группы». Да, надо разобраться, что там с Таисией Осиповой. Да, он остается в политике и, может, даже еще будет баллотироваться в президенты в будущем. Да, он помнит про дело Кашина, и ему докладывали о круге подозреваемых. Да, он даже готов встречаться с протестующими, но это пусть они просят о встрече. Да, у Ходорковского печальная судьба, но это пусть он просит о помиловании. Да, были фальсификации на последних выборах, но они бывали всегда, и это «были самые чистые выборы» с 1991 года. Примерно так.

Еще Медведев в очередной раз повторил, что он не знает, кто будет следующим президентом России.

Временами казалось, что Медведев хотел бы исчезнуть из аудитории. Временами — что ему, наоборот, даже нравится такое общение: вместо пяти последних вопросов он разрешил задать еще около десяти, хотя ко второму часу в аудитории стало просто душно от софитов.

Наконец Медведев распрощался со студентами и преподавателями и вышел из аудитории. ФСО закрыли дверь и оставили студентов ждать, когда президент раздаст автографы и уедет с факультета. Временное заточение всем было уже безразлично, все облегченно выдохнули: «Кажется, получилось».

Вечером я созвонилась с организатором встречи Олегом Герваловым. Он рассказал, что представителям рабочей группы по организации визита «уже позвонили из администрации, из пресс-службы, и искренне поблагодарили за то, что все прошло на ура».

«Я думаю, что в мае, когда у нас будет новый президент, мы его тоже пригласим», — добавил Гервалов, говоря об этом не как о мечте, а скорее как о реальном плане.

Но в мае, как бы там ни сомневался Медведев, будет все-таки Путин.

Автор — корреспондент «Газеты.Ru»​