«Елочные игрушки»: «То, что на Западе мутирует и развивается, у нас консервируется и ревниво оберегается»

— Когда меня позвали выступать куратором площадки Miller Advanced Music на фестивале Tour de Trans, меня просили приглашать наиболее интересных русских электронных музыкантов. Я вот сейчас, например, не смогу сформулировать, что такое электронная музыка, а что неэлектронная (если речь не идет о бардовской песне), — в 1990-х было понятней. Может, у вас найдется определение? Где сейчас проходит граница?

Саша Зайцев. Я много последнее время думал про это и пришел к выводу, что нужно определять границу жестко. Электронная музыка — это синтетическая музыка, сделанная с использованием электронных приборов и технологий, т.е. сэмплеров, секвенсоров, синтезаторов и драм-машин. Даже компьютер я бы не учитывал или учитывал с оговорками. В сэмплере мало памяти, и в него можно записать естественный звук, но потом, как правило, он сильно модифицируется из-за того, что сэмпл недостаточно длинный. В компьютер можно записать неограниченное количество звуков, в том числе голосов и гитар, и тут границы электроники начинают размываться, появляются термины «сэмплоделика», «фолктроника», «индитроника». В этом смысле Zomby — электронный музыкант, а вот, скажем, Boards of Canada или «4 позиции Бруно» — не всегда.

Илья Барамия. Надо еще учитывать, что «Дискотека авария» хоть и вся на синтезаторах сделана, но все же поп-группа, а Burial хоть и с голосами, но все же электроника.

— Вы сами какой музыкой занимаетесь? Со стороны создается ощущение, что вы не просто копируете какие-то симпатичные вам стилистики, а что «у вас есть мысль и вы ее думаете», как говорил Слоненок из мультика. Что это за мысль?

Саша Зайцев. Я был бы рад, если бы это было так. Но чаще мне кажется, что мы мало что понимаем и еще меньше можем.

Илья Барамия. Раньше занимались только электронной музыкой — эта технология дала нам возможность писать музыку, не умея играть ни на каких инструментах, программируя и искажая звук. Теперь уже учимся играть и играем просто музыку — расширяются рамки. Ведь есть просто музыка (хорошая или плохая), а ее деления внутри на стили придуманы для удобства, для словесной коммуникации. Если определения начинают мешать или оттягивать на себя слишком много внимания — переставай париться над этим.

Саша Зайцев. В рамках «СБПЧ» мы уже вовсю играем на гитарах, но как «Елочные игрушки» мы все-таки хотели продолжить сочинять, опираясь на технологии. Находить в них новые человеческие качества.

— Вы чувствуете себя одиночками на выбранной стезе или же можно говорить о существовании некоей музыкальной сцены, частью которой вы являетесь? Кто ваши «братья по разуму» в нынешней России?

Саша Зайцев. Последние десять лет электронная музыка меня интересовала все меньше и меньше. После огромного всплеска конца 1980-х — первой половины 1990-х наступил естественный спад. Сначала мы стали мало слушать электронику, а потом и сами стали сочинять, используя неэлектронные инструменты. Но в последнее время на Западе появилось много музыкантов, делающих очень интересную электронную музыку, и, к огромному сожалению, я не вижу ничего подобного в России. Россия — это такой заповедник: на Западе что-то возникло, у нас тотчас воспроизвели. На Западе это начинает мутировать, развиваться — у нас, наоборот, консервируется и ревниво оберегается. В 1990-х в России была интересная электронная сцена, сейчас нет. Зато есть группа «4 позиции Бруно», которая очень самобытна и ни на кого не похожа. С ними мы бы хотели выступать.

Илья Барамия. Электронной сцены у нас нет. Так, отдельные всполохи. А со всеми «братьями по разуму» мы записали совместные проекты. Могу клуб «Цоколь» в Питере назвать (бывший «Молоко»); группы, которые там играют — такое маленькое музыкальное сообщество.

— А где ваши корни? Кого бы вы могли назвать своими предшественниками (учителями, гуру, ориентирами)? Или для вас это совершенно не важно?

Саша Зайцев. Наши корни в нашем детстве, и чем дальше, тем сильнее это проявляется. В том, что было вокруг нас, что мы слушали. Это никак не связано с тем, хотим мы этого или нет, просто многие вещи в детстве влияют гораздо сильнее, чем потом. Независимо от их качества.

Илья Барамия. Я бы на три области разделил то, что на меня повлияло. Первое — несомненно, то, что слышал в детстве. То, что звучало по радио, по телевизору, что слушали родители. Второе — то, что начал слушать сам; кассеты, которые переписывали друг у друга, знакомясь с тем, что делается и было сделано в современной музыке. Третье — опыт концертных выступлений, люди и группы, с которыми мы играли. Вообще, я не родился и не рос с музыкальным мышлением — до 25 лет и не представлял, что сам могу писать музыку. Поэтому главным толчком для меня стала музыка, записанная кем-то другим и которая мне понравилась. То, что слышу, вдохновляет сделать что-то самому.

