Великий гуманоид Юрий Чернавский

История жизни человека, создавшего золотой запас российской поп-музыки. Часть первая: детский джаз Утесова, самолет Магомаева, «Красные маки», Кузьма и «Динамик», «Банановые острова» и «Автоматический комплект»

Имена:  Александр Барыкин · Владимир Кузьмин · Олег Лундстрем · Юрий Чернавский

«У меня нет в России заинтересованного партнера? Да бог с вами… У меня нет заинтересованной родины!» — скрипит голос в телефонной трубке.

Голос принадлежит композитору и продюсеру, заслуженному артисту РСФСР Юрию Чернавскому — и летит по проводам из «города кино и музыки» Лос-Анджелеса, где Юрий работает и живет с 1994 года. Мы разговариваем уже второй час: сначала подробно обсудили «трудовую книжку» музыканта (десятки ансамблей, оркестров, групп, международных фестивалей и проектов), в 1980-х и 1990-х создавшего золотой запас российской поп-музыки. Теперь подошли к объективному финалу — к тому, что сейчас этот запас израсходован.

«“Евровидение” — местечковый выпендреж»

«По большому счету, профессионалов не осталось, — говорит Чернавский. — Мальчики выросли, и быстрые деньги превратили их в ничто».

Нынешние старания Юрия Чернавского соединить в международных проектах юные русские таланты с западными звездами первой величины натыкаются на железную стену равнодушия с российской стороны. Не помогают ни высокая репутация, ни высокие связи.

«Никто не хочет потратить ни минуты, ни доллара — не верят… — сетует Чернавский. — Верят только во взятки за эфирное время на ТВ. Я хочу вытащить русских ребят на прямой студийный контакт с американскими топ-исполнителями и профессиональным шоу-бизнесом. Но у них (российской стороны. — Д.Б.) на уме одно только «Евровидение» и идеи, как раздербанить бюджет. А что такое «Евровидение»? Так… местечковый выпендреж».

Через два часа над Лос-Анджелесом встанет солнце — по всем статьям не самое подходящее время для долгих интервью и грустных мыслей. Вдвойне неподходящее, если учесть, что перед нашим разговором Чернавский праздновал свой 62-й день рождения в кругу семьи — жены и детей.

Но это и не обычное интервью, скорее подарок: Юрий Александрович Чернавский (автор лучшего советского диско-альбома «Кружатся диски», создатель «мальчика Бананана», архитектор карьеры Владимира Кузьмина, Владимира Преснякова (младшего) и Сергея Минаева, фаворит Аллы Пугачевой времен ее абсолютной власти) подарил себе последнюю надежду, как он выражается, «всколыхнуть болото попсы-жвачки в России».

Ни один человек гражданства РФ не имеет больше прав на то, чтобы считать нынешний российский процесс «развития» поп-музыки болотом.

Имя Чернавского «знаком качества» проставлено на лучших советских поп-песнях и поп-альбомах — от диско-феерии ВИА «Красные маки», первых двух магнитоальбомов «Динамика», образцовых электропоп-альбомов «Банановые острова» и «Автоматический комплект», психоделической «Белой двери» и издевательской «Белой панамы» Аллы Пугачевой. Просто оно значится мелкими буквами в кредитах, куда заглядывают разве что меломаны.

Без Чернавского у нас не было бы мюзиклов «Сезон чудес», «Выше радуги» и героя фильма «Асса», взбудораживших околоперестроечное поколение, не было бы первого частного Всесоюзного объединения — студии популярной музыки «Рекорд», из которой вышла почти вся отечественная поп-элита 1990-х — от Игоря Матвиенко, Сергея Минаева, Олега Газманова и Натальи Ветлицкой до «Любэ», «Миража» и «Ласкового мая». Да и выражение «попса», по легенде, придумал Чернавский; правда, для него оно было ругательством, а не стандартом.

«Мы уже упали на Колтрейна»

Юрий Чернавский родился в Тамбове и закончил местное музыкальное училище, носящее имя Сергея Рахманинова, по классу скрипки. Как и многих советских школьников, родители заставили. В 17 лет Юра попал на концерт известнейшего в те годы азербайджанского ВИА «Гая», выдавшего несоветского уровня твист и фанк, и «заболел» саксофоном. Чернавский играл на саксофоне в музучилищном джазовом квинтете, который быстро стал лауреатом областных джазовых конкурсов и звездой тамбовских танцплощадок.

