Первый зритель. Вы говорите о подковерной борьбе, которая всегда будет стоять над уличным протестом. Но в дореволюционной России тоже шла подковерная борьба, там был князь Михаил вместо условного Медведева, и та подковерная борьба закончилась уличными беспорядками, в результате которых власть была перехвачена. Но то же самое может произойти сейчас при наступлении определенных внешних условий. Появится возможность перехвата власти…

О.К.: Вот представьте, сейчас у нас 1941 год, танки Гудериана рвутся к Москве, и вот мы сидим, советские чиновники, полководцы, и вы, маршал Буденный, говорите: «Конница еще покажет». Глупо ориентироваться на примеры не то что позапрошлой эпохи, а вообще мезозойской эры. Не может быть никакого повторения. Повторение 89-го года… Тут еще можно спорить. Я много общался с людьми, участвовавшими в политической борьбе 89–91-го годов, и я уверен, что Горбачев сознательно в последние годы своей власти вел к ней Ельцина. Если прогнозировать эскалацию кризисов политики в России на будущее, можно предполагать, что тоже будет такая интрига, в которой люди на Триумфальной – не более чем массовка в телевизоре.

Второй зритель: Правильно ли я понял, что вы делаете два противопоставления? С одной стороны, вы противопоставляете так называемую верхнеполитическую борьбу – уличной, а с другой стороны, в рамках этой уличной борьбы хипстеров – бойцам. В связи с этим вопрос: кто из фигурантов уличной борьбы может быть инкорпорирован в ту среду, которая ведет подковерную борьбу. Может ли из среды, условно говоря, антифа вырасти будущий глава госкорпорации?

О.К.: Глупо сейчас говорить, что Вася Иванов из антифы скоро будет главой «Ростехнологии», мы этого не знаем. Но если проецировать на 80-е… Там тоже были и борцы, и неформалы, среди которых был, допустим, лидер конфедерации анархо-синдикалистов Андрей Исаев, теперь вполне видный функционер «Единой России».

Второй зритель: Ну, не более.

О.К.: Но, извините, это второе лицо этой большой ужасной партии. Среди них был Глеб Павловский в каком-то кружке – «Перестройка-85», по-моему, так он назывался, который тоже все нулевые прекрасно себя чувствовал. Хотя, в принципе, нельзя сбрасывать со счетов такую очень обидную для нашего сознания вещь, что Россия – это ужасная азиатская и византийская в плане родоплеменного хозяйства структура. Тот же Сергей Удальцов, которого постоянно на разгонах маршей гнева куда-то тащат омоновцы, – это прекрасный мальчик из хорошей семьи, его дядя работает послом Российской Федерации в Латвии, и на карьеру дяди постоянные приводы его племянника в милицию никак не повлияли и не повлияют. А блогер Ортега, который постоянно говорит в ЖЖ, что «хипстеры украли нашу победу», он так и будет блогером Ортегой, который будет закусывать водку тем, что есть дома. И скорее всего, те, кто относится к золотому миллиону, ими и останутся.

Первая зрительница: Как вы считаете, у бульдогов под ковром достаточно свободы в решениях? Создается впечатление, что они играют так, как им хочется, и ничто на них не влияет, ни уличная борьба, ни экономические проблемы.

О.К.: Свободны ли люди, относящиеся к элите? Нет, конечно, не свободны. Их степень свободы гораздо меньше, чем у любого сидящего в этом зале. Я думаю, если даже на уровне какой-то провинциальной маленькой области людьми владеет страх, то так же он ими владеет, когда они сидят на Старой площади, в Банном переулке или в Администрации Президента. Конечно, они рабы.

Однажды я купил очень трогательную книгу, изданную за счет средств авторов, живущих где-то в Америке, а изданную почему-то в Польше, на русском языке. Трое стареньких-стареньких еврейских эмигрантов по фамилии Давидовские написали очень трогательный роман. Они все трое братья, их папа был комбригом где-то на Дальнем Востоке, у Блюхера, и его посадили вместе со всеми полководцами перед войной в 1938 году и расстреляли. И они, уехав в Америку и состарившись, написали такую антиутопию: что было бы, если бы какой-нибудь Тухачевский успешно провел путч и сверг бы Сталина. Книга очень наивная, но в ней есть очень тонкая и важная деталь. Там масса всего смешного происходит из серии, что Николай Бухарин пишет в «Правде»: нам пора вернуться к Богу, и вообще базовая ценность советской власти – это частная собственность. Но в этой книге есть линия молодого партийного карьериста из Тбилиси Лаврентия Берия, который приезжает в Москву, пытается сориентироваться в новой политической ситуации и делается первым застрельщиком этой новой бухаринско-тухачевской демократии. Так вот, если вдруг завтра в результате ожесточенной борьбы в Кремле у нас наступит демократия и перестройка, то нужно быть готовыми, что кто-то из активных единороссов или нашистов сделается передовым демократом, правозащитником и бог знает кем еще. И вам, и мне, и тем более блогеру Ортеге придется с этим мириться.

Третий зритель: Вот вы говорите, что вы 31-го ходите на Триумфальную…

О.К.: Да, причем для души, не по редакционному заданию.

Третий зритель: Но существенная часть людей на Триумфальной площади придерживается, возможно, иллюзорного представления о том, что они таким образом что-то могут изменить, поэтому их появление там довольно логично. А каково это – появляться на митинге, отдавая себе отчет, что на самом деле это полная ерунда?

О.К.: Это не полная ерунда. Я еще раз говорю, что в погоне за чем-то глобальным родится что-то доброе и локальное. Даже это 31-е число уже как-то оздоровило, как мне кажется, общественный климат. Это вполне доступная и безопасная возможность высказать свое несогласие с этой властью. В этом ничего плохого нет, это вполне симпатично и трогательно. Хотя если передо мной сидят мужчина в арафатке, который бил окна в Химках в администрации, и мужчина в офисном пиджаке, который выходил на Триумфальную, а потом праздновал это в «Джоне Донне», конечно, слово человека в арафатке весомее, и политически он, конечно, важнее и для меня, и для Господа Бога.

Четвертый зритель: Может быть, мода на протест и виновна в том, что протест ведет в какое-то другое направление?

О.К.: Я думаю, что эта мода ведет в приятное направление. Мы как-то уже совсем забыли, допустим, 2007 год, когда шла предвыборная кампания «Единой России», без каких-то оговорок фашистская предвыборная кампания, когда буквально в течение трех месяцев людям вбивали в голову, что кто не с нами, тот против нас, план Путина, план Путина. Даже из лояльных партий, из той же «Справедливой России» выгнали писателя Шаргунова за то, что он когда-то что-то написал в ЖЖ о Путине. Мы уже вышли из той эпохи, и ее герои, в том числе публицисты, которых тогда вся тусовка ненавидела и боялась, уже забыты. Где Виталий Иванов, который уже тогда гремел в интернет-газете «Взгляд» с текстами под названием «О дураках и подонках» и добивался увольнения сотрудников редакции за то, что те позволяли себе как-то его критиковать, а в частных беседах говорил: «Вы же понимаете, я озвучиваю не только свою точку зрения»? Это время прошло, и я очень рад, что мы живем уже не в 2007 году. К сожалению, этого добились не какие-то академики Сахаровы и писатели Солженицыны, а неприятные аппаратчики из Кремля. Но по крайней мере сейчас стало дышать чуть получше.

Третий зритель: Если я правильно понимаю, то все-таки общий пафос лекции сводится к старому еврейскому анекдоту: «И ты прав, и ты прав».

О.К.: Да, да, да.