Арнольд де Бур: «Купите пару матрасов!»

Новый вокалист знаменитой нидерландской группы The Ex о том, как независимому бэнду прожить 30 лет, и об электронной музыке из Кот-д'Ивуар

Одна из самых известных и авторитетных нидерландских групп приезжает в Россию с новым вокалистом – Арнольдом де Буром (Arnold De Boer), сменившим певшего в The Ex тридцать с лишним лет Г.В. Сока (G.W. Sok). За три десятилетия The Ex прошли путь от панка до собственного стиля, совмещающего атональные гитарные риффы, африканские ритмы, фри-джаз, балканские мотивы и многое другое. Они до сих пор издаются на собственном лейбле и являют собой образец независимости. Перед российскими концертами Арнольд де Бур, прежде известный по выступавшему в России проекту Zea, рассказал OPENSPACE.RU, как The Ex успешно существуют столько лет и почему они так часто ездят в Эфиопию.

– Как вы попали в The Ex?

– Мы, Zea, играли на фестивале в 2003 году в поддержку книжного магазина. И The Ex тоже там были. Мы познакомились, хотя, конечно, я знал о них и раньше. Мы отлично провели тогда время. В следующем году им исполнилось 25 лет, в честь чего они организовали большой фестиваль, куда позвали и Zea. Потом они сделали гигантский тур с кучей музыкантов – эфиопы, итальянцы Zu, Zea и тому подобное. Так мы все больше и больше играли вместе, стали большими друзьями. И в 2008-м, как раз перед тем как второй участник Zea Ремко уехал в Петербург, The Ex позвали нас в Эфиопию. А два года назад Сок решил уйти на покой, и они подумали, что было бы хорошей идеей позвать меня. Я ответил: если это действительно хорошая идея, давайте попробуем.

– И каково вам было поначалу в легендарной группе?

– А мы сделали так. Четыре человека – барабанщица Катерина Борнефельд, гитаристы Энди Мур и Терри Хесселс и я – мы ушли в репетиции на два месяца. Играли каждый день. И сочинили абсолютно новые песни. Потом поехали в тур. Около года мы играли новые песни сетом, импровизировали, треки крепко осели у нас в подкорке. Тогда мы поехали в Чикаго к продюсеру Стиву Альбини в Electrical Audio Studios. Сделали в городе концерт, потом день отдохнули и за три всё записали. Вернулись в Амстердам и всё смикшировали. Еще по счастливой случайности мы встретились с любимым трубачом Роем Пачи, и он зафиксировал все свои партии за один дубль.

Мы словно бы запустили новую группу. The Ex существует уже много лет. Но она постоянно менялась вместе со своей музыкой – панк, нойз, Африка, джазовые импровизации и так далее. Постоянные перемены и всегда что-то новое – в этом суть группы.

Думаю, что я вовремя присоединился к группе и начал новую версию The Ex. Сейчас мы порой играем старые песни на бис, две или три. Но даже для них я сделал свои тексты. Потому я не только пою, но еще играю на гитаре, отвечаю за электронику.

– The Ex существует в нескольких разновидностях. Расскажите о них.

– The Ex + Brass Unbound появился так. Перед недавними гастролями промоутер в Англии сказал, группа не играла здесь очень давно, более 10 лет, давайте сделаем большой особенный тур, чтобы на концерты пришли люди. Пригласите поиграть с вами тех, кого вы большого всего хотите. Мы позвали четырех наших друзей: саксофониста Мэтса Густафсона, саксофониста Кена Вандермарка, опять же, трубача Роя Пачи и тромбониста Уолтера Виербоса. И они с радостью согласились.

С удивительным саксофонистом Гетачью Мекуриа случилась другая история. Был юбилейный фестиваль в амстердамском клубе Paradiso. Терри и Энди решили позвать Мекуриа, который живет и здравствует в Эфиопии. Он приехал, The Ex с ним сыграли. А после этого 75-летний музыкант и сказал группе – круто, давайте вы станете моим бэндом! Забавное и дикое предложение? Отлично, сказали The Ex, давайте сделаем альбом, поедем в Эфиопию. Позвали еще духовиков, появился диск, был тур…

– Как, кстати, насчет нового материала?

– Сейчас мы вернулись из тура по Германии. С Мекуриа мы поедем на гастроли в июне, поработаем над эфиопскими песнями. А потом возьмемся за новые для The Ex. Пока что есть одна новая вещь – думаю, мы ее и в России сыграем.

– Африканская музыка очень сильно влияет на The Ex?

– Думаю, да. Мы много слушаем африканской музыки на гастролях в автобусе. В принципе, мы вообще слушаем много записей из разных стран, но особенно с африканского континента. Я в Эфиопии был четыре раза (а также ездил, скажем, в Гану). Остальные – еще больше. Мы знаем тамошних музыкантов, работаем с ними, делаем концерты. Это очень простой путь к вдохновению. После прослушивания изумительной музыки Ганы, Эфиопии и других стран Африки у нас появляются идеи, они оседают в наших головах – и потом рождаются новые песни. К тому же Кат всегда стучала по-африкански, все эти паттерны, использование томов. Ей очень нравится.

