Его апелляции к «святости и неприкосновенности» личной собственности и частной жизни лежат, кажется, уже за гранью даже цинизма.

Оцените материал

Просмотров: 65216

Кража века, или Идеальное преступление: Харджиев против Янгфельдта

Михаил Мейлах · 12/04/2012
МИХАИЛ МЕЙЛАХ рассказывает детективную историю о четырех полотнах Малевича, знатоке русского авангарда и молодом шведском слависте

Имена:  Бенгт Янгфельдт · Казимир Малевич · Николай Харджиев · Роман Якобсон

©  OpenSpace.ru

Кража века, или Идеальное преступление: Харджиев против Янгфельдта
История, рассказанная в этом материале Михаилом Мейлахом, не слишком хорошо известна в России. Разумеется, она не то чтобы проходит по ведомству литературы — скорее, очерка нравов, — но, учитывая, что ее действующие лица — филологи, мы помещаем ее в наш раздел. В приложении — комментарий искусствоведа, одного из крупнейших специалистов по творчеству Казимира Малевича Александры Шатских. Редакция OPENSPACE.RU готова предоставить слово другой стороне конфликта — г-ну Янгфельдту или его представителям.


Два года назад мне довелось участвовать в круглом столе на конференции, посвященной семидесятилетию со дня рождения Бродского и проходившей в Ахматовском музее в Петербурге. Закончив свое выступление, я заявил, что глубоко шокирован тем, что научное сообщество считает возможным принимать присутствовавшего в зале человека, на чьей отсутствующей совести лежит ограбление старшего коллеги, которое пресса (вслед за жертвой) обычно именует «кражей века» и «идеальным преступлением» (так криминалистика определяет преступление, совершенное с гарантией невозможности преследования по закону). Преступник этот — шведский славист Бенгт Янгфельдт, а жертва его — Николай Иванович Харджиев, феноменальный знаток и исследователь русского авангарда, чудом уцелевший во времена репрессий, чудом сохранивший редкостный архив и редчайшее собрание картин художников-авангардистов, в том числе Казимира Малевича: эти холсты в поздние годы, когда они стали стоить миллионы, он утратил, доверившись проходимцам. Замечу, что по причине исчезновения в России общественного мнения жест мой особого успеха не имел, да и сам герой выслушал привычное обвинение с буддийским спокойствием.

История этого, несомненно, крупнейшего «художественного ограбления» века восходит к 1975 году, когда Янгфельдт, молодой шведский славист, стажировавшийся в Москве с целью написать диссертацию о Маяковском, пришел к Харджиеву по рекомендации давно уже знавшего его Ларса Клеберга, тоже шведского слависта. Но к тому времени Янгфельдт был также уже знаком с Лилей Брик (его «научные» успехи свелись, в конечном счете, к весьма сомнительному «бриковедению»). Более того, Лиля Брик, а также Нильс Оке Нильсон, в то время заведовавший Славянской кафедрой Стокгольмского университета, рекомендовали Янгфельдта Роману Якобсону, чье имя было для Харджиева в высшей степени авторитетным (забегая вперед, заметим, что благодаря этим рекомендациям Янгфельдт смог начать готовить книгу о «Якобсоне-футуристе», получив от самого Якобсона важнейшие материалы и взяв у него в 1977 году серию интервью). А тогда, в 1975 году, Янгфельдт стал разрабатывать план переезда Харджиева в Швецию, о котором знали только он и его невеста, потом жена Елена Якубович, Ларс Клеберг и одна сотрудница шведского посольства, а возможно, и Лиля. Предполагалось выслать ему приглашение от имени университета, после чего тот остался бы в Швеции, став невозвращенцем и посвятив остаток дней работе над публикацией материалов своего грандиозного архива. Пользуясь, по-видимому, протекцией Лили Брик, Янгфельдт оттеснил Клеберга, действительно ставшего впоследствии заметным ученым с безупречной репутацией. Жизнь Харджиева в Швеции он предложил обеспечить следующим образом. Он взялся вывезти принадлежавшие ему четыре важнейших супрематических полотна Малевича, которые тот получил от самого художника и от его сподвижника — Михаила Матюшина, и продать их на Западе, что обеспечило бы жизнь Харджиева до конца его дней и позволило бы финансировать издательские проекты. Планировалось создать специальное издательство, которое, в память о художественном объединении кубофутуристов, должно было носить название «Гилея».

Получив четыре холста, Янгфельдт переправил их по дипломатическим каналам в Швецию. Затем он действительно напечатал книгу под маркой «Гилеи», куда вошло несколько работ Харджиева, и на этом дело и кончилось. Приглашение Харджиеву было выслано, но разрешения на выезд он, разумеется, не получил. Впоследствии Янгфельдт печатно утверждал, что «Харджиев получил разрешение властей уехать в Швецию, но им не воспользовался» (газета Dagens Nyheter, 05.06.04). На самом деле Янгфельдт ссылается лишь на упомянутое Харджиевым в письме к нему «разрешение на выезд, данное единодушно партийным комитетом в Москве 25/2 —77 года», т. е. «парткомом» Союза писателей, что было достаточно формальной частью процедуры, имевшей только рекомендательное значение: решение принимал ОВИР, управлявшийся КГБ. Мне Харджиев говорил, что разрешения не получил и что руку к этому приложила чета Янгфельдтов. Янгфельдт также лгал, что Харджиев отказался от поездки под влиянием жены, Л.В. Чаги, с которой они снова стали жить вместе, на самом же деле если она и причастна к его невыезду, то лишь в связи с тем, что вместе супругов в поездки за границу в те годы практически никогда не выпускали, одного из них оставляя заложником.

