Buhar Jerreau и святая гортань

Почему казахское рэп-трио делает карьеру в России?

Имена:  Кеничиро Кобаяши · Ташоки Ливингстон · Шпион (Шпиц) · Эмиль Досов

Дебютный EP «Завтра» рэп-трио Buhar Jerreau (произносится «Буар Жеро») за первые три дня скачали 30 тысяч человек. Их первый клип «Мост» попал на A-One и MTV. В сентябре группа представила свое новое эффектное видео «498». Самое интересное в BJ то, что этот интеллигентный рэп на русском делают люди, собравшиеся вместе в прошлом году в Алма-Ате.

В группе трое: Ташоки Ливингстон, Шпион (Шпиц) и Кеничиро Кобаяши (он же отвечающий за музыку Бермутто Коэ — такое вот раздвоение личности, как у Басты с Ноггано). По словам участников, их псевдояпонские псевдонимы ничего не значат, хотя Страна восходящего солнца в текстах упоминается. Ранее читали и сочиняли в других проектах — в сети можно найти треки, представленные на некоторых этапах баттлов hip-hop.ru (когда участникам дается определенная тема, они выкладывают свои наработки, а потом проходит голосование среди экспертов). А Бермутто Коэ, в частности, стал победителем первого официального битмейкинг-баттла на Rap.ru.

Территориально, кажется, BJ ни к чему не привязаны. Все трое, к слову, плохо говорят на казахском (как и большинство городских жителей этой страны). «Да, сейчас нам в Казахстане сосуществовать с новыми патриотами тяжелее, чем просто писать песни в России, — говорит Кеничиро, настоящее имя которого Эмиль Досов. — Да, таким, как я, наверное, в России живется лучше и свободнее. Но большой проблемы нет. Мы такие, какие есть, — что, нам теперь удушиться? Ну, можно еще подать документы на российское гражданство. Но нужно ли?» Досов не понаслышке знаком с состоянием дел в казахском шоу-бизнесе, поскольку уже несколько лет занимается продюсированием местных поп-звезд. В сети можно найти его более резкое высказывание о ситуации на музыкальном рынке: «В Казахстане есть два слабых места для музыкального бизнеса — Министерство культуры и Управление культуры города Алматы».

С Россией алмаатинцам удобней работать — рынок шире и цивилизованнее. Первый клип Buhar Jerreau, «Мост», снимал режиссер Егор Лымарев в Петербурге — после ноябрьской премьеры он быстро попал в лидеры обсуждений и топ избранного на YouTube. В клипе можно заметить Влади из «Касты». Напрашивающиеся сравнения с друзьями-ростовчанами алмаатинцев не коробят, хотя Эмиль-Кеничиро и признается: «Если говорить о русском рэпе, то мы подрастали на их альбоме “Трехмерные рифмы”. Но все-таки у каждого из нас намного больше было эмоциональных связей с зарубежными исполнителями».

Кеничиро продолжает: «Мы много мотаемся по городам. Выступлений в России пока не давали. Но, думаю, нас можно встретить на улицах двух городов — Алматы и Санкт-Петербурга. Мы делаем независимый русский рэп. Другой хип-хоп, если хотите».

С ним трудно не согласиться. К примеру, у BJ отсутствует какой-либо флер гангста-романтики, нет шансонных интонаций, нет панибратства или жестких наставлений, нет текстов о бесконечном раскуривании косяков и том, что они берут это на улицах. Речь в том же «Мосте» крутится вокруг милых сердцу воспоминаний и размышлений о том, как проявляется художественность образов не только в музейных портретах, но и в рекламе и глянцевых обложках. Очень странный сюжет для русского рэпа. Плюс совершенно неправильный с точки зрения поп-стандартов назывной припев — сплошные паузы: «Мост. Шарф. Дождь. Запах. Зонт. Кисть. Взгляд. Достаточно».



А в «Бармене» запоминаются строчки: «Друзья, вы меня слышите? Или вам все равно? Смотрели фильмы Бергмана, шведского режиссера? Его герои пытаются найти себя так искренне, а я ведь, как они, старался подкопаться к истине». Довольно пафосное заявление, но у BJ оно звучит к месту. Потому что эти трое, судя по текстам, либо корпят в студии, либо сидят в баре с приятелями, либо мотаются по другим странам, либо переосмысливают чужие образы. Можно было бы их обвинить в тотальном космополитизме, однако у музыкантов есть и чувство национального самосознания. Скажем, Бухар Жырау, давший название группе, — это известнейший казахский акын XVIII века, получивший прозвище Комекей Аулие («святая гортань»), мастер поэтической импровизации, который, якобы будучи глухонемым ребенком, попал в смерч и внезапно заговорил.

Наконец, последняя из экранизированных песен трио, «498» содержит отсылки к сорокалетней истории ядерных испытаний на территории Казахстана — их провели здесь 498 раз, большую часть на Семипалатинском полигоне.



На «Завтраке» есть ироничный трек «Земляне», где каждый участник рассуждает, как круто быть французом, японцем и американцем. Смешно, но не без доли правды — наверное, им действительно было бы веселее жить в более удобных с точки зрения шоу-бизнеса странах. Но ведь для музыканта главное — студия, а у BJ она собственная, Anorak Production. И в открывающем EP «Текстиле», традиционной для рэперов самопрезентации, вместо кидания понтов скрупулезно и упоительно описывается процесс работы: «Я отыскал на торрент-трекерах Кертиса Мэйфилда, / Нарезал рипы с гордым трепетом в порции Бермутто, / Загнал на флопп E-mu SP-1200 / На output’е получим бравый loop для Буар Жеро». Сэмплер — вот настоящее оружие глобализации.

Что мы имеем в итоге? Гастарбайтер-рэп? Идеальных граждан мира? Еще один пример единства стран СНГ? Около года назад мы писали о том, что в России почему-то не так популярны музыканты из Азии, как оно было во времена СССР. Кажется, первый серьезный шаг в эту сторону сделан из-за казахской границы.​