Современный писатель – всё больше «о стране и народе» и всё меньше о тексте, о слове
Л.Толстой и лошадь, 1900
Словосочетание рейтинг лучших удивляет.
И самое впечатляющее — в рейтинг ста лучших книг из истории мировой литературы (журнал Newsweek), особенно в первую двадцатку, попала действительно высокая литературная культура.
Открывает список списков «Война и мир» — для западного читателя книга изысканная; эстетически, эпически, философски, исторически, всячески нагруженная. Впрочем, и для русского тоже. Если читать ее не пролистывая страниц. Недаром один из лучших московских учителей-словесников Лев Иосифович Соболев при отборе учеников в старшие классы проводит строжайшее собеседование, по сути экзамен, именно по «Войне и миру».
«Улисс» — на третьем месте (забавно, что его прародитель Гомер — на восьмом). «Шум и ярость» — на пятом. «На маяк» Вирджинии Вульф занял седьмое.
Это внушает надежду на человечество.
Но не всякий называющий себя русским писателем может похвалиться тем, что он одолел или хотя бы держал в руках эти книги.
Считается хорошим тоном сочинять как Бог на душу положит, по жизни.
По своему опыту.
Это был и остается типа реализм — и не потому, что реализм лучше, а потому, что писать так проще; литературная задача снимается, почти как у Мольера.
Впрочем, до сих пор реализм понимается и как литература высшего сорта. И если, условно говоря, писатель работает в сюрреалистической манере, у него нет шансов быть оцененным по достоинству, т.е. «выше» передвижника.
Дремучее наше дело — никаких сравнений ни с современной музыкой, ни с ИЗО не выдерживает. Мне не совсем понятно, когда художественный стиль и метод современной литературы определяются как «познание и выражение истины», «поиск истины», «важность и значительность человеческого существования» *: здесь скорее расположены целевые поля религии, философии, да и науки тоже. Где же здесь словесность? Слово «игра» вообще наводит на критика ужас; а, собственно говоря, почему?
В лучшем случае писатель «в курсе». В худшем — изобретает велосипед. И после этого писатели хотят, чтобы их переводили, издавали и покупали за рубежом. И страшно обижаются, если этого не происходит.
Отсутствие грамотно и ясно поставленной литературной задачи ведет русскую современную словесность в тупик. Потому что если опираться только на свой жизненный опыт (как, например, в навязчиво пропагандируемом «реализме», далеком от соображений о языке и стиле, или в отечественном изводе постмодернизма, с его культурной ограниченностью советской цивилизацией), на реальность, данную в ощущениях, то русская литература превратится в отчет о чем-то экзотическом: будь то советская культура, война в Чечне (Chechnya) или неизбывная чернуха (chernukha).
В мировой «двадцатке» выраженность литературной задачи несомненна. Цель каждого сочинения, от «Путешествий Гулливера» до «Гордости и предубеждения», все-таки не жизнь, а искусство. Физиологический очерк и «натуральная школа» остались в заднем ряду — куда им до стилистической изощренности Гоголя и преодолевшего «натуральность» метафизика Достоевского (хотя первый ее породил, а второй из нее вышел)!
Неслучайно так скудна отсылками к современной русской словесности книга «Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий», вышедшая под редакцией Н.Д. Тамарченко (2008). Хотя особенность «Поэтики» — постоянная обращенность к художественным текстам.
И кто же из современников здесь процитирован или хотя бы упоминается? Вл. Сорокин, В. Пелевин (гротескный образ; гротеск), Б. Акунин (детектив), И. Бродский (всего 14 отсылок), Б. Ахмадулина и А. Вознесенский (вариация), В. Гандельсман (неориторика). В. Высоцкий, С. Довлатов, Венедикт Ерофеев. А. Кушнер, Ю. Мамлеев, И. Машинская и Б. Хазанов (эпиграф). Вс. Некрасов (парадигмы художественности, центон), М. Рощин (пролог), О. Седакова (стансы). Т. Толстая (антиутопия), Л. Улицкая и А. Чудаков (идиллия), Г. Сапгир и Т. Щербина (незаконченность текста), О. Чухонцев (стихотворная повесть). Вычесть поэтов (они «сознательнее» держат форму) — прозаиков останется кот наплакал.
