Нью-Кробюзон, Прага, русская провинция, русская эмиграция, советские лагеря, большие американские и малые колумбийские города, Англия Ньютона и Котлантида Багета
Чайна Мьевиль. Железный совет
«Железный совет» — четвертый по счету роман одного из самых интересных и странных современных фантастов; впрочем, к этому ведомству
Чайну Мьевиля можно отнести все-таки с натяжкой. Сам он, вслед за Лавкрафтом, говорит, что пишет «странную прозу»
(weird fiction), и причисляет себя к литературной группе «
новые странные». Помимо этого не слишком известного объединения, Мьевиль принадлежит к не слишком тоже известной британской Социалистической рабочей партии — он левый троцкистского толка с не слишком, опять же, впечатляющей в этом смысле карьерой (попытавшись избраться от Социалистического альянса в Палату общин, Мьевиль набрал 459 голосов). Автор «Железного совета» — лауреат множества литературных наград (в частности, премии Артура Кларка,
Британской премии фэнтези), а собственно эта книга принесла ему вторую премию Артура Кларка (первая была получена за «
Вокзал потерянных снов») и премию «Локус» за лучший фантастический роман.
Новый текст о городе Нью-Кробюзоне, своеобразном зазеркальном Лондоне, считается наиболее политически ангажированной книгой Мьевиля. Он всегда конструирует миры своей прозы со сноровкой профессионального политического философа или антрополога, но «Совет» — высказывание прямо антиглобалистское. Впрочем, по мнению критиков, это вовсе не ущерб качеству текста; некоторые из них даже (сгоряча) заявили, что он не уступает «Вокзалу потерянных снов» — ну, увидим. Проза у Мьевиля плотная, сложная и местами очень имплицитная, так что в плане перевода на многое, боюсь, рассчитывать не приходится, но вдруг. Кстати говоря, в одном из интервью Автор «Железного совета» объясняет, что очень ценит труды
Александра Богданова. Наряду, разумеется, с Булгаковым, никто не сомневался.
Чайна Мьевиль. Железный совет. М.: ЭКСМО, Домино, 2011
Павел Пепперштейн. Пражская ночь
Про Павла Пепперштейна директор издательства
Ad Marginem Александр Иванов тоже как-то объяснял, что это отчасти фэнтези, а может быть, психоделический реализм. А может быть, немного продолжение традиций Вагинова или даже «битничество девяностых». Это вечная проблема с Пепперштейном, который выламывается из любых рамок: то ли он писатель, то ли современный художник, то ли теоретик искусства, а то ли вообще поэт — мало кто помнит, но в начале девяностых у него выходил
сборник стихов. Впрочем, насчет того, что для современной русской прозы Пепперштейн — одна из самых значительных фигур, давно сложился консенсус. Герой нового романа Илья Королев, поэт и киллер, приезжает в Прагу на Первое мая по работе — не писать стихи, разумеется. То, что могло бы стать политическим триллером (выполнив заказ, Королев попадает на собрание антиглобалистов), становится вместо этого привычным, но оттого не менее впечатляющим «текстом Пепперштейна»: рассуждения о Дубчеке, Альенде и вообще о трагедии мирового социализма; жертвы языческим богам; Вальпургиева ночь; секс, насилие; язык; литература. Роман уже успели номинировать на «Нацбест» этого года. Небольшой фрагмент (далеко не самый интересный) можно прочесть
здесь.
Павел Пепперштейн. Пражская ночь. СПб.: Амфора, 2011
Питер Акройд. Исаак Ньютон. Биография
Это, конечно, не самая важная книга Акройда, но пройти мимо нее никак невозможно. Биография Ньютона — третий выпуск акройдовского
Brief lives (первые два были посвящены соответственно Тёрнеру и Чосеру). Биограф полагает, что, несмотря на известную склонность к мистицизму, Ньютона все-таки следует считать рационалистом до мозга костей, отвергнувшим распространенную в науке его времени практику философских спекуляций. Несмотря на сказанное
в издательской аннотации, нового взгляда на наследие сэра Исаака Ньютона книга не предлагает, а предлагает вместо этого взгляд объемный: изрядная часть текста посвящена Ньютону-человеку — неуверенному в себе, замкнутому, одинокому и вообще плохо социально адаптированному. Ну и, кроме того, всем известно, что на самом деле Акройда интересуют не Тёрнер, не Чосер, не Шекспир и не Ньютон, а страна, откуда все они родом. Иначе говоря, он всегда пишет не столько об англичанах, сколько об Англии.
