Самое страшное знаете что? В «Изображая жертву» главный герой говорил: «Русское кино в жопе, только Федя Бондарчук – прикольный чувак». Ребят, ведь и Федя уже не прикольный чувак.
Страницы:
Гудкова: Я хочу спросить Наталью Мокрицкую, которая с безумством храбрых открыла прокатную компанию — не до кризиса, а уже когда все в кризисе барахтались и часто тонули: какие были основания для этого решения, каковы его последствия? Я так понимаю, уже месяца три вы…
Наталья Мокрицкая: Скоро закроем (смех в зале). Я здесь нахожусь в двух ипостасях (какое слово противное!), потому что все равно хочу себя чувствовать продюсером, не только прокатчиком. Вчера моя подруга, очень известный кинокритик, сказала: «Ну давай я напишу, что опять, опять кинопрокат отвернулся от российского кино, кинотеатры не хотят его ставить». Господа, это ложь, это неправда. Весной мы создали компанию «Аргумент-кино», для того чтобы прокатывать российское кино, и я хочу с вами поделиться своими мыслями: сети и кинотеатры нас поддержали, у нас хорошие отношения, возникшие за годы выпивания и общения. Они ставят фильмы (пока ставят), которые мы выпускаем. Пока у нас вышли «Обстоятельства» Павла Руминова и «Я» Игоря Волошина. Неделю назад я пришла в кинотеатр и увидела такую картину: стоят две девушки лет двадцати, хорошо одетые, явно с высшим образованием — ну наш зритель! Когда они обратились в кассу с вопросом, что идет сейчас, им — видимо, увидев меня — ответили: «Вот “Обстоятельства” прекрасный фильм». — «Что? Русский? Вы с ума сошли? Нормальное кино идет или нет?»
Мы сделали что-то такое с вами страшное, что люди не хотят смотреть российское кино и их нельзя заставить. В прошлом году я выпускала фильмы «Юрьев день» и «Четыре возраста любви» (17 экранов один, 18 другой), они собрали четыре с половиной тысячи долларов на копию (я не вру!). Мне тогда казалось, что я недоработала, что это страшный провал, ужас — а я бездельница. Сейчас, если российский фильм собрал тысячу на копию — это большая победа. И кинотеатрам не надо пенять, что они не хотят ставить русское кино, — они хотят зарабатывать. Невозможно, когда на шести сеансах у тебя восемь зрителей. Нам надо обсуждать, как вернуть этого зрителя, какое кино делать. Для меня это сейчас основная задача — как для производителя, так и для прокатчика.
Гудкова: Что первый оратор с прекрасным фильмом, что второй — с некоторым пакетом, проблемы диагностируют разные, но решения не видно. Все здесь собравшиеся делают кино чрезвычайно высокого качества, в их фильмах можно увидеть и понять нечто важное о себе и об обществе. Но мне кажется, что публика не очень хочет слышать и видеть о себе какие-то неприятные вещи. По телевизору показывают что-то духоподъемное. Про все остальное, про фашизм, про отношения детей и родителей (как в фильме «Волчок»), про тяжелые вещи — аудитория не хочет.
Реплика девушки из зала: Русское кино в отличие от американского не оставляет надежды.
Мокрицкая: Фильм «Обстоятельства» — это комедия. Там все заканчивается хорошо.
Гудкова: Надо писать на плакате: «Кончается хорошо».
Мокрицкая: Да писали. Тут история все-таки иная. Не в надежде дело. Это мы в чем-то виноваты. Я скажу крамольную вещь: авторским кино заниматься проще, чем делать жанр. Так сложно сделать хороший жанровый проект — начиная со сценария. Сценарий Арабова почти не требует доработок. Я занималась тем, что легче.
Гудкова: Производители независимого кино год назад пытались объединиться, проходили разнообразные собрания. И нам вполне по силам было бы ответить определенной общественной силе, которая была представлена в Думе Говорухиным, если бы у нас получилось организовать собственный представительский орган. Здесь сидит часть людей, которая в этом принимала участие.
Кувшинова: Аня, можно короткую реплику, чтобы договориться о терминах? Что мы тут уже не в первый раз называем словосочетанием «независимое кино», если все снимается при поддержке государства?
