— В России считается, что записываться в Англии — это особенный понт. А вы почему там записываетесь?

— Период, когда мы считали, что записываться за рубежом — это понт, мы прошли. Это было где-то с 2000-го по 2004-й. Тогда мы думали еще, что если там писаться, то лучше пойдут дела на Западе. Со временем ты понимаешь, что это не обязательно. С другой стороны, факт, что у английских звукоинженеров в крови течет музыка Rolling Stones и Beatles. У них эта модель звука в голове есть. Говоря технически, все проблемы начинаются с записи барабанов. Ты их записываешь, потом слушаешь в миксе и понимаешь, что что-то не работает. Ты не можешь достать этот звук — чтобы звучало, ну как говорят, как фирма. А английские звукоинженеры могут. Второй важный фактор — запись в чужой студии мобилизует. Ты уезжаешь от семейных и социальных дел, ставишь телефон на тихий режим и концентрируешься на альбоме. А то у всех семьи, дети, дом, двор — травку в саду надо косить (смеется).

— У вашей группы был опыт выступлений на разогреве у Rolling Stones и в то же время — выступление на «Евровидении». Что имело больший эффект на популярность группы? Какой путь раскрутки новых песен вы бы выбрали сейчас?

— Хороший вопрос. Жизнь настолько непредсказуема — никогда не угадаешь, что может тебе больше помочь в карьере. Выступление с Rolling Stones — это очень престижная запись в нашем CV. К «Евровидению» многие относятся со скепсисом, но оно было очень важным моментом в истории Brainstorm. Мы ездили по Европе с концертами и до этого — но это были очень low-budget-поездки. Мало людей приходило на концерты. А после «Евровидения» дела резко пошли в гору. Мы были очень популярны в Скандинавии и Бельгии из-за песни «My Star», которая прозвучала на «Евровидении». Потом мы записали альбом с песней «Maybe», чтобы закрепить успех в этих странах, но вышло совсем по-другому — «Maybe» стала популярной в России и Польше, Чехии, Греции и Италии. Словом, никогда не угадаешь. Если тебе что-то доставляет интерес и радость, то надо делать. Если сомневаешься — тогда не делай.

— Если латвийские государственные мужи попросят группу Brainstorm снова поехать на «Евровидение» и выступить, потому что страна давно ничего не выигрывала, вы согласитесь?

— Никогда не говори «никогда». Я не думаю, что мы это когда-нибудь снова сделаем. Смущает то, что сейчас оказывается большое давление на артистов, которые там выступают. Нам повезло — тогда, в 2000-м, когда мы поехали на «Евровидение», мы были первыми артистами из Латвии, которые отправились на этот конкурс. Люди тогда не знали толком, что это за конкурс. Мы сами не знали до конца, куда мы едем, — только приехав в Стокгольм, мы поняли, что это мероприятие с размахом, раз больше 100 миллионов человек его смотрит.

— Вопрос про другой телевизионный конкурс — «Новую волну». Мои знакомые латыши из Риги и Юрмалы жалуются, что им этот конкурс мешает жить. А вы как к нему относитесь?

— Я отношусь очень нейтрально. Я считаю, что это ведь хорошее дело — съезжаются молодые исполнители, которые показывают, как они умеют петь и дарить радость людям.

— Мне кажется, туда съезжается куда больше старых российских эстрадных звезд, от которых мы и в России уже немного устали. Правда, в Латвии их, возможно, до сих пор любят.

— Мне трудно это комментировать. Brainstorm никогда не участвовал в «Новой волне». Я только по телевидению иногда смотрел. Единственное, что мне не очень нравится, — почему выступления гостей всегда проходят под фонограмму? Никогда не понимал, почему эмоциональный русский народ позволяет себя дурачить на концертах.

— Недавно у нас проскочила новость про кризис Сберегательного банка Латвии, из-за которого Раймонд Паулс потерял около миллиона евро, чуть ли не большую часть своих накоплений. А вас эта история с Krājbanka задела?

— Конечно, задела. Я и несколько друзей Brainstorm были клиентами Krājbanka. Но там у истории была и хорошая сторона — государство гарантировало возврат сбережений на сумму до 100 тысяч евро. Я и мои коллеги все получили обратно. А с Раймондом Паулсом — это, конечно, очень большой удар. Это горько, когда ты так много работаешь, как Паулс, и все твои сбережения сгорают.

— У вас в Риге недавно состоялся гей-парад — ваши городские власти более толерантны, чем российские. Как он прошел?

— Я не был свидетелем — мы были с Brainstorm в Польше. Я не одобряю такие мероприятия. Как христианин, я не могу это одобрить. Ну ладно... пусть гомосексуалисты находят свою модель, как им жить. Но ходить по улицам и объявлять об этом мне кажется неправильным. Я не одобряю.

— Ваши русские друзья «Мумий Тролль» только что выпустили англоязычный альбом на американском рынке. Brainstorm на такое бы решились?

— Они — молодцы. Я считаю, так и надо делать — как ты узнаешь, можешь ли покорить американский рынок, если не попробуешь?

Лет 10—15 назад мы были в Америке, и у нас была короткая встреча с директором Jive Records. Он быстро послушал наши песни, сказал — музыка неплохая. Откуда вы? Из Латвии. Что вы в Америке делаете? Хотим успеха, славы и денег. Латвия? Где это? Мы взяли карту, показали ему. Он говорит: вот смотрите, что у вас рядом — Литва, Эстония, Россия и Белоруссия. А вы там популярны? Тогда еще не было песни «Maybe», и нас не знали. Он говорит: действуйте как паук, который плетет свою сеть, — начинайте из дома и потихоньку оплетайте соседние страны. Потом будете думать про Америку. «Мумий Тролль» уже прошли первоначальный уровень — теперь они могут думать про Америку.

— Так и вы прошли этот уровень.

— (Смеется.) Да, и мы прошли. Тоже можем подумать.​