Brainstorm: «Почему русский народ позволяет себя дурачить?»

Вокалист самой известной латышской группы Ренарс Кауперс о записи в студии Radiohead, пользе «Евровидения», «Новой волне» и потерянном миллионе Раймонда Паулса

Имена:  Ренарс Кауперс

Самая известная в России латышская рок-группа Brainstorm только что выпустила новый англоязычный альбом «Another Still Life»,

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

который сегодня представит в Зеленом театре на музыкальном фестивале Zavtra. Осенью группа планирует переиздать «Another Still Life» с тремя треками, переведенными на русский язык, и снова появится в России с концертами — 20 октября в клубе Arena Moscow, а 27 октября — в Санкт-Петербурге. OPENSPACE.RU позвонил вокалисту группы, которая выступала и на «Евровидении», и на разогреве у Rolling Stones, в Ригу, чтобы поговорить о новом альбоме и отношении к гей-парадам.


— Перед записью «Another Still Life» ваш английский продюсер Дэвид Фильд попросил каждого из участников группы написать на листе бумаги, как он видит группу — ее прошлое, настоящее и будущее. Что написали вы?

— Я написал про орла, который летит и сам не осознает, насколько он прекрасен и могуществен, когда летит (смеется). По-моему, я даже не про орла писал, а про кондора — у него очень широкий размах крыльев. Люди со стороны смотрят на его полет и восхищаются, а кондор просто летит. Ему это дано.

Мы, конечно, писали не напрямую, а образно и в аллегориях. Марис (Михельсонс. — OS), например, написал в стихах.

— То есть Brainstorm — это кондор.

— Да, ну кто бы мог представить 20 лет назад, когда мы начинали играть в школе, что все это будет продолжаться так долго и так успешно. А нам на самом деле просто нравится играть музыку вместе — и мы сами не осознаем, насколько у нас крылья широки.

— Что вам на ваши аллегории сказал продюсер? Куда он посоветовал лететь кондору?

— Задача была не в том, чтобы он предвидел будущее группы. Он просто хотел нас лучше понять — кто мы и какие мы? А в конце концов из этого упражнения получилась песня «Lantern», которую мы первой запустили на латвийских радиостанциях. Текст этой песни — такая золотая середина из того, что мы написали. Продюсер выслушал наши рассказы, выписал самые интересные моменты и потом сделал из них текст «Lantern». Получилась, как он хорошо сказал, песня всей группы о группе.

«Lantern»


— Для этого альбома вы писали песни на английском?

— Да, так получилось. Сначала у нас был творческий лагерь в Америке — под Нью-Йорком есть такой городок Хадсон, в котором мы провели два раза по две недели. Там мы просто сочиняли песни — записывали демо. Автор текстов — в основном наш продюсер Дэвид Фильд, поэтому они английские. Потом мы приехали домой и стали доводить эти демо до ума. Мы разделились на две команды и параллельно работали над аранжировками. В одной был барабанщик и басист, они работали в студии басиста. В другой были я и Марис Михельсонс. Наша команда называлась «Три половинки персика», и мы работали в своей репетиционной. Задача была — удивить другую команду аранжировками.

— Интересный подход.

— Да, и очень творческий. Чувство такое, как будто в школе выпускной и надо как следует выступить, чтобы всех поразить. Это очень работает: ты расслабляешься и выходишь из рамок.

— Потом вы работали в Англии, в студии, которая якобы принадлежит Radiohead, как вы там оказались?

— Мы оказались там, поскольку у нашего продюсера есть очень хороший друг-звукоинженер, который там работает, и у него как раз оказались три свободные недели, чтобы закончить наш альбом. Эта студия на самом деле принадлежит менеджменту Radiohead — называется Courtyard Studio и находится в маленьком поселке под Оксфордом.

— А что в этой студии особенного радиохедовского?

— Да ничего. Если заранее не знать, так и не догадаешься. На стенках висит несколько плакатов фан-клуба Radiohead, и все. Здорово то, что туда время от времени забегают музыканты. Например, пару раз заходил солист группы Supergrass. После нас приехали писаться какие-то бельгийцы. Маленькая студия живет своей жизнью.

{-page-}

 

— В России считается, что записываться в Англии — это особенный понт. А вы почему там записываетесь?

— Период, когда мы считали, что записываться за рубежом — это понт, мы прошли. Это было где-то с 2000-го по 2004-й. Тогда мы думали еще, что если там писаться, то лучше пойдут дела на Западе. Со временем ты понимаешь, что это не обязательно. С другой стороны, факт, что у английских звукоинженеров в крови течет музыка Rolling Stones и Beatles. У них эта модель звука в голове есть. Говоря технически, все проблемы начинаются с записи барабанов. Ты их записываешь, потом слушаешь в миксе и понимаешь, что что-то не работает. Ты не можешь достать этот звук — чтобы звучало, ну как говорят, как фирма. А английские звукоинженеры могут. Второй важный фактор — запись в чужой студии мобилизует. Ты уезжаешь от семейных и социальных дел, ставишь телефон на тихий режим и концентрируешься на альбоме. А то у всех семьи, дети, дом, двор — травку в саду надо косить (смеется).