Гудкова: Действительно, надо договориться о терминах. Когда я говорю «независимое», я имею в виду кино, независимое от больших денег. Понятно, что есть мейджоры, которые прочно аффилированы и с госденьгами, и с деньгами телеканалов. И есть компании маленькие, представители которых сегодня здесь собрались. Для того чтобы иметь ресурс воздействия на общественное мнение и, вполне возможно, дружить с какими-то спонсорами, было бы неплохо иметь общий план для удара. Но кулак категорически не складывается. Я хочу понять, что вы сами об этом думаете? Почему?
Евгений Гиндилис: Год назад мы с Наташей сидели за таким же примерно столом, и было это в Нью-Йорке на Неделе русского кино. Тоже задавались вопросы о состоянии, и у всех еще был позитивный настрой — мне пришлось выступить с заявлением, что все на самом деле очень плохо. То, о чем говорила Аня, и те попытки объединения, которые не сложились в ассоциацию, — они все равно происходят. Жизнь заставляет нас вырабатывать общие подходы. То, что Наташа сделала дистрибьюторскую компанию для проката такого рода кино, — один из подходов. И понятно, что это нужно не только Наташе, но всем нам. Вопрос дистрибуции — один из ключевых. Нужны люди, которые умели бы работать с русским независимым кино. И я не согласен с тем, что публика его не хочет. Просто наша индустрия устроена таким образом, что эти пути не сходятся. Публика, которая хотела бы это кино смотреть, находится совершенно в другом месте.
Гудкова: Где же?
Гиндилис: Одно из таких мест — фестиваль. Это инструмент, которым нужно очень умело пользоваться. Второй момент очень важный: за последний год у всех (даже у тех, кто изначально был не согласен) возникло ощущение, что наш рынок не является рынком замкнутым — он является частью мирового. Чтобы наша индустрия была состоятельной, в том числе и с коммерческой точки зрения, нам нужно осваивать новые рынки. Дело не на один день, и оно невозможно без участия государства. Это большая планомерная работа, которую нужно вести каждому из нас. И нужен государственный орган, который занимался бы этим по аналогии с французским «Юнифрансом». Но ничего не будет происходить без нашего давления.
Кувшинова: Женя, вы говорите об объединении. Но разве в условиях, при которых фильмы не могут сниматься без господдержки, вы все, сидящие здесь, не являетесь конкурентами в борьбе за кусок пирога?
Мокрицкая: Мы — нет!
Гиндилис: Моя идеология заключается в том, что источник финансирования фильма не может быть один. Здесь речь не идет о том, что кто-то конкурирует за государственные деньги — наш общий интерес, чтобы источников было больше. Телевидение, прокат, международная дистрибуция — как только мы попадаем в зависимость от одного источника, мы перестаем быть независимыми продюсерами.
Гудкова: Артем Васильев — наш главный эксперт по копродукции. Он — единственный продюсер, которому удалось по полной программе собрать немецкие деньги, хотя это отняло огромное количество сил. Я помню, в числе прошлогодних прогнозов звучали и такие: наконец-то российские производители оценят комфорт и возможности сотрудничества с Западом. Произошло ли это, вы будете заниматься копродукцией дальше, когда завершите «Дау»?
Артем Васильев: В «Дау» не только немецкие деньги, там и Франция, и Швеция, и Украина. Нам удалось собрать астрономическую сумму — два с половиной миллиона евро. Более того, нам даже удалось получить деньги Eurimages, чего не удавалось никому. Все это непросто. Когда дают деньги, смотрят на три фактора — сам проект, режиссер и фигура сопродюсера. Не секрет, что европейцы пользуются социалистической ситуацией — у них кинофонды. Поэтому там тоже существует своего рода мафия, которая из года в год получает деньги. Есть вопрос вашей настойчивости и отношения с этими людьми — не в провокационном смысле, а, как говорит Мокрицкая, в смысле «выпивания». А с точки зрения комфортности — безусловно, эти деньги помогают.
