Новая оценка советской истории, русской революции и порожденной ею культуры невозможна без марксизма, считает КИРИЛЛ МЕДВЕДЕВ
Тема марксистской критики возвращает нас к перестройке, когда тотальный отказ от марксизма был жестом эмоционально понятным, но интеллектуально ущербным и тупиковым. Казалось, теперь мы имеем, в отличие от ложной и устаревшей марксистской доктрины, правильную и современную. Согласно ей, обществом правят законы конкуренции и выражающие их умные и ответственные предприниматели и экономические эксперты, а современные художники и интеллектуалы являются важной, но побочной критической обслугой этого механизма. «Как во всех цивилизованных странах». Между тем тот тип западного критического художника или интеллектуала, который у нас воспринимается как достижение буржуазной демократии, был в гораздо большей степени достижением левой, в том числе марксистской, мысли и практики – разные модусы политизированного высказывания; разные виды причастности к тем или иным движениям, группам, партиям; типы «критического», «универсального», «специального» интеллектуала, выношенные и воплощенные Грамши, Сартром, Фуко и другими. Феминистская критика, афроамериканская критика, постколониальные исследования – все эти подходы возникли, опираясь на марксизм, отталкиваясь, критикуя и развивая его. Но о каких постколониальных исследованиях можно говорить у нас, если даже некоторые в чем-то прогрессивные люди считают, что деколонизация в XX веке была ошибкой? Также непросто отыскать людей, серьезно относящихся к феминизму или ЛГБТ, тем более к соответствующим типам литературного анализа. Бартовские теории, постструктурализм, деконструкция оказались просто модными фишками, повисшими в вакууме, лишенными той – опять же, замешанной на критическом марксизме – среды, которая породила их в 60–70-е годы.Новая, постсоветская культурная элита оказалась чудовищно консервативной, с этим связан ее сегодняшний тупик. Это хорошо видно на примере той же «неподцензурной» поэзии, которая стала именно «правой», консервативной реакцией на советскую поэзию, несшую в себе хоть и глубоко коррумпированные и искаженные, но все же левые, радикально-демократические основания.
С другой стороны, разнообразие и глубина подпольной поэтической традиции сталкивается с ограниченностью ее внутренних интерпретаций. Критики, органически связанные с неподцензурной культурой (а других нет), не могут воспринимать ее иначе как эстетическое сопротивление кучки интеллигентов душному обезличивающему воздействию плебейской cоветской власти. Но для меня, например, стихи Сатуновского «я верю только в труд, всё прочее – надстройка», его стихи про жизнь пролетариев, написанные в начале 60-х годов, со всеми их кошмарами, внешне похожими, например, на кошмары Игоря Холина, попадают в совершенно другую историю – в историю рабочего сопротивления в СССР, включающую расстрел рабочих в Новочеркасске в 1962-м; в историю левого, марксистского диссидентства, которой еще только предстоит быть написанной.
Нужно уходить и от вульгарного, элитистского, ушибленного постсоветского либерализма, и от национал-сталинистских мифов. Необходима новая оценка советской истории, русской революции, всей культуры, которую она породила, истории социализма XX века вообще. Это невозможно без марксизма, который связывает максимально абстрактные вещи с максимально конкретными: личное – с политическим, изысканную поэзию – с грубыми уличными выступлениями, глубокую критическую мысль – с обычным трудом в офисе или на производстве; который заставляет тебя осознать свою позицию не как выражение простого здравого смысла (уверен, что 99% современных литературных критиков вкратце определили бы свою позицию именно так) и не как выражение априори верного «экспертного мнения», а как порождение конкретных исторических условий.
И тот риск, которому марксизм подвергает человека как теория и как практика, – риск сектантства, вульгарной «партийности», самодогматизации, – есть естественный риск активного познания. Все постмодернистские попытки избавиться от подобных соблазнов провалились по простой причине: мир по-прежнему состоит из тех самых противоречий, которые когда-то породили марксизм.
Еще по теме:
Кирилл Медведев: «Противостояние происходит не только и не столько между журналами. Противостояние происходит на улице», 01.07.2009
Варвара Бабицкая. Терри Иглтон. Марксизм и литературная критика, 01.07.2009
КомментарииВсего:4
Комментарии
Читать все комментарии ›
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451753
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343380
- 3. Норильск. Май 1268625
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897688
- 5. Закоротило 822140
- 6. Не может прожить без ирисок 782285
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758996
- 8. Коблы и малолетки 740919
- 9. Затворник. Но пятипалый 471332
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403125
- 11. ЖП и крепостное право 387820
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370511
Юра, плз, пускай хоть напишут тогда левые ваши, в чем состоит правда марксизма.а то сам предмет пропагандируется, а что в нем хорошего, не объяснено. буд
то это всем очевидно. горы трупов и терроризм - это мы знаем. а благо где?
все-таки более дискредитировавшее учение еще поискать. Адвентисты Седьмого Дня, м.б., только?
или это не экономическая теория, а разновидность культа?
баланс почти соблюден - два Медведевых на одну Бабицкую.
но, мне кажется, что все-таки не мешало бы поговорить о самой теории. а то получается, что она верная, потому что истинная.
но, как видно из этого комментария, не все с этим согласны.