Кто запретил белорусский рок?

ТАТЬЯНА ЗАМИРОВСКАЯ выясняла, кто и как отменяет в Беларуси концерты музыкантов

Имена:  Александр Куллинкович · Владимир Некляев · Змитер Войтюшкевич · Лявон Вольский · Сергей Михалок

​Концерт в Америке

Вечером 24 августа около американского посольства в Минске собирается внушительная толпа белорусских деятелей культуры. Эти люди вовсе не намерены выехать в Нью-Йорк или Калифорнию. К тому же визы в американском посольстве гражданам Беларуси не выдают: после того как белорусское правительство вынудило посольство сократить штат на 85%, выдача виз стала невозможной чисто технически. Американское посольство — пусть его штат и небольшой — занимается поддержкой белорусской культуры. Белорусские музыканты, писатели, поэты и журналисты приглашены на званый вечер, посвященный «свободе творческого самовыражения».

«Люди сами должны решать, на какой концерт им идти и что слушать. Власть не должна решать это за них!» — объявляет в приветственном слове Майкл Скэнлан, временный поверенный в делах США на территории Беларуси. Приглашенные бродят по живописной лужайке и пьют вино, заедая его шашлыком. Эта встреча — одна из редких возможностей для «запрещенных» белорусских музыкантов собраться вместе, пообщаться, выступить со сцены: после 19 декабря 2010 года значительная часть белорусских деятелей культуры снова попала под запрет.

Бывший кандидат в президенты Владимир Некляев завораживающим ораторским голосом читает со сцены цикл тюремных стихов. Почти все они — о любви к жене Ольге. Потом выступает бард Змитер Войтюшкевич; он поет песни на стихи Некляева, попутно замечая, что «не все могут сейчас так же безмятежно есть шашлыки». Этим «не всем» Войтюшкевич посвящает французско-шансонную композицию с тарабарским для иностранца припевом «Разбуры турмы муры» (в переводе «Разрушь тюремные стены»). Все понимают, о ком речь: в Беларуси многие участники событий 19 декабря до сих пор сидят в тюрьмах. Войтюшкевич — тоже запрещенный: он активно участвовал в избирательной кампании Некляева.

— Было бы круто, если сейчас на территорию посольства ворвались бы омоновцы и начали всех вязать! — шутят гости. Это обычный белорусский юмор. Что бы ты ни делал, всегда могут ворваться омоновцы и начать всех вязать. Это дико смешно, потому что абсурдно и правдиво.

На сцену выходит герой белорусского рока Лявон Вольский, экс-лидер легендарной группы N.R.M., чьи хиты «Паветраны шар», «Песні пра каханьне» и «Трычарапахі», написанные еще в конце 90-х, белорусская молодежь до сих пор орет под гитару во дворах. Теперь N.R.M. выступают без него: за фронтмена гитарист Пит Павлов — это все равно как если бы Кит Ричардс уволил из Rolling Stones Мика Джаггера и сам взялся бы петь «Paint it Black». Говорят, Вольского «отстранили» из-за того, что он больше внимания уделял своим сольным проектам.

— Вольский с Павловым не поздоровался! Они даже не подошли друг к другу! — обмениваются впечатлениями жующие шашлык журналисты. В любой другой стране эти парни бы засудили друг друга. Но в Беларуси всё не так.

Вольский поет песню на стихи Владимира Короткевича. Это популярное явление в белорусской музыке — песня на чьи-то стихи. Вряд ли это бардовское поветрие, скорее необходимость ощутить единство с теми, кто заодно с тобой, но по каким-то причинам не может стоять рядом на сцене: умер, уехал, не умеет петь.

Потом на сцену выходит поэт Андрей Ходонович и начинает читать хип-хоп о белорусских мужчинах. В оригинальной r’n’b-аранжировке эта песня вошла в свежий альбом барда Войтюшкевича, изданный в Швеции при помощи шведского консульства. Иностранная поддержка — тоже обычное дело для Беларуси. «Спасибо, что мы можем выступить в родной стране! — радуется Ходонович. — Спасибо за это Польскому институту, американскому посольству, посольству Швеции, Гете-институту… Жаль, что никому белорусскому мы не можем сказать спасибо».

Потом выступает не менее запрещенная группа Naka. На клавишнице группы — майка с Чебурашкой и надписью «Его тоже запретили». Когда появился пресловутый «расстрельный список» с «не рекомендованными для упоминания в СМИ» деятелями белорусской и мировой культуры, в него попал детский писатель Успенский — за то, что подписал что-то в поддержку политзаключенных. Всех веселило, что Чебурашка тоже, получается, враг народа.

Пит Павлов ходит мрачный. Все обсуждают, что на днях запретили концерт N.R.M. в «Граффити». «Граффити» — это клуб, в котором всегда проходили все концерты запрещенных групп. И вот запретили N.R.M. До этого группа дала пятнадцать концертов в разных городах Беларуси.