©  www.theex.nl

The Ex

– Можно назвать это попыткой побега?

– Ну, в принципе, такая политическая штука. Иногда думаешь, что, грубо говоря, у нас в Голландии политика стала слишком правой. Ужесточение границ – мол, никого не пускать, никаких беженцев. И ты уже сам не чувствуешь себя социально защищенным. Возможно, порой люди и хотят уплыть на лодке в Африку. И жить там. Конечно, хороших и плохих везде хватает. Но в Африке реально видишь воплощение идей взаимодействия и взаимопомощи – по ним я в Европе порой скучаю.

– М-да, то есть из Африки стремятся в Европу, а там – наоборот?

– Есть крутой документальный фильм Surprising Europe, снятый от лица юноши из Уганды, очень смешной. Он о том, какие вещи переживают люди, приезжающие в Европу. Там показывается как, скажем, люди оставляют собак на содержание за 15–20 евро, уезжая в отпуск. И собаки хорошо едят, хорошо себя чувствуют. А потом идут кадры с беженцами из Африки, которые спят на улицах. Ужасные, странные, асоциальные штуки здесь творятся. Фильм показали в Уганде – зрители смеялись: мол, мы и не знали, что там совсем не рай, где ты можешь жить, как в передачах на MTV и голливудских фильмах. Это очень сложная тема, конечно. Когда я играю и записываюсь в Эфиопии и Гане, я вижу, что люди там открыты новому. Потому в Африке сейчас происходят отличные вещи. Скажем, уже можно задешево купить компьютер – старый, с музыкальной программой типа Cubase. На них африканцы стали делать электронную музыку, и это нечто новое. Они используют западные программы, даже звуки, но получается африканская электронная музыка. Треки из Кот-д'Ивуар, Ганы – это пример абсолютно новой волны. В Буркина Фасо сейчас ежегодно проводят хип-хоп-фесты; там люди собираются со всего континента, звучит мощная музыка с политическим контекстом, с использованием традиционных инструментов. Это очень вдохновляет. Для меня это не побег, это нормальная часть моей жизни. Терри еще в 1995 году купил старый армейский джип, отремонтировал и с подругой поехал по Африке – из Марокко до ЮАР и в Эфиопию, за год. И там нашел всю эту чудесную музыку. И с тех пор постоянно возвращается, собирает песни, встречает новых людей.

©  Tanya Traboulsi

The Ex

– The Ex иногда сравнивают с Sonic Youth. Как вы думаете, могла бы ваша группа совершить те же ошибки: пойти на мейджор-лейбл, в итоге расстаться с ним и так далее?

– Я считаю, что The Ex очень знамениты. Ее музыканты могут быть мировыми звездами. В том виде, как мы этого хотим: чтобы люди, с которыми мы имеем дело, общались с нами напрямую, без менеджеров-посредников. Дела основываются на личном общении. Поэтому мы издаемся на своем лейбле. Когда я начинал с Zea, то решил, что все буду держать в своих руках, контролировать музыку, руководить. Для меня The Ex были примером: они смогли, они играют по всему миру, значит, я тоже могу. В итоге мы вместе работаем. Конечно, это долгий путь. Но так ты получаешь поклонников по-честному: без промо-кампаний, вложения больших инвестиций в то, чтобы люди поверили, что эта группа – Next Big Thing. Напротив – все происходит, как и миллион лет до этого. Музыканты встречаются со слушателями, которым нравится музыка, они покупают эту музыку, делятся с друзьями. И так растет аудитория, в итоге вы едете в тур. В ноябре, скажем, мы были две недели во Франции. Приходило много человек, каждый раз – аншлаг. Каждый вечер мы продавали на 1000 с лишним евро дисков. Многие группы не могут так делать, у них нет записей, ведь записи – у лейбла. Я не говорю, что их путь плох, просто он другой.

– То есть появляются не фанаты, а друзья.

– Да, друзья! За пару лет многое изменилось. MySpace, Facebook и прочие сети используются для увеличения числа «друзей» – есть же группы с интернет-менеджерами, которые только и делают, что рассылают сообщения. У нас по-другому. Мы живем в реальном мире. У нас есть агенты, но они еще и настоящие друзья. Они начинали вместе с нами и вместе с нами выросли.

Сейчас многие музыканты в Нидерландах поступают в так называемые рок-школы, где учат всему – менеджменту, промоушену и прочему. Ходят по 3–4 года! Я думаю, это пустое: ничего нового и вдохновляющего они после обучения все равно не создадут. Когда меня спрашивают, что делать тому, кто хочет быть музыкантом и развивать свою группу? Я отвечаю: не тратьте деньги на дурацкие школы. Просто одолжите или купите пару больших матрасов, положите дома. И делайте концерты у себя в городе с приезжими группами. Вы станете друзьями, они позовут вас к себе. И вот вы уже едете в тур по Европе! Я думаю, это лучший способ развития. Так музыка становится частью твоей жизни, а не попыткой жить, как в реалити-шоу на MTV. Так, собственно, The Ex существуют уже больше тридцати лет.

The Ex выступают 12 мая в московском культурном центре «Дом», а 13 мая – в Петербурге на фестивале SKIF XV ​