Оцените материал

Просмотров: 29269

Владимир Юровский: «Мартынов вообще не совсем композитор»

10/02/2009
Дирижер Владимир Юровский и композитор Владимир Мартынов накануне мировой премьеры оперы Vita Nuova в Лондоне

Имена:  Владимир Мартынов · Владимир Юровский

©  Sheila Rock / IMG Artists

Владимир Юровский

Владимир Юровский

18 февраля в лондонском Royal Festival Hall состоится мировая премьера полной версии оперы Владимира Мартынова Vita Nuova («Новая жизнь», по одноименному роману Данте Алигьери). Владимир Юровский дирижирует Лондонским филармоническим оркестром. Исполнители главных партий сопрано Татьяна Моногарова (Беатриче) и тенор Марк Пэдмор (Данте). После Лондона спектакль отправится в нью-йоркский Линкольн-центр. Это та самая опера, которая когда-то была заказана Мариинским театром в качестве дуплета к «Детям Розенталя» в Большом. Но в результате сам Гергиев на открытии своего Первого Пасхального фестиваля дирижировал только вступлением, в 2003 году было исполнено первое действие под управлением Андрея Петренко. Восторгов та акция не вызвала, и про оперу забыли. По случаю второго рождения Vita Nuova OPENSPACE.RU побеседовал с Владимиром Юровским и перевел ознакомительное интервью с Владимиром Мартыновым, которое он дал для сайта Лондонского филармонического оркестра.

— Имя Мартынова в Англии ведь совсем неизвестно. Как лондонский слушатель может это все воспринять?

— Да, широкому слушателю это имя, конечно, совсем ничего не говорит. Его знают только в среде специалистов, знакомых с новым русским искусством. Причем с очень специфической ее частью — так называемым новым московским концептуализмом, или как его там обозначают.

Это будет, конечно же, абсолютное открытие. И я даже не представляю себе реакцию. Она может быть самой разной и противоречивой. Хотя, зная англичан, думаю, что настоящего скандала не будет: они не падки до сенсаций.

Но, мне кажется, критика может и не разобраться. Поэтому я стараюсь проводить подготовительную работу с публикой, с критиками, хочу какие-то симпозиумы устраивать, и не только по Мартынову, но и по самой теме оперы.

Ведь Данте большинству людей известен только как автор «Божественной комедии». А точнее, он просто известен как имя. Как такой знак нашей культуры. А больше о нем ничего не знают. Здесь же речь идет о нем как об авторе, да еще такого запутанного, концептуального сочинения, как «Новая жизнь». Потому что это и автобиография, и любовный роман, и поэтический сборник, и теоретический трактат о поэзии. То есть он сам себе и певец, и жнец, и на дуде игрец, и критик, и слушатель, и зритель. Очень необычное произведение. И, соответственно, необычным является его музыкальное воплощение.

— А какое вообще у лондонской публики отношение к минимализму? Ведь есть такой английский минималист Тавенер…

— Да, и к нему очень разное отношение. Как и к Пярту. Но Мартынова я бы не назвал минималистом. Так же как его нельзя назвать полистилистом. Он вообще не совсем композитор. Потому что у него нет самой главной композиторской претензии — на создание чего-то нового. Ведь даже минималисты все равно претендуют на то, что создают какую-то новую, до сих пор не слыханную музыку.

А у Мартынова такой претензии нет. И в этом деле он виртуоз. Потому что те звуковые сочетания, которые он предлагает, настолько хитро вплетают в себя самые различные влияния, что у слушателя абсолютно теряются какие-то ориентиры. Где он находится — в барокко, в музыке позднего XIX века, в додекафонии? Одно выходит из другого и возвращается обратно. То есть это получается такой лабиринт без входа и выхода.

— Ну так Мартынов как раз и декларирует, что мы живем в «посткомпозиторскую эпоху», книги про это пишет. Лондонцам будут про это рассказывать?

— Я считаю, что слишком много рассказывать не нужно. Потому что это сильно уменьшает достоинства самой музыки, а они у нее есть. Просто это не та музыка, которую можно слушать дома на диске и притворяться, что ты получаешь от нее какое-то наслаждение. В противном случае ты пользуешься ею не согласно инструкции.

То есть, конечно, можно от этой музыки получать наслаждение — там очень много красивостей. Но эта красивость имеет совершенно другую цель. Она не призвана услаждать слух. Я понимаю, что такое сравнение вряд ли Мартынову понравится — но это как Энди Уорхол, который берет, скажем, мини-Мону Лизу и из нее делает портрет Мерилин Монро. Вот что-то такое. То есть помимо полистилистики и минимализма в этом еще есть элементы поп-арта. Ну, такого духовного поп-арта.

— Опера как-то изменена для лондонского исполнения?

— Она просто завершена. Для мариинского исполнения был написан только первый акт. Теперь их три.

— Это будет концертная версия?

— Официально объявлена концертная. Но я не очень хочу ее делать чисто концертной, потому что я не верю в то, что эта музыка может быть по-настоящему воспринята без какого-то элемента действа. Если ты посмотришь на концерты Opus Posth с Татьяной Гринденко, у них никогда просто концертов не бывает. Но с симфоническим оркестром такое действо изначально исключено. Значит, нужно что-то добавить, какой-то визуальный элемент. Я думаю, он будет очень простым.

— Какой будет язык?

— А там нельзя сказать, какой язык. Вся литургия идет на латыни, все стихи идут на итальянском. А собственно повествование изначально велось на русском, и я его предложил перевести на английский. Потому что иначе это очень тяжело воспринимать, и, главное, непонятно, при чем здесь русский язык?

У нас подобная история была сейчас с Этвешем. Тоже непонятно было, на каком языке оперу писать. Потому что действие происходит в Южной Америке, текст написан южноамериканским автором Маркесом, при этом есть латынь и язык йоруба. Напрашивалась идея испанского языка, в итоге он там присутствовал, но только в поэтических отрывках. А все повествование велось на английском, чтобы публика могла как-то участвовать.

— Сколько у вас репетиций? Мартынов ведь это не просто пришел, с обычных четырех репетиций выучил, ноты сыграл. В его музыку очень долго вживаться надо, исповедовать ее как религию, как это делает та же Гринденко. Понятно, что оркестр Мариинского театра, который все время куда-то спешит, так не делал.

— Да, я слышал эту запись — это было мимо смысла. У нас репетиций будет много. Мне в эту религию придется обращать большой коллектив. Но мне кажется, что лондонским музыкантам эта музыка должна понравиться. Англичане любят, когда им делают красиво. А так как они обладают замечательным звуком, у них тут будет где развернуться. Другой вопрос, что у них может сильное отторжение вызывать немыслимое количество повторов. Но я думаю, что мы сделаем такую уступку английскому вкусу и все-таки повторы, где можно, отменим.

Иначе это может очень негативно сказаться на восприятии произведения — наше время, к сожалению, не терпит больших пространств. Даже фильмы Тарковского многими людьми воспринимаются как непосильная ноша. А там повторов нет — там просто другое измерение времени. Мне Мартынов сам сказал, что в Москве бы он настаивал на всех повторах. А в Англии он бы не стал показывать быку красную тряпку.
Страницы:

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:2

  • pavelkarmanov· 2009-04-14 09:39:53
    Владимир!

    Я вохищён Вами!
  • tridi· 2010-03-12 22:41:33
    А кому из Владимиров предназначено восхищение?))
Все новости ›