Другое дело, что есть определенное отягощение. Правила немецких денег заключается в том, что вы должны 130—150% потратить на территории той земли, фонд которой в вас инвестировал. Но дело еще и в наличии сопродюсера, который потом так или иначе в судьбе картины участвует — лучше, когда их несколько: каждый из них будет двигателем на своей территории. Другой вопрос, что это абсолютно ничего не гарантирует. Если возвращаться к общей теме — мы выпускали фильм Андрея Юрьевича Хржановского «Полторы комнаты» с помощью компании «Парадиз» на двух экранах и, по-моему, поставили рекорд — у нас было около $45 тысяч на копию. Нам очень помог Армен Бадалян. Я пришел в «Каро» с этим фильмом, к Леше Рязанцеву, он сказал: «Мне самому это нравится, но для того, чтобы его выпускать, надо уметь вышивать. А мы умеем ставить трафаретную печать». Бадалян — вышивал. Если бы таких вышивальщиков было человек десять на страну, можно было бы говорить о какой-то экономике.
Мокрицкая: Ты прав, но у него кинотеатр — есть где вышивать.
Наталья Мокрицкая: Скоро закроем (смех в зале). Я здесь нахожусь в двух ипостасях (какое слово противное!), потому что все равно хочу себя чувствовать продюсером, не только прокатчиком. Вчера моя подруга, очень известный кинокритик, сказала: «Ну давай я напишу, что опять, опять кинопрокат отвернулся от российского кино, кинотеатры не хотят его ставить». Господа, это ложь, это неправда. Весной мы создали компанию «Аргумент-кино», для того чтобы прокатывать российское кино, и я хочу с вами поделиться своими мыслями: сети и кинотеатры нас поддержали, у нас хорошие отношения, возникшие за годы выпивания и общения. Они ставят фильмы (пока ставят), которые мы выпускаем. Пока у нас вышли «Обстоятельства» Павла Руминова и «Я» Игоря Волошина. Неделю назад я пришла в кинотеатр и увидела такую картину: стоят две девушки лет двадцати, хорошо одетые, явно с высшим образованием — ну наш зритель! Когда они обратились в кассу с вопросом, что идет сейчас, им — видимо, увидев меня — ответили: «Вот “Обстоятельства” прекрасный фильм». — «Что? Русский? Вы с ума сошли? Нормальное кино идет или нет?»
Мы сделали что-то такое с вами страшное, что люди не хотят смотреть российское кино и их нельзя заставить. В прошлом году я выпускала фильмы «Юрьев день» и «Четыре возраста любви» (17 экранов один, 18 другой), они собрали четыре с половиной тысячи долларов на копию (я не вру!). Мне тогда казалось, что я недоработала, что это страшный провал, ужас — а я бездельница. Сейчас, если российский фильм собрал тысячу на копию — это большая победа. И кинотеатрам не надо пенять, что они не хотят ставить русское кино, — они хотят зарабатывать. Невозможно, когда на шести сеансах у тебя восемь зрителей. Нам надо обсуждать, как вернуть этого зрителя, какое кино делать. Для меня это сейчас основная задача — как для производителя, так и для прокатчика.
Гудкова: Что первый оратор с прекрасным фильмом, что второй — с некоторым пакетом, проблемы диагностируют разные, но решения не видно. Все здесь собравшиеся делают кино чрезвычайно высокого качества, в их фильмах можно увидеть и понять нечто важное о себе и об обществе. Но мне кажется, что публика не очень хочет слышать и видеть о себе какие-то неприятные вещи. По телевизору показывают что-то духоподъемное. Про все остальное, про фашизм, про отношения детей и родителей (как в фильме «Волчок»), про тяжелые вещи — аудитория не хочет.
Реплика девушки из зала: Русское кино в отличие от американского не оставляет надежды.
Мокрицкая: Фильм «Обстоятельства» — это комедия. Там все заканчивается хорошо.
Гудкова: Надо писать на плакате: «Кончается хорошо».
Мокрицкая: Да писали. Тут история все-таки иная. Не в надежде дело. Это мы в чем-то виноваты. Я скажу крамольную вещь: авторским кино заниматься проще, чем делать жанр. Так сложно сделать хороший жанровый проект — начиная со сценария. Сценарий Арабова почти не требует доработок. Я занималась тем, что легче.
Гудкова: Производители независимого кино год назад пытались объединиться, проходили разнообразные собрания. И нам вполне по силам было бы ответить определенной общественной силе, которая была представлена в Думе Говорухиным, если бы у нас получилось организовать собственный представительский орган. Здесь сидит часть людей, которая в этом принимала участие.
