МакSим: «Мы отличаемся от всего мира»

Фронтмен андеграундной группы «СБПЧ» КИРИЛЛ ИВАНОВ поговорил с любимой певицей о ней самой и о российской и западной поп-музыке

Имена:  МакSим

В этом году чаще, чем певицу МакSим, я не слушал никого. Серьезно. Когда я рассказываю об этом знакомым, они усмехаются, думая, что я либо шучу, либо действительно слушаю, но не всерьез. Некоторые в таких случаях говорят: «Ну понятно. Это у тебя такое guilty pleasure». А это совсем не так. Мне очень нравятся эти песни. Некоторые аранжировки ужасны, зато некоторые трудно отличить от Boards of Canada или Арсена Петросова (и тех, и другого в разные периоды жизни я очень любил). Странно, что никто не замечает масштаба этой артистки. Странно, что никто не признает, что она сейчас главная певица страны. Странно, что никто не берется исследовать этот феномен. Феномен девушки, которая исключительно благодаря своим песням действительно прославилась на всю страну (есть мнение, что всю эту историю придумали пиарщики лейбла, но, по-моему, убедительным доказательством тут служит зубодробительный звук первого альбома певицы — сделала сама, как смогла). Феномен артистки с огромными тиражами и аншлагами по всей стране, которую не показывают по телевизору. В конце концов, то, что об этом почти никто не пишет, — даже желтая пресса неохотно публикует статьи о МакSим, — это тоже очень странно и интересно.

— Вы как-то разделяете для себя музыку — ну хотя бы на поп-музыку и рок… Или для вас это не имеет никакого значения? Это ведь распространенное мнение: есть хорошая музыка, а есть плохая. Другие термины, мол, не имеют смысла.

— Я могу на эту тему спорить часами — у вас не хватит терпения. И, честно говоря, мне просто лень. Некоторые ведь считают, что если вышел с гитарой и живым коллективом, то это рок. Хорошо, получается, что Дима Билан и Лазарев — это рок. Я, например, попсовая певица. И по-другому не будет. Кто-то вот недавно написал, что я теперь играю глэм-рок, — это полный бред. Я из своей попсы никуда не вылезу.
У нас же большинство рокеров играют попсу. Вот и я тоже. Я даже ради интереса заглянула в словарь Ожегова, посмотреть определения. И читаю там: рок-н-ролл — танец, энергичный, парный. Я точно не пою рок-н-ролл. Рокеры по Ожегову — это команда необузданных молодых людей, которые нарушают правила дорожного движения. Я сразу решила посмотреть, что же такое попса. Оказывается, это неинтересная музыка для малообразованной молодежи. Значит, если я крутой рокер, я должна взять с собой тестики на IQ и перед входом в концертный зал раздавать. Не прошел тест — на концерт не пускаем. Смешно ведь. А если серьезно, то именно жанр поп-музыки дает мне большую свободу музыкально экспериментировать.

— А вы чувствуете разницу между российской поп-музыкой и западной?

— Конечно. Их индустрии очень много лет. С чем бы это сравнить — грубо говоря, когда у них строили метро, у нас отменили рабовладельческий строй. Мы еще слишком молоды. И я бы не сказала, что мы движемся в ту же сторону, — к счастью, нет.

— Почему — к счастью?

— Потому что мы сами другие. Мы отличаемся от всего мира. Их песни здесь не работают и, надеюсь, не будут работать.

— А почему наша поп-музыка так отличается от западной?

— У нас всё так. Всё покупается, и всё продается. У нас в хороших клиниках воруют почки. О какой музыке тут говорить? Альбомы не будут нормально продаваться, пока не будут сажать каждого, кто продает ворованные альбомы.

— Вы ведь, наверное, слышали о том, что группа Radiohead одной из первых выложила свой альбом на сайт для бесплатного скачивания. И предложила всем желающим заплатить за него, сколько они захотят.

— Это от безысходности. Если ты знаешь, что альбом купят за определенную цену, ты все равно будешь его продавать. Если ты думаешь: «Блин, пираты все равно украдут, попробую хотя бы так».

— Вы вообще понимаете, что вы — звезда?

— Я по знаку зодиака Близнецы. У меня постоянно появляется ощущение, что все это не совсем со мной происходит. Что вот есть какая-то певица, которой только что дали какую-то премию (мы разговариваем после вручения премии Top Glossy. — К.И.), она вышла на сцену, поулыбалась, ей вручили какие-то призы… Но вот когда я принесу их домой, мне будет казаться, что это дали кому-то другому. В жизни и на сцене мы два разных персонажа.

— Вы сейчас певица номер один в России. Первая звезда такого масштаба после Земфиры…

— Надо куда-нибудь записать (смеется). Я этого не ожидала, в общем, и не стремилась к этому даже. Я, когда записывала первый альбом, «Трудный возраст», жила в Казани. Потом перебралась в Москву. Так вот мне тогда казалось, что люди в телевизоре — либо геи, либо девочки с богатыми мужьями. И всё, по-другому не бывает. Я приехала в Москву просто работать по кафе и ресторанам. Точно так же я работала в Казани. Но вот однажды приехала в Петербург на фестиваль танцевальной музыки. Не было ни одного радиоэфира. Я вышла на сцену, и 15 тысяч человек запели песню «Трудный возраст». Мне тогда показалось, что я… сошла с ума. Я перестала петь, опустила микрофон. Единственный раз в жизни на сцене я не знала, что делать. Просто поклонилась и ушла. Это не от скромности, я просто испугалась.

Ссылки

• Сергей Евдокимов. Замкнутый «Шире круг», 20.10.2009
• Денис Бояринов. Каков поп? 19.10.2009