В песне «Путешествие» с первого и одноименного альбома «УД» рассказывается о человеке, которому после смерти не нашлось места ни в преисподней, ни на небесах.
Я совсем не знал Илью Кормильцева, при том что у меня была возможность с ним познакомиться. Илья Валерьевич был постоянным автором журнала «ОМ», где я работал редактором. Он вел книжную рубрику, и лучшую кандидатуру на роль критика было трудно себе представить, поскольку Кормильцев знал этот процесс со всех сторон — был переводчиком, который открыл для многих Уэлша, Паланика и Эллиса, издателем в свободомыслящей «Ультра.Культуре» и большим книгочеем. Журналистскими текстами Кормильцева я восхищался — читал их в верстке (не по обязанности, а по любви). Понимал из прочитанного далеко не все, поэтому и сокращать дистанцию с любимым автором не спешил — осознавал разность масштабов.
Мой старший товарищ по «ОМу» Андрей Бухарин, который дружил с Кормильцевым и редактировал его тексты в журнале, описал этот масштаб в своей книге «Танцы со звездами» так: «Он был больше, чем просто поэт, переводчик, издатель, журналист. Кормильцев был радикальным мыслителем, устремленным в будущее, фигурой мировой контркультуры». Сейчас, наверное, мало кто будет в открытую возражать против такой торжественной формулировки, хотя бы из приличий — о мертвых хорошо или ничего.
Величина, как водится, была осознана после смерти, а при жизни Ильи Валерьевича известный журналист со связями Бухарин так и не смог опубликовать с ним ни одного интервью, о чем он и рассказывает в своей книге. «Это что, разве фигура?» — неслось ему в ответ. По иронии судьбы трагические обстоятельства последних дней Ильи Кормильцева (внезапный и страшный диагноз, лондонский госпиталь, прямо как у агента Литвиненко) сделали «автора легендарных текстов “Наутилуса Помпилиуса”» героем надрывных телесюжетов. Сразу после смерти Кормильцева по СМИ прокатилась вакханалия воспоминаний. И вот сейчас «Первый канал» уже причисляет его к «Легендам времени». Но подозреваю, что величина Кормильцева несоразмерна маленькой коробочке телевизора — даже при условии часового хронометража. Не поместится.
Читать текст полностью
Он вообще никуда не помещался при жизни: автор песен, ставших народными, все смыслы которых понимали и до сих пор понимают немногие (не исключая ближайшего партнера Вячеслава Бутусова); классик русского рока, который не любил русский рок; публицист, подвергавшийся за свои взгляды нападкам со всех сторон — слева, справа и по центру; интеллигент, принимаемый за провокатора; издатель-книгофил, у которого отобрали издательство, книги и в конечном счете родину. И в этом смысле смерть Кормильцева дала уникальную возможность наконец-то поместить его в рамки типовых явлений, к которым можно приставить золоченую табличку «Легенды».
Из всего прочитанного об Илье Валерьевиче мне больше всего понравился честный и скромный словесный портрет, данный штатным фотографом группы «Урфин Джюс» Олегом Раковичем: «Человек с хорошим юмором, истеричным, но хорошим. Очень плохо идущий на компромиссы, агрессивный, знающий, чего хочет, в том числе и в музыке. Смеялся не как все, одевался не как все, говорил цитатами, говорил вообще малопонятно, а слушал только себя. По уровню мозгов он всех превосходил, это компенсировалось постоянными насмешками над ним, прозвищами... Все говорили, что он ненормальный, но, во всяком случае, его уважали». Свердловской группе «Урфин Джюс», пытавшейся играть головоломный арт-рок, двадцатилетний Илья Кормильцев писал еще более головоломные тексты, пробуя себя в рок-поэзии. В песне «Путешествие» с первого и одноименного альбома «УД» рассказывается о человеке, которому после смерти не нашлось места ни в преисподней, ни на небесах. Есть абсолютно недоказуемое (но и неопровержимое) ощущение, что эта история — про Илью Валерьевича. Хочется верить, что сейчас у неудобного, неуживчивого, ненормального Кормильцева все хорошо: в канун своего 50-летия он вольно разгуливает между адом и раем — как обычно, сам по себе.
Спасибо за заметку. Человек и в самом деле был неординарный, хоть и со стремлением часто нарочито быть "не в жилу".
Что ж, у нас, у оставшихся, хороший шанс переосмыслить и сделанное им, и и написанное, и высказанное. И уж точно без помощи 1-го канала.
To pq: думаете Бродский слушал Наутилус (или читал стихи Кормильцева? ))))
pq· 2009-10-12 00:46:40
я не думаю, что Бродский слушал Наутилус, вернее, я уверен, что он его не слушал, но с русской поэзией конца века он, я думаю, так или иначе был знаком, имя того же Гребенщикова, например, он упоминает, а вот о Кормильцеве ни слова.
Что ж, у нас, у оставшихся, хороший шанс переосмыслить и сделанное им, и и написанное, и высказанное. И уж точно без помощи 1-го канала.
To pq: думаете Бродский слушал Наутилус (или читал стихи Кормильцева? ))))