— Вы сами какой музыкой занимаетесь? Со стороны создается ощущение, что вы не просто копируете какие-то симпатичные вам стилистики, а что «у вас есть мысль и вы ее думаете», как говорил Слоненок из мультика. Что это за мысль?

Саша Ситников. Наверное, мы пытаемся писать музыку так, как писали ее Аutechre в наших подростковых фантазиях, когда на одну композицию тратится много сил и здоровья; много звуков, которые создаются специально, чтобы напугать, расстроить или растрогать, а не просто взяты из банков (хотя и они порой могут звучать грустно, зависит от контекста). А если шире, то мысль у нас есть, но я не возьмусь формулировать. Это как-то связано с подростковым возрастом, когда мы с Тошиком слушали (Клевцовым. — OS) Limp Bizkit, например, и я думал про смерть от ножа или неизлечимые болезни, но без страха, а наоборот. Почему так было? Сейчас Limp Bizkit или Prodigy у меня совершенно никаких эмоций не вызывают. А вот тогда что это такое было? Где это сейчас? В том возрасте можно было просто идти с плеером по улице, всякие гримасы строить на особо выразительных пассажах и в небо смотреть. Ну, это не главная мысль, наверно, но и это очень важно.

Владимир Селезнев. «4 Позиции Бруно» занимаются примерно тем, чем нас обычно метят: хонтологией, бастард-попом, музыкальным коллажем, эмбиентом и его разновидностями, а также альтернативной поп-музыкой. Но так как о всех этих разветвлениях современной музыки мы узнавали, как правило, из каких-то интернет-обсуждений, посвященных нашему же творчеству, то на вопрос о стиле, в котором мы делаем музыку, сами придумали себе стиль «токсик даб» и обычно так и говорим. Например, Саша Зайцев из «Елочных Игрушек», отзываясь о нашем ЕР «Крадешься и Попадаешься», сказал, что определение «токсик даб» очень подходит.

А вообще, с самых ранних альбомов мы пытались не просто составить дюжину-другую притертых друг к другу композиций, а сконструировать посредством музыки некую новую реальность. Пытались сделать так, чтобы эти композиции слушались как саундтрек к параллельной действительности. Поэтому и относились всегда к создаваемому продукту скорее как к арт-объекту или аудиокниге.

Антон Клевцов. Мы не боремся за права скейтеров в семейных парках отдыха и не пытаемся отыскать в банках данных музыкальных программ модный звучок этого лета. Не отдаемся целиком какому-то течению. Я надеюсь, что российские электронщики прошли переходный период 1990—2000-х и постепенно находят свой стиль без оглядки на западных музыкантов. И это важно.

Коля Бабак. Мне наша музыка представляется изящным гепардом в узких кроссовках — странным, шерстяным и агрессивным.

— Вы чувствуете себя одиночками на выбранной стезе или же можно говорить о существовании некоей музыкальной сцены, частью которой вы являетесь? Кто ваши «братья по разуму» в нынешней России?

Владимир Селезнев. Если и есть такая сцена, то она глубоко в андеграунде, да и мы сами считаем себя андеграундной группой и понимаем, что тот продукт, который мы выпускаем, требует напряжения от слушателя. Чтобы на него «залипнуть», нужны некоторые усилия.

Если говорить о российской сцене, то мы, скорее, не владеем такой информацией. Вот лично мне нравится способность тех же «Елочных Игрушек» не стоять на месте и постоянно искать что-то новое…

Саша Ситников. Лично я не знаю о такой сцене, хотя мы вообще почти ничего не знаем. Придешь, бывало, на тусу, а тебе говорят: «“Ночные грузчики” вообще прикольные, ага?» Ты и говоришь: «Ага». Просто потому, что не знаешь, о чем речь идет. Или подойдет чел, скажет: «У вас даже что-то типа “Поп-механики” есть, что это вы?» А ты: «Ну да, ну да» — и берешь сам у кого-нибудь «Поп-механику» послушать. «Да нет, вроде, — думаешь, — хотя кто его знает...»
А, еще в школе купили две кассеты группы (или это один человек?) «ЮКА», одна называлась «Камней драгоценных ладонь» — вот она мне очень нравилась и запомнилась.

Коля Бабак. До сих пор считаю братьями по разуму группу «ЗЛО», мы много играли вместе.