Питер Акройд. Исаак Ньютон. Биография. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2011
Перевод с английского А. Капанадзе
Максим Осипов. Крик домашней птицы
Новая книга Максима Осипова, получившего в конце прошлого года
премию Юрия Казакова за рассказ «
Москва — Петрозаводск», — это небольшое заглавное эссе, три рассказа, включая премированный, одна комедия и одна драма. Основная интрига здесь в том, сумеет ли Осипов, привлекший внимание публики своими бесхитростными и оттого очень сильными по воздействию
заметками, перейти к собственно
fiction, художественному нарративу. Пока есть ощущение, что прошлогоднее лауреатство — скорее аванс, рискованная инвестиция. Опубликованные рассказы Осипова в разы слабее его же
non-fiction, безошибочную подлинность и уместность последнего в прозу конвертировать пока не удается. Однако имеет смысл следить за развитием событий.
Максим Осипов. Крик домашней птицы. М.: Астрель: Corpus, 2011
Герта Мюллер. Качели дыхания
«Качели дыхания» (в оригинале
Atemschaukel) — хронологически последний роман Мюллер, опубликованный в 2009 году и сразу номинированный на престижную Немецкую книжную премию
(Deutscher Buchpreis), однако тут Мюллер как раз получила Нобелевскую премию. Это история Лео Ауберга, которого в 1945 году в возрасте семнадцати лет советские власти депортировали в СССР и отправили на пять лет в концлагерь на Украине. В основу романа легли воспоминания немецкого поэта румынского происхождения Оскара Пастиора и свидетельства других трансильванских немцев, которых постигла та же судьба, среди них была и мать самой Мюллер. Книгу изначально планировалось написать в соавторстве с Пастиором, однако в 2006 году он умер, и соавторство состоялось только отчасти.
Герта Мюллер. Качели дыхания. СПб.: Амфора, 2011
Перевод с немецкого М. Белорусца
Салман Рушди. Ярость
«Ярость» — не самая известная и не самая главная книга Салмана Рушди, его первый «американский роман». В центре повествования профессор Малик Соланка,
alter ego своего создателя: ему столько же лет, сколько писателю на момент создания романа; как и Рушди в тот момент, он женат вторым браком; родился в Бомбее, на
Warden Road, где частично происходит действие «Детей полуночи» и «Земли под ее ногами». Соланка отказывается от постоянной ставки в кембриджском Королевском колледже (Рушди там учился), уезжает в США, поселяется в Нью-Йорке и начинает сотрудничать с телевидением, делая куклы для телевизионного шоу. Но Рушди, разумеется, не так прост, чтобы написать роман о «сдаче и гибели британского интеллектуала»: сюжет разрастается до метафоры, а отдельные метафоры — до сюжетов, все это переплетается, двоится и проникает друг в друга. «Гардиан» в свое время аттестовала роман как «одновременно горький крик ярости и грандиозное послание о любви».
