Роман МАЗУРЕНКО
Назад к вопросам

1) Я хорошо отношусь к любому способу назвать то, что требует названия.

3) Никогда не думал об этом.

4) Молодежный проект уже появился. Называется «инновационное предпринимательство». Он же... стартапы.


Юрий САПРЫКИН
Назад к вопросам

1) Отношусь я к ним как к назойливой, хотя и безвредной мухе, которую никак не удается выгнать в окно. Причем отношусь я так скорее даже не к терминам, а к бесконечному их обсуждению: от многолетнего перекатывания на языке эти слова давно утратили всякий вкус. Если попытаться строго определить даже не смысл, а способ употребления этих терминов, то хипстер — это беззлобное ругательство, випстер — остроумный, но не прижившийся каламбур, креативный класс — жупел сурковской пропаганды. Честно говоря, не хочется в очередной раз заниматься самоанализом и размышлять о том, не верблюд ли я, — со стороны виднее.

2) В определенном смысле да: если, грубо говоря, компания Bosco тратит деньги не только на выступления социально близких ей Бутмана и Сюткина, но и на гигантский фестиваль с модной русской музыкой в Парке Горького — наверное, все уже стало по-взрослому. С другой стороны, при нынешней культурной раздробленности я вообще не очень понимаю, что такое мейнстрим; даже поклонники Стаса Михайлова или сериала «Глухарь» при всей их многочисленности составляют, как мне кажется, совершенно отдельную субкультуру, не пересекающуюся и никак не влияющую на другие.

3) Я бы посмотрел на это шире — что в мире в целом происходит? Все больше людей живет в альтернативных по отношению к государству, организующихся сетевым образом сообществах. Ширятся-растут протесты против каких-то базовых основ капиталистического общества. Индустрия хостелов, дешевых авиаперелетов и летних фестивалей позволяет гигантским толпам молодых людей непрерывно шастать по Европе в поисках новых впечатлений. Все это очень разные феномены, которые можно считать продолжением хипстеризма или альтернативой ему — но которые тем не менее создают совсем иную реальность, нежели строго стратифицированный, предсказуемый на годы вперед миропорядок позднего капитализма. Революции, наверное, не будет, дискотека вполне себе продолжается, может быть, не очень веселая — но никто и не обещал нового Вудстока. Вудсток не дают, его берут (в смысле, делают — или не делают — сами).

Мы все время ждем, что след в истории будет оставлен ровно тем же образом, что и в предыдущих поколениях, — ну то есть если жил в России Осип Мандельштам или Виктор Цой, то и следующее поколение непременно должно предъявить своего Мандельштама или Цоя. Но следующее поколение почему-то с невероятным упорством придумывает какой-то совершенно иной способ самовыражения и оставляет следы не там, где их ждали. Мне кажется, самый значительный вклад условного хипстеризма относится не к области культуры, а к организации жизни в городе и самоорганизации внутри сети. Вот эти вещи — скорее социальные, нежели культурные, относящиеся не к созданию произведений, а к какому-то эстетизированию обыденной среды вокруг себя на микро- (а иногда и макро-) уровне, — и есть, видимо, искомый след в истории.

4) Мне кажется, этих проектов всегда было множество — и в частности, те активисты, которые за пару суток организуют с нуля мини-республику на Чистых прудах, выглядят совершенно не по-хипстерски. Но чтобы этот проект оформился в некотором роде, нужно, чтобы он хоть в чем-то победил. Хипстерское поколение создало запрос на изменение городской среды — среда начала меняться; именно в этот момент и хипстеризм стал заметен невооруженным глазом. Когда произойдет следующее настолько же заметное (и при этом радикально отличающееся по вектору от хипстерского) изменение — бог весть.


Спрашивал Денис Бояринов