Современный писатель — всё больше «о стране и народе» и всё меньше о тексте, о слове. От модных и высоколобых до массовых и народных, от просто реалистов до реалистов новых, размахивающих этим термином, борющихся за приоритет: кто сказал первый? Но первый или последний — неважно.
Пренебрегающий возможностями и более того — обязанностями.
Упущенная выгода — экономический термин. Прибавим его для наглядности к умозрительной поэтике современной русской прозы. Упущенная выгода точно поставленной литературной цели.
_______________________________________
* Евгений Ермолин. Не делится на нуль. Концепции литературного процесса 2000-х годов и литературные горизонты. «Континент», №140
КомментарииВсего:3
Комментарии
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 17827450
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 6723843
- 3. Норильск. Май 1293581
- 4. ЖП и крепостное право 1117494
- 5. Самый влиятельный интеллектуал России 907054
- 6. Закоротило 837161
- 7. Не может прожить без ирисок 832220
- 8. Топ-5: фильмы для взрослых 790966
- 9. Коблы и малолетки 766222
- 10. Затворник. Но пятипалый 507920
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 441893
- 12. «Роботы» против Daft Punk 408727
Мысли - вразброс, но все к тому, что ни языком, ни сюжетом, вообще формой - сегодня не занимается никто. Пишут как бог на душу положит - что левые, что правые, что голубые. Русская традиция непрофессионализма? Увы, есть такая традиция... Но если эти книги покупают, значит, ни о какой упущенной выгоде и речи нет: тот же Пелевин в России зарабатывает гораздо больше, чем на Западе. И Аксенов с Запада вернулся вовсе даже за деньгами, потому что других объяснений, оправдывающих появление на свет Московской саги или Вольтерьянцев не существует. Не о выгоде вы говорите, а русской литературе, которая вдруг посчитала себя совершенно самодостаточной, как российский ВПК с его Булавой, и вот посмотрите на эту Булаву - Татьяну Толстую в телевизоре... Когда профессионализм приносится в жертву легким деньгам, это ничуть не лучше профессионализма по-ермолински, принесенного в жертву идее.
Сегодняшняя литература - как мастурбация (уж простите, это я как врач-психиатр говорю): удовольствие такое же, как при реальном половом акте, а результат - только в кулаке...
А что касается русской литературы, то происходящий в ней процесс журнализации совершенно объективное явление, отражающее ускоренность и обрывочность подачи и восприятия информации в современном мире. Ну и что, культура меняется вместе с обществом. Например, в изобразительном искусстве России до середины 19 века почти сплошь присутствовали античные и библейские сюжеты, а с появлением передвижников все поменялось. И кто сейчас скажет, что это означало упадок русской живописи.
большое спасибо за статью! Кто-то давно должен был это высказать, и я рада, что это сделали именно вы.
Комментарии к этой статье являются лишь иллюстрацией к ней. Плохо сейчас в русской литературе с "литературной задачей", и люди даже не понимают, о чём речь! Зато предлагают нам "Передвижников" - что ж, удачно, ибо наши современные писатели по своим задачам близки именно им, а не Бубновому валету, Малевичу, Кандинскому...
Это тем более обидно наблюдать в стране, которая в западные учебники по истории литературы вошла под главой..."Формализм" (если интересно, я поищу и приколю ссылку на текст учебника, он есть в электронных библиотеках, на английском, правда).
Что ж, если вас это немного воодушевит, я вот сейчас как раз штудирую Улисса, а также Фолкнера и Г.Мелвилла (хотя экзамен сдавала по ним ещё10 лет назад) именно для вдохновения в собственном творчестве. Что, неужели правда современные авторы обходятся без них?! Теперь я понимаю, почему я не могу заставить себя их читать. Ведь Сорокин уже дедушка! А смены нет!