Аллах, спаси таджика!

Репортаж, который не был сделан

С началом строительного бума в нашем городе завелись оранжевые человечки. В народе их прозвали таджиками — теперь это слово нарицательное. Человек приезжает из Америки и рассказывает: «Мексиканцы там — местные таджики». Ну да, таджики — это такие нищие и бесправные люди, выполняющие грязную работу в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Отношение к ним соответственное — брезгливо-пренебрежительное, как к низшей касте.

Неприкасаемые

В некоторых восточных культурах так относились к людям, занимавшимся заготовкой мяса и выделкой кожи. До них нельзя дотрагиваться, зато их можно безнаказанно эксплуатировать, унижать и даже убивать. В Советском Союзе тоже существовала низшая каста — «петухи» на зоне, с которыми, как известно из фольклора, западло здороваться и есть одну пищу. Теперь в общественном сознании к «опущенным» приравнен целый народ. И никому до его проблем нет дела — «неприкасаемым» не протягивают руку помощи.

Поразительно, мы прожили с таджиками бок о бок целую эпоху и ничего о них так и не узнали. Обыватели привыкли не замечать оранжевые жилеты, видя в них функции, а не людей. Кому охота погружаться в зловонную атмосферу пролетарского труда, бытовой неустроенности и правового беспредела? Гастарбайтеры населяют дно общества, где их окружает всякая шваль, вроде мошенников-прорабов, вымогателей-милиционеров и хищников-неонацистов, рыщущих по пригородным электричкам в поисках свежатинки. Я не припомню ни одного серьезного репортажа в нашей прессе, рассказывающего о буднях гастарбайтеров с общечеловеческой точки зрения, а не с позиций ФМС (Федеральной миграционной службы. — OS).

Немецкий репортер Гюнтер Вальрафф в свое время написал знаменитую книгу о жизни турецких иммигрантов под названием «На самом дне». В России единственным пока журналистом, рискнувшим спуститься «на самое дно», стала итальянка Стефания Дзини. Она провела пять суток в переполненном плацкартном вагоне поезда Москва — Душанбе. Репортаж Стефании показали по телевидению — итальянскому, разумеется. У нас жизнью мигрантов никто не интересуется. О чем их песни? Что они думают о нас? Зачем им нужны деньги? Мы не знаем, потому что нам нет до них дела.

Из рабовладельческого

И вдруг в общественном сознании к таджикам проснулся интерес. Не сочувственный, а настороженно-пугливый. Стало модно рассказывать страшилки про толпы оголодавших гастарбайтеров, выползающих по ночам, как ниндзя-черепашки, из своих отстойников, чтобы грабить москвичей. Прошла волна репортажей по телевидению — все с точки зрения ФМС. У нас на НТВ тоже решили в этом поучаствовать. Сначала моя коллега Катя Устинова приступила к съемкам материала о таджиках «с человеческим лицом» для программы «Главный герой». Потом мы решили сделать «Профессия — репортер» примерно о том же, но с более широкой географией. Катя предупреждала меня: пока не подружишься, не давай им денег, как бы они ни просили.

В первый же день съемок я совершил ошибку.

На пересечении МКАД и Ярославского шоссе есть известная точка, прозванная в народе «рынком рабов». Последнее время туда повадился приезжать ОМОН, загонять пинками первых попавшихся гастарбайтеров в «ГАЗель» с синими номерами и везти на загадочные «лесозаготовки». Под угрозой смерти работяги трудятся там до полного изнеможения, после чего их еще раз избивают — видимо, уже для садистического наслаждения — и выбрасывают на трассу в десятках километрах от Москвы. Приехав на точку, я поразился тому, как она опустела. Раньше здесь стояли толпы гастарбайтеров, теперь несколько десятков. «Белые» — т.е. русские, украинцы, молдаване — расположились на козырных местах возле кафе, куда можно всегда забежать погреться. «Черные» мерзнут у автобусной остановки. Лицо первого же человека, встреченного там, напоминало по цвету осьминога в чернильном пятне — сплошной лилово-синий кровоподтек, сломанный нос съехал набок. Увидев камеру, он бросился бежать и остановился, только когда я прокричал ему что-то про деньги. «ОМОН, ОМОН, — твердил он, показывая на синяки, — лес, убивают, страшно». Это звучало как начало зубодробительного расследования, но история, к сожалению, продолжения не получила. Взяв тысячу рублей и пообещав дождаться меня с оператором в переулке за остановкой, таджик исчез. Я на него не в обиде. Он сделал со мной то, что делали с ним множество раз. «Кинули» — одно из самых популярных слов в русском лексиконе таджиков. Но если раньше кидали от раза к разу, то теперь это происходит повально. «Кризис» — новое слово, которое таджики выучили раньше других. {-page-}

