Слава Аполлону

На правах очевидца писатель ПАВЕЛ ЛЕМБЕРСКИЙ вспоминает концерты великих групп. Вып. 2: The Rolling Stones в Сан-Франциско 1981-го

Имена:  Кит Ричардс · Мик Джаггер

 

50-летию The Rolling Stones посвящается

Последний живой платный концерт The Beatles на сан-францисском стадионе Candlestick Park в августе 1966-го по молодости лет и иной на тот момент прописке, не буду врать, — пропустил. По аналогичным причинам не могу похвастать, что видел зрелого Синатру и молодого Элвиса. Но на концерте The Rolling Stones пятнадцатью годами позже, в том же Candlestick, теплым солнечным днем 17 октября 81-го года, все же имел нездешнее счастье присутствовать, и скажу прямо: из калейдоскопа концертов на открытом, экологически безупречном воздухе моей калифорнийской юности чаще других вспоминается именно он. Нет, десятки других — на стадионах и в парках, на кампусах и лужайках и даже на пляже в городе Вентура, что недалеко от Лос-Анджелеса, забыть тоже непросто, тем более что в билетах на добрую половину из них значилось The Grateful Dead, но этот… А потому что все, связанное с концертом The Stones, было, что называется, bigger than life. От глянцево-синего, размером в три раза больше обычного билета, с которого вам лез в лицо толстый красно-бордовый язык вашего нагловатого знакомца — губастого лидера «самой великой рок-группы всех времен», и до тысячи разноцветных воздушных шаров, выпущенных в прозрачное небо над стадионом в конце шоу. А это было именно рок-шоу, мой первый приватный опыт тотального R&B-спектакля, затеянного командой Джаггера и Ричардса — тогда еще не динозаврами жанра, но относительно нестарыми его ветеранами, гастролирующими в поддержку альбома «Tattoo You». Точнее, не так: свирепый и разномастный альбом, за неимением нового материала, был собран из «отходов» предыдущей декады и записан специально для большого — длиной в пятьдесят концертов — американского турне. Но суть не в этом. И даже не в утреннем предконцертном завтраке, состоявшем единственно из кулинарного дебюта — теплых хэш-брауниз (печенье с марихуаной), приготовленных нами из супермаркетовского микса с соответствующими добавками, замедленный эффект которых оказался замедленней и продолжительней ожидаемого. (И слава Аполлону, что стукнуло не на мосту Бэй-Бридж, по дороге из Беркли в Сан-Франциско, а уже на стадионе, поближе к энергичной «Shattered»: композиции, заставившей вспомнить Манхэттен середины 70-х, криминогенный, суетный, агрессивный и такой далекий от идилличной Северной Калифорнии.) И речь не только о «Теогонии» Гесиода (700 г. до н.э.), привнесшей мифотворческое измерение в мое восприятие зрелища: смешно, но книжку поэта и рапсода я прихватил с собой и даже ухитрялся заглядывать вполглаза между номерами — на носу был тест по древним грекам.

А дело, как оказалось впоследствии, в зыбкости понятия «относительно нестарых». И не обязательно в сравнении с Гесиодом. Помню, как пришлось переглянуться с друзьями, когда Джаггер, вдруг сорвав с себя мокрую футболку, облачился в звездно-полосатый плащ аккурат к вступительному риффу «Satisfaction»: откуда у немолодого мужика достает сил на протяжении двух часов скакать нон-стоп по необъятной сцене и без ощутимой одышки петь хиты своей молодости? Тридцать лет спустя оглядываюсь: Джаггеру тогда только исполнилось 38... Дионисийский ритуал, жестко приколоченный к месту действия и культурному моменту: огромный, во всю сцену, яркий задник, на нем — стилизованные электрогитара, американский флаг, красное спортивное авто, виниловая пластинка и обрывки серпантина — вполне в эстетике набирающей амплитуду «нью-вейв». Плей-лист тоже не отставал от века: помимо золотого стандарта группы — пять песен с двух альбомов конца 70-х: выдающегося «Some Girls» и так себе «Emotional Rescue», где плохие ребята рок-н-ролла отдавали объяснимую дань вездесущему в те годы диско. Словно опасаясь визуального недобора по пункту «американа» или просто контраста ради, Джаггер выделывал свои андрогинные па, одетый в футбольную форму, правда, без шлема, но зато с наколенниками и цифрой «81» на майке (речь, разумеется, об американском футболе — тем более что команда сан-францисских «49ers», на чьем поле The Stones, собственно, и играли для нас, хорошо проявила себя в том сезоне).

Интриговала готовность фронтмена ангажировать аудиторию всеми доступными средствами. Священнодействуя на просцениуме, Джаггер впрыгивал в экстатичную толпу младших братьев и сестер шестидесятников — вот уж точно не припомню в ней лиц старше тридцати, и уже по этой причине располагающих к доверию. А в припеве «Beast of Burden» он обращался к зрителям, чуть ли не ожидая ответа: «Am I rough enough?.. Am I tough enough?.. Am I rich enough?..» И то, и другое, и третье, Мик. И cool, и релевантен, и любимец богов, и навсегда, и не прощу себе, если не закончу из Гесиода — не о тебе ли и твоей команде?

        «Ибо от Муз и метателя стрел, Аполлона-владыки,
        Все на земле и певцы происходят, и лирники-мужи.
        …Блажен человек, если Музы
        Любят его: как приятен из уст его льющийся голос!»