Салман Рушди. Ярость. СПб.: Амфора, 2011
Джейн Джекобс. Смерть и жизнь больших американских городов
Классический труд, впервые изданный в 1961 году и, как водится, только добравшийся до русского читателя. Книга Джейкобс оказала огромное влияние на всю науку о планировании городов XX века. Появление ее в России очень кстати, потому что сейчас уже всем, кажется, понятно, что и с Москвой, и с остальными российскими мегаполисами придется что-то делать; режим пассивного реагирования на все возрастающие проблемы себя исчерпал. Собственно, Джейкобс критикует в основном господствовавшую в конце 50-х — начале 60-х идею «рационального» планирования городского пространства, при котором игнорируются сложившиеся в городе сообщества, разрушаются микроэкономические системы и создаются (в процессе разделения городов на функциональные зоны: офисы — спальные районы — торговые кварталы) необитаемые и неприспособленные для человека фрагменты среды. Защищает она складывающиеся естественным образом внутри города мини-сообщества и в качестве примера приводит, в частности, Гринвич-Виллидж, который, говорят, в значительной степени уцелел благодаря ее заступничеству.
Джейн Джекобс. Смерть и жизнь больших американских городов. М.: Новое издательство, 2011
Перевод с английского Л. Мотылева
Джеральд Мартин. Габриэль Гарсиа Маркес: биография
Это не просто биография, а плод исследования, длившегося семнадцать лет. Текст Джеральда Мартина представляет собой нечто вроде идеального образца жизнеописания. Книга прослеживает путь, пройденный Маркесом от мальчишки из провинциального колумбийского городка до живого классика, крупнейшего писателя столетия, о котором говорят, что это именно он сделал реализм магическим. Книга содержит подробные сведения о семье Маркеса, имеется даже генеалогическое древо семьи на семи страницах. Мартин пишет не только о Маркесе-писателе, он также подробно и без умолчаний прослеживает эволюцию его политических взглядов, и все это на фоне большой истории Латинской Америки XX века. Книга Мартина демонстрирует читателю чрезвычайно широкий контекст, в который вписана проза Маркеса, и является обязательным чтением для всех, кто знает, что такое Макондо и почему с террасы президентского дворца больше нельзя увидеть море.
Джеральд Мартин. Габриэль Гарсиа Маркес: биография. М.: СЛОВО/SLOVO, 2011
Виталий Амурский. Тень маятника и другие тени: Свидетельства к истории русской мысли конца XX — начала XXI века
Виталий Амурский — поэт, журналист Международного французского радио, автор «Русской мысли» и «Нового русского слова». «Тень маятника» — вторая книга его бесед; в основном — с писателями и поэтами, в основном — с русскими, но не только. В некотором смысле «Тень маятника…» выстроена вокруг Иосифа Бродского, которому посвящена первая, заглавная часть сборника. Однако среди собеседников Амурского и активно ныне работающие русские прозаики, в частности Людмила Улицкая и Владимир Маканин; и поэты в диапазоне примерно от Булата Окуджавы до Геннадия Айги; и деятели русской литературной эмиграции, как Владимир Максимов и Ефим Эткинд; и еще многие, включая, например, Александра Зиновьева и даже Марину Влади. Фигура Бродского задает здесь, во-первых, хронологическую рамку: «длинные семидесятые» и последовавший за ними период надежд, продолжавшийся примерно до середины девяностых. А во-вторых, способ видеть русскую литературу и культуру в широком мировом контексте. По нашим временам это редкость, впечатление такое сильное, что, видите, пришлось
написать об Амурском второй раз.
Виталий Амурский. Тень маятника и другие тени: Свидетельства к истории русской мысли конца XX — начала XXI века. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2011
Анна Старобинец. Котлантида
Детская книга про кота, да еще с таким названием, не говоря уже о розовых цветах на развороте, — подозрительнее некуда, представляются какие-то ути-пуси. Но поскольку автор не кто-нибудь, а Анна Старобинец, журналист «Русского репортера» и автор вполне достойной прозы в жанре не то мистического триллера, не то лирического хоррора, — «Котлантиду» можно брать в руки совершенно спокойно. Перед нами своего рода продолжение вышедшей в 2009 году «Страны хороших девочек». Герой книги героический кот Багет на этот раз отправляется в Котлантиду, за котлантическими цветами: понюхав их, коты снова смогут, как в древние времена, жить девять жизней. Очень обаятельное чтение.
Анна Старобинец. Котлантида. М.: Мир Детства Медиа, 2011