Кинули

Коллапс строительной отрасли случился еще в начале октября, когда компаниям перестали выдавать кредиты. Половина московских таджиков, занятых в строительстве, — это примерно сто тысяч человек — получила расчет и сразу же уехала. Другая половина — это те, кого кинули. В городе сейчас полно таджиков, ожидающих расчета. Чтобы не умереть с голоду, они за смешные деньги (10 тысяч в месяц) устраиваются на еще функционирующие стройки, где их нередко снова кидают, и так длится до тех пор, пока у бригадира не выдерживают нервы и он, плюнув на все, не срывается в Таджикистан. Глава таджикского землячества Карамат Шарипов может рассказать вам десятки таких историй. Он познакомил меня с Саидом, которого я решил сделать главным героем своего репортажа.

Саид проработал год на стройке здания МЧС возле Поклонной горы. Подрядчик не шарашкина контора, а солидная государственная организация «Спецстрой», входящая в структуры МВД. На эмблеме, возвышающейся над стройкой, красуется двуглавый орел с топорами. Через дырку в заборе работяги провели нас в строительный вагончик. Бригада Саида жаловалась на то, что деньги не платят с лета. Прорабы кормят обещаниями, а сами покупают новые «лексусы» — один из них действительно стоял на парковке возле забора. Телефон главного инженера не отвечает. Субподрядчики обещали оформить все документы по закону, но за год так ничего и не сделали. В МВД тоже люди — им так же, видимо, как и нам, не нравится платить государству налоги. В результате только на этом объекте МВД работали десятки нелегалов — оксюморон, достойный нашей действительности.

Жалуясь на порядки, Саид смешно называл свое начальство «правоохранительный орган». В конце зимы строительство решили заморозить, и куда теперь деваться, непонятно. «Правоохранительный орган», так и не рассчитавшись, потребовал освободить вагончики. На следующее утро меня разбудил звонок: «Приезжайте скорее! Тут на нас облаву устроили!» Мы едва успели снять на длинном фокусе, как в автобус ФМС под дулами автоматов вели наших несчастных гастарбайтеров. «Правоохранительный орган» нашел отличный выход: раз рабочие — нелегалы, почему бы насильно не депортировать их на родину за нарушение паспортного режима, сэкономив таким образом на зарплате? Проведя две недели в спецприемнике, ни в чем не виновные работяги были отправлены за государственный счет в родные Таджикистан, Узбекистан и Молдову. На прощание вместо денег им поставили в паспорте штамп, запрещающий въезд в Россию в течение пяти лет. Кинули. Кризис. Кому сейчас легко?

Бригаде Саида повезло — их вагончик стоял в стороне, и они успели сбежать. Через день они уже были на объекте в районе Калужского шоссе. Коттеджный поселок «Золотые ключи». Хозяева, по слухам, из другого ведомства: ФСБ. Мы проникли и сюда. Снова вагончик. Электрическая плита, древний телевизор, на стенах — обнаженные девушки.

Саид рассказал немного о себе. В 2002 году у него заболела раком младшая дочь. На операцию нужно было найти 16 тысяч долларов. Дом он продал за 8 тысяч. Другую половину взял в долг. Чтобы рассчитаться, Саид со старшим сыном уехали на заработки в Москву. Дочь спасли, но семью он с тех пор ни разу не видел. Заработанные деньги отсылал на родину, так что на билеты не оставалось. Так он провел здесь семь лет, теперь вот хочет получить деньги от «Спецстроя», чтобы уехать, наконец, домой. На этой драматической ноте в вагончик ворвались абсолютно пьяные охранники, потребовав прекратить съемку. Матерясь и толкаясь, они пообещали закопать таджиков в лесу, а нам — разбить камеру. Я переводил взгляд с их вырожденческих рож на благородные профили таджиков, похожих на индийских киноактеров, и думал о том, что, безусловно, страдание, воздержание и самопожертвование делает людей прекраснее.

Послушай, брат

Мало кто знает, зачем приезжают сюда молодые таджики и узбеки. История по-восточному красивая и с точки зрения западной ментальности абсолютно бессмысленная. Парни по два-три года горбатятся на стройках, живут впроголодь и не видят женщин для того, чтобы заработать на свадьбу. Ее средняя стоимость: 6—8 тысяч долларов. Причем калым — десятая часть от суммы. Основные деньги прогуливаются за несколько дней всем кишлаком. «В жизни таджика есть два события, которые он должен сделать незабываемыми: это свадьба и похороны», — сказал мне Саид. Сразу после свадьбы таджик начинает копить на похороны — они должны пройти с не меньшим размахом. Взрослые мужчины работают здесь, чтобы содержать семью. Таджикистан занимает первое место в мире по количеству денежных переводов: 36% от ВВП страны.