С саксофоном наперевес Чернавский двинулся вверх по профессиональной лестнице, перескакивая из одного уважаемого джаз-коллектива в другой. В Москву 20-летнего музыканта вывез Госоркестр СССР Бориса Ренского. Потом играл на саксофоне у корифеев — Олега Лундстрема и Леонида Утесова. Ему было скучно: «Мы уже упали на Джона Колтрейна, а у Утесова всё мусолили музыку из фильма «Веселые ребята» — детский джаз, по нашим представлениям». Играть что-то новое не удавалось: никто не был против, но никто и не был за.

Времена поинтересней начались с переходом Чернавского в Государственный оркестр Азербайджана под управлением Муслима Магомаева, где к 1973 году собрались лучшие музыканты Советского Союза.

«С нами был Арзу Гусейнов — гениальный трубач, который играл Фредди Хаббарда просто в ноль, — вспоминает своих коллег Чернавский. — Саша Пищиков был наш Джон Колтрейн, только более молодой, агрессивный и гибкий, Коля Левиновский — русский Маккой Тайнер. Словом, масса известнейших музыкантов, и все учились друг у друга играть и думать».

Звездных музыкантов привлекали в госоркестре Азербайджана невероятно комфортные условия работы и сногсшибательные заработки. Муслим Магомаев — в то время любимый певец не только Азербайджана, но и всего Союза — принадлежал к клану Алиевых, управлявших АзССР, поэтому он и те, кто с ним работал, пребывали в статусе «неприкосновенных». На личном самолете Алиева ансамбль Магомаева парил над Союзом и давал концерты в разных городах.

Муслим исполнял свои хиты вроде «Свадьба» и «Ах, море, море», которые его сверхпрофессиональные музыканты без труда играли с листа. Им даже не приходилось репетировать. Репетиции, по воспоминаниям Чернавского, полностью уходили на рисковые эксперименты со сложными джазовыми композициями, которыми Магомаев щедро позволял заполнять паузы между своими выходами. За полную творческую свободу хорошо платили: музыкант получал за концерт 70 рублей, в то время как народные (!) артисты СССР получали по ставке 20—40. В месяц выходило более чем 1500 рублей: на две зарплаты можно было купить двухкомнатную квартиру, на две с половиной — автомобиль «Волга». Впрочем, 27-летний лид-саксофонист оркестра Юрий Чернавский статусной собственностью так и не обзавелся — потратил заработки на музыкальные инструменты, заграничные джазовые пластинки и ночные кутежи со спорами о новой музыке. {-page-}


«Не хотел быть на цепи»

Идиллия закончилась в 1975-м, после того как ОБХСС затеял расследование причин таких непомерных гонораров. Ставки в оркестре Магомаева были урезаны, гениальные музыканты разбежались кто куда. Чернавский по предложению перкуссиониста из оркестра Магомаева Виктора Акопова пришел в группу «Фантазия» и стал ее музыкальным руководителем.

В «Фантазию» Чернавский рекрутировал бас-гитариста Сергея Рыжова и ударника Юрия Китаева — одаренных музыкантов, легко игравших на танцплощадках репертуар Beatles и Rolling Stones. Чернавский, подсевший в то время на Чика Кориа и Weather Report, повел их к новым профессиональным высотам — учил играть по нотам, держать быстрый темп и воспроизводить самые хитрые ритмические рисунки, репетируя головоломные джаз-роковые пассажи.

К началу 1980-х тандем Рыжов — Китаев был признан лучшей ритм-секцией Советского Союза и пропутешествовал с Чернавским по всем его советским проектам.

В конце 1970-х Чернавский — Рыжов — Китаев оказались в ВИА «Красные маки» — рядовой ансамбль с рядовым песенным репертуаром, который мог бы гордиться разве что премией Тульского обкома комсомола. С приходом новых прогрессивных музыкантов «Красные маки» преобразились. В это время Советский Союз, как и весь остальной мир, переживал увлечение диско-музыкой. Альбом-гигант «Маков» «Кружатся диски» стал попыткой Чернавского сделать что-то достойное в модном жанре, выжав максимум из скудного и неподходящего материала — песен советских композиторов и возможностей студий звукозаписи.

У него получилось: «Кружатся диски» (1980) представляет собой концептуальный альбом — 40 минут прямого эфира с дискотеки, которой заправляет влюбленный диск-жокей. Без сомнения, лучшая диско-пластинка, записанная в СССР, была издана многотысячным тиражом и познакомила со словом «диск-жокей» и понятием «дискотека» самые удаленные уголки Советской страны, а в наиболее искушенных городах стала хитом этих самых дискотек. Да и звучат «Кружатся диски» до сих пор недурно: сложные гитарные и синтезаторные соло, слаженно играющая ритм и духовая секция роднят советский продукт с образцовым диско-материалом, писавшимся в то же время, скажем, на американском лейбле Salsoul.