Видимо, тогда у Янгфельдта и созрел план присвоить картины. Гарантия его безнаказанности обеспечивалась тем, что все основывалось на доверии. Знали об этой истории только ближайшие друзья Харджиева: ведь советские власти, хоть и державшие искусство авангарда под семью замками, прекрасно понимали его коммерческую ценность, и нелегальный вывоз картин составлял серьезное уголовное преступление. Руки Янгфельдта оказались развязаны: не только в Советском Союзе, но (как впоследствии и произошло) даже оказавшись на Западе, Харджиев никогда бы не смог отстаивать свое право собственности, поскольку немедленно стал бы соучастником контрабанды. Именно это и делало преступление «идеальным». Когда переезд Харджиева не состоялся, Янгфельдт переслал ему обратно заранее отправленные книги (с оторванными для камуфляжа обложками и потому коммерческую ценность утратившие), но не холсты Малевича.

После этого Янгфельдт исчез. В августе 1977 года обеспокоенный Харджиев выдал доверенность венскому ученому Розмари Циглер, часто приезжавшей в Москву, поручив ей передать Янгфельдту письмо, в котором, упомянув о принадлежности ему картин, требовал возвращения либо их самих, либо вырученных за них денег (письмо хранится у Р. Циглер и несколько раз воспроизводилось в печати — в книге Х. Роттенберг, о которой ниже, и в шведских газетах):


Письмо Н.И. Харджиева Б. Янгфельдту от 28 августа 1977 года с требованием вернуть картины.

Кража века, или Идеальное преступление: Харджиев против Янгфельдта
Уважаемый Бенгт Янгфельдт!
Пишу Вам о принадлежащих мне четырех картинах Казимира Малевича, находящихся у Вас.


Подательница этого письма д-р Розмари Циглер (Rosemarie Ziegler) из Вены уполномочена немедленно получить четыре вышеуказанных холста:

1. Супрематизм с микро-красными элементами, 79 х 79;
2. Сдвинутый квадрат (охра), 79 х 70,5;
3. Белое на черном (белый квадрат), 79 х 79;
4. Черный крест, 79 х 79.

Д-р Розмари Циглер (Rosemarie Ziegler) будет исполнительницей моей воли о дальнейшей судьбе этих картин.

В случае, если одна из картин Вами продана, то д-р Розмари Циглер (Rosemarie Ziegler) оформит вклад согласно моему письменному волеизъявлению.

(подпись) Николай Харджиев
28 августа 1977 г.


По прочтении это письмо подлежит возврату д-ру Розмари Циглер (Rosemarie Ziegler).
(подпись) Н. Харджиев
Страницы:

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:7

  • Nikolaj Okhotin· 2012-04-12 22:39:39
    ошибка с датами - либо у мейлаха либо у публикаторов: статья в «Нью-Йорк таймс» - 31.03.03, а статья Дана Сунделя в Hufvudstadsbladet (по следам NYT) - 01.03.03
  • Игорь Хадиков· 2012-04-12 23:01:48
    в действительности затронут только край реальной проблемы - как были ограблены провинциальные и бывшие республиканские музеи, не только частные коллекции - тут на монографию хватит
  • dbshchelov· 2012-04-13 14:28:03
    Спасибо, хорошая статья. Б. Янгфельдт - мерзкий и гнусный человечишка, пусть ему эти картины до конца дней его будут костью в горле.
  • Valentin Diaconov· 2012-04-13 21:04:17
    Ладно, главные герои - филологи, но речь-то идет о Малевиче. Почему этот текст в отделе "литература", а не "искусство"? Да и если уж говорить о вещах Харджиева, то можно много известных имен назвать. В истории с Гмуржинской, например.
  • pv· 2012-04-14 15:11:25
    все смешвлось в доме сём
  • Sergey Kuznetsov· 2012-04-16 19:09:08
    Все это безумно грустно. Я знал Янгфельда как друга Бродского и издателя одного из его сборников. Кроме того, при личной встрече он всегда производил приятное впечатление.

    Изложенная история звучит достаточно убедительно, чтобы огорчиться.
  • Dmitri Yunoshkin· 2012-04-24 12:38:37
    Типичный кидняк "фирмачом" наивного советского коллекционера-искусствоведа. Описанная ситуация, несмотря не "громкость" имён, действительно является далеко не верхушкой айсберга тёмных махинаций в схеме перемещений произведений искусств из СССР за границу. Поражает наивность Харджиева, доверившего дорогие работы даже не дилеру-контрабандисту, который не месте Янгфельдта наверняка что-то заплатил-бы оригинальному владельцу. Интересна судьба полотен.Они собственно и есть главные персонажи этой истории...
Все новости ›