Кувшинова: Аня, можно короткую реплику, чтобы договориться о терминах? Что мы тут уже не в первый раз называем словосочетанием «независимое кино», если все снимается при поддержке государства?
Гудкова: Действительно, надо договориться о терминах. Когда я говорю «независимое», я имею в виду кино, независимое от больших денег. Понятно, что есть мейджоры, которые прочно аффилированы и с госденьгами, и с деньгами телеканалов. И есть компании маленькие, представители которых сегодня здесь собрались. Для того чтобы иметь ресурс воздействия на общественное мнение и, вполне возможно, дружить с какими-то спонсорами, было бы неплохо иметь общий план для удара. Но кулак категорически не складывается. Я хочу понять, что вы сами об этом думаете? Почему?
Евгений Гиндилис: Год назад мы с Наташей сидели за таким же примерно столом, и было это в Нью-Йорке на Неделе русского кино. Тоже задавались вопросы о состоянии, и у всех еще был позитивный настрой — мне пришлось выступить с заявлением, что все на самом деле очень плохо. То, о чем говорила Аня, и те попытки объединения, которые не сложились в ассоциацию, — они все равно происходят. Жизнь заставляет нас вырабатывать общие подходы. То, что Наташа сделала дистрибьюторскую компанию для проката такого рода кино, — один из подходов. И понятно, что это нужно не только Наташе, но всем нам. Вопрос дистрибуции — один из ключевых. Нужны люди, которые умели бы работать с русским независимым кино. И я не согласен с тем, что публика его не хочет. Просто наша индустрия устроена таким образом, что эти пути не сходятся. Публика, которая хотела бы это кино смотреть, находится совершенно в другом месте.
Гудкова: Где же?
Гиндилис: Одно из таких мест — фестиваль. Это инструмент, которым нужно очень умело пользоваться. Второй момент очень важный: за последний год у всех (даже у тех, кто изначально был не согласен) возникло ощущение, что наш рынок не является рынком замкнутым — он является частью мирового. Чтобы наша индустрия была состоятельной, в том числе и с коммерческой точки зрения, нам нужно осваивать новые рынки. Дело не на один день, и оно невозможно без участия государства. Это большая планомерная работа, которую нужно вести каждому из нас. И нужен государственный орган, который занимался бы этим по аналогии с французским «Юнифрансом». Но ничего не будет происходить без нашего давления.
Кувшинова: Женя, вы говорите об объединении. Но разве в условиях, при которых фильмы не могут сниматься без господдержки, вы все, сидящие здесь, не являетесь конкурентами в борьбе за кусок пирога?
Мокрицкая: Мы — нет!
Гиндилис: Моя идеология заключается в том, что источник финансирования фильма не может быть один. Здесь речь не идет о том, что кто-то конкурирует за государственные деньги — наш общий интерес, чтобы источников было больше. Телевидение, прокат, международная дистрибуция — как только мы попадаем в зависимость от одного источника, мы перестаем быть независимыми продюсерами.
Гудкова: Артем Васильев — наш главный эксперт по копродукции. Он — единственный продюсер, которому удалось по полной программе собрать немецкие деньги, хотя это отняло огромное количество сил. Я помню, в числе прошлогодних прогнозов звучали и такие: наконец-то российские производители оценят комфорт и возможности сотрудничества с Западом. Произошло ли это, вы будете заниматься копродукцией дальше, когда завершите «Дау»?
Артем Васильев: В «Дау» не только немецкие деньги, там и Франция, и Швеция, и Украина. Нам удалось собрать астрономическую сумму — два с половиной миллиона евро. Более того, нам даже удалось получить деньги Eurimages, чего не удавалось никому. Все это непросто. Когда дают деньги, смотрят на три фактора — сам проект, режиссер и фигура сопродюсера. Не секрет, что европейцы пользуются социалистической ситуацией — у них кинофонды. Поэтому там тоже существует своего рода мафия, которая из года в год получает деньги. Есть вопрос вашей настойчивости и отношения с этими людьми — не в провокационном смысле, а, как говорит Мокрицкая, в смысле «выпивания». А с точки зрения комфортности — безусловно, эти деньги помогают.