Однако сам Чернавский с высоты нынешнего опыта считает свою попытку бесполезной, а свой период в «Маках» — проходным. Портили жизнь худсоветы, через которые был вынужден пробиваться любой официальный ансамбль. В них заседали предпенсионные партийные работники, «динозавры», которые утверждали репертуар. Юрий Чернавский, к тому моменту переключившийся с джаз-рока на арт-поп Genesis, Police и Питера Гэбриела, разумеется, не хотел вписываться в филармонические рамки.

Выход был только один: организовывать свою рок-группу. «Я больше не захотел, чтобы меня держали на цепи, даже за хорошие деньги, — вспоминает Чернавский, — и сделал нашу группу, с Китайцем и Рыжим. Петь взялся Кузьма».

Кузьма (будущий солист и герой девичьих грез образца середины 1980-х Владимир Кузьмин) случайно повстречался Чернавскому и его команде в ресторане «Салют» на Ленинском проспекте. Вместе с Александром Барыкиным, тоже будущим солистом и героем, он пел там в группе «Карнавал». Подыскивавший вокалистов Чернавский пригласил Кузьмина и Барыкина на репетицию, за которой последовала серия совместных выступлений «Маков» и «Карнавала». Затем Чернавский — Рыжов — Китаев ушли делать свою группу. «С нами ушел и Кузьма, — говорит Чернавский. — Сам увязался».

Группу назвали «Динамик».

— А мог бы с вами уйти Барыкин? — спрашиваю у Чернавского.

— Нет… Сашка был крепкий, настырный певец, у которого совершенно самостоятельное направление, четко им вычисленное, но, к сожалению, не наше — нас тогда уже давно «новой волной» накрыло, — смеется Чернавский. — А у Кузи все было только в набросках. Он и сам не знал, что с этим делать. К тому же он нас с Рыжим и Китайцем хотя бы побаивался, уважал и терпел наши издевательства над его музыкой. Поэтому у нас получалось что-то необычное. Но сам материал отдавал совком. Хоть мы и перекраивали его, не жалея музыкальных приемов, но все равно в самом материале и вокале уже был изъян. Это опять было не то, что нам было нужно.

Однако новоиспеченную группу «Динамик» (Рыжов — Китаев — Кузьмин — Чернавский и звукоинженер Юрий Фомин) ждал мгновенный успех. Советскому Союзу нужна была новая рок-музыка — иностранный рок, хлынувший на пластинках, стал привычным явлением, утратив притягательный флер, а старые кумиры вроде «Машины времени» и «Воскресенья» уже надоели.

«Мы долбили музон»

«Самой многообещающей группой был «Динамик», созданный в начале 1982 года бывшим гитаристом «Карнавала» Владимиром Кузьминым, — писал Артемий Троицкий в книге «Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е...». — Они играли действительно динамичный современный рок с хитроумными электронными аранжировками, сделанными клавишником Юрием Чернавским… «Динамик» заполнял пустоту между стерильными филармоническими группами и «уличным» роком. Это было свежо, и многие видели в них преемников «Машины времени» в качестве лидеров жанра».

В 1983 году газета «Московский комсомолец» провела первую в Союзе попытку составить беспристрастный чарт рок-групп, опросив около 30 журналистов и профессионалов. В этом чарте «Динамик» занял первое место, на втором оказалась «Машина времени», тройку замыкал «Аквариум».

«Я знал всех музыкантов в совке и понимал, что наша группа самая продвинутая в стране, потому что все остальные выходили на сцену или профессионально не готовыми, или только за деньги, — объясняет Юрий Чернавский успех своих проектов. — А мы очень хотели играть и сутками не вылезали из студии, получая ломовой кайф. Слушали очень много музыки, играли, экспериментировали с разными стилями, потом синтезировали их и снова что-то пробовали. Писали все это на магнитофон — километрами.

У нас разговор шел на таком уровне: «Ты помнишь, там Стэнли Кларк сыграл такую фразу? А ты помнишь, у Гэбриела был такой брейк?» — искали новые приемы в аранжировках и репетировали как ненормальные. Насколько я знаю, этим вообще в стране никто не занимался. Был Андрюша Макаревич, который лихо веселил студентов своими «Поворотами», был Боря Гребенщиков, который сурово карал советскую власть — им ни филигранная техника, ни чистый стиль были ни к чему. Спроса не было.