Через несколько дней Саид уже был в строящемся муниципальном доме на Речном вокзале. На предыдущем объекте с начальством отношения не заладились, да и слух прошел, что фээсбэшники тоже вовремя не платят. Вагончиков на Речном не было, бригада занимала одну из комнат на втором этаже. Вода в доме тоже отсутствовала. К бригаде Саида здесь присоединилась Бану — очаровательная бойкая таджичка с прирожденными задатками папарацци. Я оставлял ей небольшую камеру, и она снимала удивительные вещи: как бригадиры просят недосыпать цемент в раствор или как мужики моются из ведер в десятиградусный мороз, стоя голышом на балконе. К сожалению, из-за неуживчивого характера Бану вскоре разругалась с бригадой и переехала на другой объект, куда-то в Подмосковье, предварительно одолжив у меня 3 тысячи рублей.

В середине февраля Саиду исполнилось 50. Обычно таджики едят шаулу — постный и вкусный вареный рис с картошкой, но на юбилей Саид решил шикануть и сварил плов с мясом. В комнате с голыми бетонными стенами на матрасах сидело человек пятьдесят. Выпивая за здоровье Саида паленый коньяк, я вспомнил видео, популярное среди «бачей» — таджикских носильщиков на Черкизовском рынке. На нем владелец рынка и группы «АСТ» Тельман Исмаилов тоже по любопытному совпадению отмечает 50-летний юбилей. В роскошном зале торжеств его поздравляет вся отечественная попса во главе с Лужковым, на разогреве у Пугачевой выступает еще живой Джеймс Браун, Пугачева в свою очередь разогревает Дженнифер Лопес, которой виновник торжества дарит золотой микрофон. Апофеозом праздничной феерии является лезгинка, во время которой гости забрасывают Исмаилова дождем из стодолларовых купюр. Бачи любят смотреть это видео. Ежедневно они должны платить 300 рублей за аренду тележки — теперь хоть понятно, куда уходят деньги. Когда их спрашиваешь, как расшифровывается аббревиатура «АСТ», они отвечают полушутя-полувсерьез: «Аллах, Спаси Таджика!»

Честно говоря, я долго не мог избавиться от тщеславной мысли, что, если методом параллельного монтажа чередовать юбилей Саида с юбилеем Исмаилова, получится убийственный документ эпохи. Увы, не вышло. Катя Устинова сделала действительно проникновенный репортаж про таджикских мигрантов, его показали по НТВ, и он прошел с низкими рейтингами. Съемки моего репортажа было решено приостановить до лучших времен. Видимо, когда телезритель перестанет жить по принципу «кого ебет чужое горе».

Теперь я снимаю репортаж еще про один 50-летний юбилей — куклы Барби. Розовые тона зрителю вроде бы пока не приелись.

Карамат Шарипов продолжает звонить мне, рассказывая всякие ужасы. На днях вот сообщил, что с Ярославки увезли таджиков расклеивать агитационные материалы в Можайский район (там на выборах действующий мэр схлестнулся с представителем «Единой России»), а после работы вместо денег всем автобусом сдали в милицию. Теперь десять человек ожидают в спецприемнике депортации — классика жанра. Или другая история: таджик в городе Истре накатал жалобу на жестокое обращение с ним «правоохранительного органа», а его за это милиционеры посадили голого на цепь в подвал и поливали холодной водой. Вроде бы он там до сих пор сидит. Карамат говорит: «Поехали, там натуральное Гуантанамо!» — но я не могу: у меня интервью с Кариной Барби.

Саида с бригадой вновь кинули. После этого они уже дважды переезжали: сначала на «Петровско-Разумовскую», сейчас вроде бы в Зеленограде. Саид продолжает звонить представителям «Спецстроя», а те продолжают не отвечать на звонки. На днях встретился возле метро с Бану. Она вернула мне долг и подарила кассету с ее любимым певцом Магамадали: «У него все как в жизни. В тюрьме сидел, гастарбайтером был и умер совсем бедным. Послушай, брат!»


Другие колонки Андрея Лошака:
Москва-Гоа. Copy-paste, 28.01.2009
Духнесс, 16.12.2009
Без прикидов, 17.11.2008