— Я почему все это спрашиваю: мне кажется, что наибольшими проблемами развития российской музыки (в смысле производства новых идей) являются отсутствие культурной памяти и, так скажем, «чувства локтя». Нет перекрестного опыления идеями — могучие кучки не формируются, все сидят по своим берлогам. А вы что думаете на этот счет?

Саша Зайцев. Мы, несомненно, наследуем то, что слышали в детстве, в кино, в мультфильмах, на пластинках родителей. Мы точно продолжаем что-то, что было до нас. Не думаю, что на Западе иначе. Мне кажется, что проблема не в том, что у нас не было рока или еще чего-то. Уже выросло целое поколение, у которого сразу был доступ ко всему, и ничего не поменялось. Сцена важна, надо иметь возможность выступать с кем-то, соревноваться с кем-то, чтобы развиваться. И если говорить про нас как про «Елочные игрушки», то нам этого, конечно, не хватает. Но, с другой стороны, я помню, как мы начинали: нас никто не знал, а кто знал, говорили, что наша музыка никому не нужна, ни там, ни тут. Ну и что, а нам было нужно. Россия — логоцентричная страна, слова у нас длинные, речь тягучая, у нас всегда будет непросто с ритмами.

Илья Барамия. Проблем много всяких, но ни одна из них не мешает мне делать то, что я хочу. Было бы желание. А насчет берлог — ты прав.

— Вопрос от хипстеров: «модный электронный звук будущего» — каков он? Опишите его, можно сразу ссылками.

Саша Зайцев. Нас никогда не волновало, что же «щас модно», как пел Мамонов. Я не могу сказать, что будет модным. И никто не скажет, я думаю. А новый звук будет опираться на новые технологии, если говорить об электронике. Сейчас музыканты могут строить для себя удивительные аудиосеквенсоры. И самое интересное делается, конечно, в этой области. Мне лично очень нравится то, что сейчас сочиняют Zomby и Rustie — их работы, несомненно, меняют отношение к электронной музыке у других музыкантов. Последняя пластинка Rustie, может быть, не самое лучшее из того, что он сделал, но релизы Zomby в 2009 году — это очевидный прогресс. Еще мне очень нравится Cooly G; женщины в электронной музыке — это вообще большая редкость, а тут с ее приходом лейбл Hyperdub стал заметно интереснее. Вообще, в Англии появились лейблы, за чьей продукцией по-настоящему интересно следить, например Ramp или Wireblock.

Илья Барамия. Я надеюсь, что людей перестанет интересовать вопрос технологичности, качества, каких-то характеристик звучания. Сейчас «электронные чудеса» сами по себе никого не волнуют, как компьютерная анимация, например, которая сама по себе (без хорошего сюжета) никого не впечатляет. А я сейчас больше старые записи слушаю. Из новых хочу отметить La Roux — вот пример звука «будущего», ощущение, что это саунд. Ну, Soft Cell, например, только всё плотнее, мощнее, ярче, звонче, глубже — и в результате, на мой взгляд, «пережато». Мне лично хочется чего-то попроще, с воздухом. Еще второй альбом Horrors (http://www.myspace.com/thehorrors) понравился.

— Переходим к рубрике «Гадания на OPENSPACE.RU»: через сколько лет Россия даст миру музыкальную поп-звезду мирового масштаба, уровня раскрученности «Тату»? Что нужно сделать, чтобы ускорить этот процесс?

Саша Зайцев. Не знаю. Когда миру понадобится русская поп-звезда мирового масштаба, она тут же возникнет. Искусственно это сделать не удастся, хоть многие и стараются.

Илья Барамия. Такие вещи не программируются — и слава богу. Конечно, есть некоторые условия, которые, несомненно, всегда способствуют — наличие профессиональной среды: концертные площадки, студии, звукорежиссеры, музыкальная критика, конкуренция… Но это не гарантирует, что таланты тут же попрут. Хотя пример Финляндии впечатляет. Но мне плевать, что Высоцкого не знают во всем мире, а «Тату» знают, для меня Высоцкий сильно важнее. Пусть больше будет артистов ну как Земфира, например, — чтобы радовать нас независимо от того, переводится это куда-то или нет.

— Так, и теперь к конкретике — чего ждать от вас на Tour de Trans?

Саша Зайцев. Последнее время электронная музыка нас интересует как часть танцевальной музыки. Рейв мы, конечно, не заиграем, но все определенно станет быстрее, веселее и легче.