А мы вдумчиво долбили новейший музон — нам была интересна сама музыка, фирменный звук, профессиональная техника исполнения».

Два магнитоальбома, за два месяца записанные в 1982-м «Динамиком» в банкетном холле гостиницы «Салют», демонстрируют очень разнообразную музыкальную фактуру — от блюзовых и джазовых основ до регги и «новой волны». Ритм-секция Китаев — Рыжов четко качает грув. Чернавский, уже заработавший к тому времени статус главного спеца в Союзе по электронике, закручивает неслыханные синтезаторные проигрыши и балуется чудными стереоэффектами, для которых ему с Фоминым пришлось изобрести специальную схему расстановки микрофонов, поскольку возможности многоканальной записи у «Динамика» не было. Молодой Кузьмин чуть ли не выпрыгивает из тесных джинсов, стараясь продемонстрировать свое обаяние фронтмена. {-page-}




Лето 1982 года «Динамик» провел в успешных гастролях по Советскому Союзу — дворцы спорта были забиты до отказа. Но уже к осени в группе назревает конфликт. «Кузя начал до отказа тянуть одеяло на себя, — рассказывает Чернавский. — Я солист, я должен быть главный командир. Ну, главный так главный. Мы молодые были, заводные. Кому это было важно. Поэтому я ушел доруливать свои «Бананы», и мои ребята ушли за мной».

«А мы уже кушаем бананы!»

«Бананы» — это «Банановые острова» (1983), легендарный магнитоальбом, история создания которого подробно описана в книге «100 магнитоальбомов советского рока» Александра Кушнира. Другой историограф советского рока Артемий Троицкий называл «Банановые острова» одним из самых веселых советских рок-альбомов, записанным одним из самых мрачно выглядящих людей: «Это коллаж стилей, от рок-н-ролла до компьютерной робот-музыки, пронизанный ритмическим «заводом» и по качеству записи стоящий на голову выше любого другого советского диска — официального или «самодельного». Трудно поверить, что это удалось сделать на двух дорожках...».

И по щиколотку в воде!

«Банановые острова» — ответ тамбовского умельца Чернавского на чудеса зарубежной студийной звукозаписи, демонстрируемые музыкантами вроде Алана Парсонса или дуэта Yello. Записан он был на двухдорожечный магнитофон в студии, сооруженной Юрием в подвале — базе группы «Веселые ребята» — с текущими трубами и водой на полу. В антисанитарных условиях Чернавский провел над записью «Банановых островов» около трех месяцев. Шизофренический саунд, «местами, как у Yello», был склеен им по миллиметрам пленки — на это ушли не одни сутки кропотливой работы. Когда фонограмма была готова, Чернавский со своим другом, звукоинженером Юрием Богдановым, ночью пробрались на студию «Мелодия» и, споив сторожей, сделали мастеринг альбома.



Самое удивительное, что Чернавский, который потратил неимоверное количество усилий — своих собственных и друзей — на реализацию идеи, и не собирался заниматься распространением магнитоальбома. Альбом разошелся сам собой — перезаписью из рук в руки.

«Пришел один человек, подпольный дистрибьютор, попросил переписать. Потом другой попросил переписать, — буднично скрипит голос Чернавского в трубке. — Когда пришел восьмой, самый настырный, я ему попросту отдал бобину-оригинал. И всем остальным просящим потом уже давал его телефон. Со временем этот телефон потерялся, поменялся, и, когда через год вспыхнул интерес к этой работе, я уже не смог его найти. Вот этот восьмой человек и оказался, наверно, слишком творческой личностью — к несчастью. Сейчас на всех копиях «Банановых островов», что я знаю, слышны одни средние частоты! У нас же был настоящий звук… Кстати, вы знаете, а я уже напал на след оригинала!»

Интерес к пластинке был огромный. Благодаря диковинным текстам, нездешнему саунду и несоветскому драйву песни с магнитоальбома стали хитами рок-музыки.

«Помню, звонит мне как-то мой приятель из Ленинграда, мол, сумасшедший альбом, класс! Слушаю с утра до ночи, — вспоминает Чернавский. — Тут доносится голос его жены из другой комнаты: ты, говорит, сегодня будешь это слушать на улице, я магнитофон в окно выброшу. Приятель смеется — мол, жена тебя возненавидела, злится, что не видно твоих «Банановых островов» с пугачевского «Паромщика». Паромщику-то плыть не доплыть… она вон все на пароме мается… а мы уже бананы кушаем».