— А где ваши корни? Кого бы вы могли назвать своими предшественниками (учителями, гуру, ориентирами)? Или для вас это совершенно не важно?

Саша Ситников: В начале 2000-х мы слушали много дарк-эмбиента, а еще Сандру, Демиса Руссоса и некоторый евродэнс, потому что порой настроение одно и то же: отчаянье и что-то странное, как в кошмарных снах. Но досада вся в том, что Сандра и Руссос, наверное, и не знают об этом, а те, кто дарк-эмбиент пишет, только этого эффекта и пытаются достичь, и иногда чувствуется надуманность. Поэтому нельзя назвать их учителями — может, ориентирами... Позже стали слушать сказки для детей и всякие аудиоспектакли с пластинок. Там всё на месте, у каждого звука есть смысл, каждый что-то описывает, выражает, и все вместе рассказывают определенную историю, несут одну мысль.

А вообще я в последнее время больше ориентируюсь на кино. Многие фильмы оказывают гораздо больше влияния. И книги.

Коля Бабак. Не думаю о кумирах и гуру, когда мы делаем дело. Иногда ориентируюсь на некоторые наши старые звуки и способы создания музыки.

— Я почему все это спрашиваю: мне кажется, что наибольшими проблемами развития российской музыки (в смысле производства новых идей) являются отсутствие культурной памяти и, так скажем, «чувства локтя». Нет перекрестного опыления идеями — могучие кучки не формируются, все сидят по своим берлогам. А вы что думаете на этот счет?

Саша Ситников. Думаю, разовые пересечения полезны, но не уверен насчет кучек. В наши дни там все начинают просто тусить, делать всякие совместные проекты, а по сути варятся в собственном соку, делают друг на друга ремиксы и выступают друг с другом. Это не плохо, конечно, но к музыке, к ее сотворению мало имеет отношения. Есть такая музыка, как драм-н-бейс или еще какой-нибудь стиль, — там это нужно, чтобы устраивать фестивали, оупен-эйры. Потому что эта музыка для того и делается, потому она и похожая вся. Если ты делаешь что-то свое, то нужно быть готовым к тому, что это будет не совсем правильно понято и истолковано, а отнесено кем-то куда-то просто лишь бы как бы. Главное, не хвататься за чужое определение, а продолжать прислушиваться только к себе.

Коля Бабак. Мне пока нравится считать, что мы стоим особняком.

— Вопрос от хипстеров: «модный электронный звук будущего» — каков он? Опишите его, можно сразу ссылками.

Саша Ситников. Не очень хорошо ориентируюсь в электронной музыке и боюсь сказать глупость. Типа: «вот это очень свежо, приятно удивило» — а окажется, что это с 1996-го уже, дурной тон.

Владимир Селезнев. Думается, хипстеры гораздо лучше разбираются в свежих релизах. Нам интереснее искать ростки электронного будущего в забытом и недооцененном или совсем не электронном прошлом. Лично мне хотелось бы, чтобы электронная музыка будущего по энергетике была похожа вот на эту старую песню Motorhead.

Коля Бабак. Я в основном слушаю нашу музыку (особенно ту, что сделали в последнее время) и довольно много хардкора, поэтому не всегда отслеживаю новинки. Но вот когда отвечал на вопросы, слушал девочку Tokimonsta, и мне понравилось. Но не могу сказать, что услышал что-то суперновое. Может быть, потому, что переслушиваю и открываю для себя старую музыку...

— Переходим к рубрике «Гадания на OPENSPACE.RU»: через сколько лет Россия даст миру музыкальную поп-звезду мирового масштаба, уровня раскрученности «Тату»? Что нужно сделать, чтобы ускорить этот процесс?

Владимир Селезнев. Мне нравится цифра 7 . Если всем дружно лбом об пол стучать, процесс может заметно ускориться.

Саша Ситников. Не хочу и не могу вникать, не умею отвлеченно анализировать.

Коля Бабак. Мне это не очень интересно.

— И теперь к конкретике — чего ждать от вас на Tour de Trans?

Саша Ситников. Будут песни и поводы для пляски, ужастики и тяжелые ядра.

Владимир Селезнев. А еще океан токсичного даба и запредельные метафизические глубины.

Коля Бабак. Могу сказать, чего от нас ждать не стоит — fire-шоу и переодеваний.