— Журналюги! — жалуется Пит, когда начинаешь расспрашивать его о случившемся. — Удачные концерты их не интересуют! Всех интересуют только скандалы и запреты! А помощь оказывать не хотят!

Журналистам стыдно, сказать им нечего.

— Ну правда! — пожимает плечами Пит. — У нас был тур по Беларуси, разве что в Гомеле концерт не состоялся, и никому не было интересно. А один запретили — и всё, сразу интерес!

Концерт N.R.M. в гомельском клубе не состоялся из-за того, что организаторам якобы позвонили из управления культуры Гомельского облисполкома и сказали: «Группа запрещенная». Но это по неофициальной информации. Никто прямо не может сказать, что все было именно так. Кругом недоговаривания. Говорят, им позвонили… Вроде кто-то сказал… Наши информаторы сообщили, но я не могу назвать…

Ничего нельзя называть. Беларусы — мастера недоговорок и умолчания. Концерт N.R.M. в Минске отменили из-за того, что вроде бы срочно понадобилось чинить электропроводку в клубе.

Все обсуждают «потерю» клуба «Граффити» — 21 августа там отменили концерт Войтюшкевича. «Внезапный, как понос, ремонт, — комментирует случившееся сам Змитер. — Чувствую себя Брюсом Всемогущим: куда ни приду — то электричество отключится, то канализацию прорвет». Если отменят концерт «Нейро Дюбель» 29-го, решает общественность, дело дрянь.

Лидер группы «Нейро Дюбель», интеллигентный панк Александр Куллинкович, тоже присутствует на приеме. 19 августа отменили его концерт в «Loft-кафе». Опять же «по неофициальной информации», дирекцию клуба вызвали в администрацию Советского района города Минска и попросили «хорошо подумать», перед тем как проводить мероприятие. Пришлось отказаться: клуб новый, открылся недавно и уже засветился благотворительным концертом памяти жертв теракта в минском метро 11 апреля. Концерт организовывал не запрещенный, но крайне неприязненно относящийся к белорусским властям джазовый саксофонист Павел Аракелян — в знак протеста против того, что многим из пострадавших в метро на тот момент государство так и не выплатило никаких обещанных денег. Более того — недавно в «Loft» прошел концерт Лявона Вольского, презентующего свои социально-политические куплеты под именем «Савки и Гришки». На Куллинковиче история этой концертной площадки завершилась, после чего он с горечью заявил, что ощущает ужасающее одиночество: он занимается музыкой, а его через все эти запреты «толкают в политику».

Гостям званого вечера показывают анимационный клип, в котором историю Беларуси ухитрились сжать до нескольких минут. В проекте участвовали многие белорусские музыканты: Александр Помидоров, Лявон Вольский. Вообще, все они — одна тусовка, одна компания, все они фактически заодно. И их всех запретили. Причем непонятно кто. Владельцы клубов? Люди из горисполкомов? Руководство «на местах»? Где именно в «высших эшелонах» формировались эти списки, кто отдал приказ — непонятно.

— Ноу комментс! — улыбается Вольский, отвечая на вопросы досужих журналистов о том, будет ли он судиться с Павловым за название N.R.M. — Не для печати! — поясняет он, болтая с прессой как с добрыми друзьями. — Это тоже не для печати!

Обычное дело для Беларуси.

— Все нормально будет! — объявляет он. — У нас же есть интернет!

Вольский верит, что интернет не запретят, и с радостью рассказывает о том, что собирается издавать книжку прозы. Никто никуда не хочет уезжать из Беларуси, все всем друзья. «Да найдется, где выступать! — радуется он. — Квартирники, в конце концов!»

Под конец вечеринки для запрещенных временный поверенный Майкл Скэнлан выражает надежду, что все образуется и белорусские опальные музыканты скоро выступят на главной площади страны.

Вольский позже, уже ближе к ночи, обнаруживается тусующимся в хипстерском баре «Молоко». Он стоит у барной стойки и воодушевленно дирижирует пьяным молодежным хором. «Ой вы дзевачки! Белоруския! Не улюбляйтесь у ваенных рабят! Бо ваенныя! Усе жанатыя! У заблужджэнне прыводзяць дзяучат!» — поет хор фольклорную песню западных белорусов про обманутую русским офицером девочку Наденьку. Все аплодируют и смеются. Видимо, Вольский что-то такое и имел в виду, говоря про квартирники. Он может просто выйти на улицу, во двор, куда угодно, запеть «Наденьку», и возле него тут же соберется толпа, которой можно дирижировать.


Вторая волна

Белорусский рок запрещают не в первый раз. Первый раз «черные списки» появились в 2004 году. Это было связано с тем, что белорусские музыканты выступали на оппозиционных митингах.