— У вашей группы был опыт выступлений на разогреве у Rolling Stones и в то же время — выступление на «Евровидении». Что имело больший эффект на популярность группы? Какой путь раскрутки новых песен вы бы выбрали сейчас?

— Хороший вопрос. Жизнь настолько непредсказуема — никогда не угадаешь, что может тебе больше помочь в карьере. Выступление с Rolling Stones — это очень престижная запись в нашем CV. К «Евровидению» многие относятся со скепсисом, но оно было очень важным моментом в истории Brainstorm. Мы ездили по Европе с концертами и до этого — но это были очень low-budget-поездки. Мало людей приходило на концерты. А после «Евровидения» дела резко пошли в гору. Мы были очень популярны в Скандинавии и Бельгии из-за песни «My Star», которая прозвучала на «Евровидении». Потом мы записали альбом с песней «Maybe», чтобы закрепить успех в этих странах, но вышло совсем по-другому — «Maybe» стала популярной в России и Польше, Чехии, Греции и Италии. Словом, никогда не угадаешь. Если тебе что-то доставляет интерес и радость, то надо делать. Если сомневаешься — тогда не делай.

— Если латвийские государственные мужи попросят группу Brainstorm снова поехать на «Евровидение» и выступить, потому что страна давно ничего не выигрывала, вы согласитесь?

— Никогда не говори «никогда». Я не думаю, что мы это когда-нибудь снова сделаем. Смущает то, что сейчас оказывается большое давление на артистов, которые там выступают. Нам повезло — тогда, в 2000-м, когда мы поехали на «Евровидение», мы были первыми артистами из Латвии, которые отправились на этот конкурс. Люди тогда не знали толком, что это за конкурс. Мы сами не знали до конца, куда мы едем, — только приехав в Стокгольм, мы поняли, что это мероприятие с размахом, раз больше 100 миллионов человек его смотрит.

— Вопрос про другой телевизионный конкурс — «Новую волну». Мои знакомые латыши из Риги и Юрмалы жалуются, что им этот конкурс мешает жить. А вы как к нему относитесь?

— Я отношусь очень нейтрально. Я считаю, что это ведь хорошее дело — съезжаются молодые исполнители, которые показывают, как они умеют петь и дарить радость людям.

— Мне кажется, туда съезжается куда больше старых российских эстрадных звезд, от которых мы и в России уже немного устали. Правда, в Латвии их, возможно, до сих пор любят.

— Мне трудно это комментировать. Brainstorm никогда не участвовал в «Новой волне». Я только по телевидению иногда смотрел. Единственное, что мне не очень нравится, — почему выступления гостей всегда проходят под фонограмму? Никогда не понимал, почему эмоциональный русский народ позволяет себя дурачить на концертах.

— Недавно у нас проскочила новость про кризис Сберегательного банка Латвии, из-за которого Раймонд Паулс потерял около миллиона евро, чуть ли не большую часть своих накоплений. А вас эта история с Krājbanka задела?

— Конечно, задела. Я и несколько друзей Brainstorm были клиентами Krājbanka. Но там у истории была и хорошая сторона — государство гарантировало возврат сбережений на сумму до 100 тысяч евро. Я и мои коллеги все получили обратно. А с Раймондом Паулсом — это, конечно, очень большой удар. Это горько, когда ты так много работаешь, как Паулс, и все твои сбережения сгорают.

— У вас в Риге недавно состоялся гей-парад — ваши городские власти более толерантны, чем российские. Как он прошел?

— Я не был свидетелем — мы были с Brainstorm в Польше. Я не одобряю такие мероприятия. Как христианин, я не могу это одобрить. Ну ладно... пусть гомосексуалисты находят свою модель, как им жить. Но ходить по улицам и объявлять об этом мне кажется неправильным. Я не одобряю.

— Ваши русские друзья «Мумий Тролль» только что выпустили англоязычный альбом на американском рынке. Brainstorm на такое бы решились?

— Они — молодцы. Я считаю, так и надо делать — как ты узнаешь, можешь ли покорить американский рынок, если не попробуешь?

Лет 10—15 назад мы были в Америке, и у нас была короткая встреча с директором Jive Records. Он быстро послушал наши песни, сказал — музыка неплохая. Откуда вы? Из Латвии. Что вы в Америке делаете? Хотим успеха, славы и денег. Латвия? Где это? Мы взяли карту, показали ему. Он говорит: вот смотрите, что у вас рядом — Литва, Эстония, Россия и Белоруссия. А вы там популярны? Тогда еще не было песни «Maybe», и нас не знали. Он говорит: действуйте как паук, который плетет свою сеть, — начинайте из дома и потихоньку оплетайте соседние страны. Потом будете думать про Америку. «Мумий Тролль» уже прошли первоначальный уровень — теперь они могут думать про Америку.

— Так и вы прошли этот уровень.

— (Смеется.) Да, и мы прошли. Тоже можем подумать.​