«Зимой 1984 года, — вспоминает Артемий Троицкий, — готовя статью о «пленочной лихорадке» (которая никогда не была напечатана), я провел опрос ведущих диск-жокеев Москвы и Ленинграда, на основании которого получился следующий топ-файв советских танцевальных хитов:

1. «Здравствуй, мальчик Бананан» (Юрий Чернавский и Владимир Матецкий)

2. «Каракум» («Круг»)

3. «Сладкая жизнь» (Юрий Лоза и «Примус»)

4. «Я робот» (Юрий Чернавский)

5. «Бумажный змей» (Алла Пугачева)».

Группа «Веселые ребята», музыканты которой участвовали в записи «Банановых островов», исполняла песни с альбома вторым отделением после стандартной программы своих всесоюзных хитов. Образ главного героя песни «Здравствуй, мальчик Бананан», который, по словам Чернавского, «косит под идиота, но чувствуется, что далеко не дурак», лег в основу сценария фильма Сергея Соловьева «Асса». Кстати, фильм «Асса» первоначально так и должен был называться — «Здравствуй, мальчик Бананан».

Эффект от «Банановых островов» был огромен, но неблагоприятен для автора. Слава магнитоальбома дошла до официальных лиц, которые через администрацию «Веселых ребят» выжили Чернавского с затопленной, но обжитой подвальной студии. Уже избалованный свободой творчества, музыкант не захотел возвращаться под крыло государственных структур, в кабалу худсоветов.

«Банановые острова», безоговорочный шедевр советской андеграундной музыкальной культуры 80-х, по сей день не имел приличного издания — в единственном (!) релизе на компакт-дисках (SBI Records, 1995), осуществленном сопродюсером Чернавского Владимиром Матецким, не хватает песни «Зебра». И по иронии судьбы единственное материальное вознаграждение, полученное композитором, поступило от паблишинговой компании EMI Europe, выкупившей права на издание альбома на территории Европы, но так это право и не реализовавшей.



Следующий альбом, «Автоматический комплект», записанный Юрием Чернавским в 1984 году, прошел не замеченным публикой, погребенным под волной популярности «Банановых островов». «Автоматический комплект» писался музыкантом уже полностью в одиночку — без помощи друзей Рыжова и Китаева и коллег из «Веселых ребят» — на синтезаторах, драм-машинах и саксофоне. Это, насколько известно, первый советский электропоп-альбом. «…Настоящий электропоп, который рядом с Kraftwerk, YMO, Telex etc., а не который с «Форумом» и «Электроклубом», — совершенно справедливо пишет меломан, оцифровавший с магнитной кассеты считавшуюся потерянной запись и выложивший ее в интернет.

«АК» звучит еще более футуристично и шизоидно, чем «Банановые острова». Песни Чернавского населяют Очень Странные Люди — чудики, которым нет места в любой Системе: великие гуманоиды, подверженные простудным заболеваниям; какаду, над которыми смеются, но которым на самом деле завидуют; люди, которые ставят себе задачей заменить неработающую телефонную справочную службу. Оставшись без всяческого контроля (даже дружеского), один на один со своим перфекционизмом и одержимостью звуком, Юрий Чернавский, принадлежащий к этой редкой породе чудиков, позволил себе крайние эксперименты. В треках что-то скрипит, булькает, завывает и свистит. Скрежещет голос музыканта, и изредка врываются его экстатические саксофонные соло. Может, и хорошо, что «АК» не заметили за «Банановыми островами»: эта запись доставила бы Чернавскому куда больше проблем. Опять напали бы «динозавры».

«Кстати, я недавно нашел в своем архиве бобину с «Автоматическим комплектом», — вдруг говорит Чернавский. — Возможно, отреставрирую ее в Лос-Анджелесе и скоро выпущу. Вместе с книгой воспоминаний».


Продолжение следует. Во второй части жизнеописания Юрия Чернавского: Алла Пугачева, студия «Рекорд», первая всесоюзная дискотека и поющий Ленин


Другие материалы раздела:
Денис Бояринов. «Подняться тихо на чердак», 29.04.2009
Тагир Вагапов. Петр Мамонов, таджик Джимми, Simply Red и др., 27.04.2009
Дэвид Макфадьен. Надежда Бабкина: «Песни уютной России», 24.04.2009