Тогда ситуация была драматичной. То, что музыку могут запретить («запрещенных» даже из радиоэфиров изъяли), казалось бредом. Это было «больно и неожиданно», вспоминает Вольский, все переживали, ходили по кабинетам, искали какие-то способы, подходы. У всех была депрессия, песни не сочинялись.

Потом случилось странное: «запрещенных» музыкантов позвал к себе на беседу министр информации Олег Пролесковский. Там им сообщили: да, мы вас запретили. Но раз уж вам это не нравится, снова разрешим. Только не участвуйте, пожалуйста, в митингах, очень вас просим.

Теперь все жестче: в начале марта 2011 года появилась некая бумажка-ксерокопия, которую якобы кто-то нашел где-то, куда ее принес кто-то приближенный к власти. В списке указываются деятели культуры, «не рекомендованные к упоминанию в государственных СМИ». Туда попали драматург Том Стоппард, Эдуард Успенский, россияне «ДДТ», «Тараканы!» и «Наив», а также в числе прочих группа Pet Shop Boys, которые теперь на своем официальном сайте гордо вешают объявление «Запрещены в Беларуси». В список попал с десяток ведущих белорусских рок-групп — по сути, те же коллективы, что и в 2004-м. Плюс Naka, Войтюшкевич и «Ляпис Трубецкой».

Вначале все решили, что список — какая-то шутка. Потом началось. Вначале перед фестивалем «Рок-коронация» в концертном зале «Минск» сломался противопожарный занавес. Обошлось: фест прошел в клубе «Реактор». Потом в Бресте отменили концерт Войтюшкевича в кукольном театре. Даже когда 13 марта МЧС отменил концерт «Ляписов» в Гомеле, никто не думал, что начинается что-то ужасное. Первым официально запрещенным концертом стало выступление «Нейро Дюбель» 24 марта. «Он не отменен, — заявил тогда Куллинкович. — А именно запрещен. Именно это слово. Руководство клуба вызвали и предложили выбирать: либо потеря арендатора (группа «Нейро Дюбель». — OS), либо потеря клуба».

Финальной точкой стала отмена концертов «Ляписов» 1-го и 2 апреля в клубе «Реактор». Стало понятно: если отменили бесстрашного Михалка, это точно конец. Дальше тоже постоянно отменялись какие-то концерты — Войтюшкевич, «Крама», «Нейро Дюбель». Электропроводка, канализация.

Канализация и электричество — первое, что выходит из строя в присутствии белорусских музыкантов. Как только в белорусском клубе намереваются провести концерт музыкантов из «списка», случается натуральная чертовщина: пожарные обнаруживают дымящуюся проводку, сантехники фиксируют потоп.

Было бы веселее, конечно, если бы в клубы врывались люди в штатском — те, которые раньше по средам «собирали» молодежь в автозаки во время «молчаливых акций протеста». Всё намного прозаичнее — происходит стихийный и монотонный бунт быта.

Эта проза жизни связана с тем, что причины отказов, как правило, стыдливо озвучивают сами владельцы клубов. «Правда, однажды сказали прямым текстом, — вспоминает Войтюшкевич и называет одну из площадок города. — Так и передали: спецслужбы, мол, не рекомендуют».

Где находится точка невозврата, с которой начинается бунт электричества и канализации? Звонок из КГБ? Страх потерять свой клуб? Перестраховка? Многие убеждены в том, что списки — это фикция и случайность, а концерты клубы запрещают сами, пользуясь при этом основным белорусским принципом «абы не чапалі» («как бы чего не вышло»).

«Что было бы, если бы клуб не отказался проводить концерт? — возмущаются фанаты «Ляписа Трубецкого» 1 апреля у клуба «Реактор», узнав про отмену презентации альбома «Веселые картинки». — В клуб ворвались бы омоновцы и положили всех лицом вниз?»

Молодежь, собравшаяся вокруг клуба, самоорганизуется и начинает петь подряд все композиции с альбома. Поклонники «Ляписов» сдают билеты и, получив обратно деньги (около 15 долларов), с грустью меняют их на билеты на Tiger Lillies, которые выступят в «Реакторе» 10 апреля.

Один из поклонников группы с горечью говорит: «Если бы в 1998 году мне кто-нибудь сказал, что я буду в Минске билеты на запрещенных “Ляписов” менять на билеты на разрешенных “Тигровых лилий”, я бы решил, что схожу с ума!»

То, что концерт все-таки можно было попробовать провести, доказывает недавний случай в баре Loft. Рассказывают, что туда пришли несколько «людей в штатском» и попросили отменить концерт Вольского. Правда, это было перед самым концертом, поэтому дирекция клуба объяснила гостям: уже никого не предупредишь, к клубу скоро придет четыреста человек, и что они будут делать, собравшись такой толпой на улице? Разве вам это нужно? Гости посовещались и решили: нет, не нужно. И остались на концерт. Говорят, им даже вроде бы все понравилось. «Адекватно, хорошо себя вели, нормальные люди!» — резюмирует Вольский.