Другое дело, что есть определенное отягощение. Правила немецких денег заключается в том, что вы должны 130—150% потратить на территории той земли, фонд которой в вас инвестировал. Но дело еще и в наличии сопродюсера, который потом так или иначе в судьбе картины участвует — лучше, когда их несколько: каждый из них будет двигателем на своей территории. Другой вопрос, что это абсолютно ничего не гарантирует. Если возвращаться к общей теме — мы выпускали фильм Андрея Юрьевича Хржановского «Полторы комнаты» с помощью компании «Парадиз» на двух экранах и, по-моему, поставили рекорд — у нас было около $45 тысяч на копию. Нам очень помог Армен Бадалян. Я пришел в «Каро» с этим фильмом, к Леше Рязанцеву, он сказал: «Мне самому это нравится, но для того, чтобы его выпускать, надо уметь вышивать. А мы умеем ставить трафаретную печать». Бадалян — вышивал. Если бы таких вышивальщиков было человек десять на страну, можно было бы говорить о какой-то экономике.
Мокрицкая: Ты прав, но у него кинотеатр — есть где вышивать.
Страницы:
КомментарииВсего:2
Комментарии
-
Независимого кино не бывает . Ни от больших , ни от малых денег . Самим фактом созданного произведения зависим художник . Другое дело - независимость взгляда на жизнь . Давайте по порядку . Надо честно признать , что КИНО у нас нет . Качественного настоящего продукта . Гарнир есть - а мяса нет . У нас всё выдаётся за кино - сериалы , ситкомы , красочные дорогостоящие поделки типа Адмирал , 1612 , Ночной Дозор и т . д . Всё это вызывает у деятелей кино творческое возбуждение , возгласы истерического безумия на грани нервного срыва . Никому эти победы в мире не нужны , кроме нас самих . Но давайте признаемся себе в нашей художественной несостоятельности , в нашей творческой незрелости . Создали швейную мастерскую , где проиглашённые операторы , монтажёры постановщики делают открытку-виньетку , компенсируя её драматургию , идею , сюжет . Таким фильмам не сопереживаешь , герои в них играют , но не живут . Драматургов у нас нет . Нет драматургов - нет идей ! Времена Вампиловых , Шпаликовых , Володиных , Луцика , Саморядова - канули в лету! Где их искать - одному Богу известно! Всё наше современное кино высосано из пальца . Кино должно что-то открывать .... Должно спорить , драться , кого-то возвышать , кого-то осуждать ! Отличаться живой несредственностью! Не просто изображать события , а раскрывать природу явлений . Большая правда жизни порой уступает место погоне за маленькими правдами , за мелкими подробностями. это ведёт к измельчению образов. Мысль не превращается в чувство . Знают как надо изготовить яичницу , знают что надо взять сковородку , не забыть посолить яичницу , - всё знают и всё делают , а яичница не получается , потому , что сковородка холодная . Нет Кино - нет зрителя! Я говорю сейчас не о зрителе , которго массированной телевизионной рекламой загоняют в кинотеатры! Уже , будучи купив билет , он не понимает как он сюда попал! Брызжит слюной! Посылая всех в одно весёлое место ! Сам был свидетель! Зрителя образованного мы потеряли . А воспитывать зрителя молодого нечем !Жизнь примеров не даёт . Нравственные ценности размыты , они стали предметом насмешок , моральных оскорблений , грубых циничных издевательств . Быть честным , справедливым , отважным , уважительным , с внутренним достоинством - стало занятием оскорбительным и малопривлекательным . Быть ловким , хитрым , расчётливым , коварным , лживым , циничным . Вот главные моральные приоритеты . Закосить под своего ! Пропираться на чём угодно! Стать своим в Мин культе! Много в современных творческих душах неискреннего , продажного , личностного себялюбия . Тщеславие любой ценой вы теснило здоровое желание честолюбия! Нет зрителя - нет кассовых сборов! Зачем мне такое Кино , которое не даёт ответов на то , что пороисходит в жизни! Где герои на киноэкране , которые своими поступками отвечают на мои душевные запросы ! Я хочу увидеть живого человека! Где Он! В Колонии строгого режима! Не дай Бог! Нет кассы - нет денег на Кино! Очередное . Пойдём в Минкульт - првда не все- и будем просить денег! Клянчить! Соять в очереди! Безнравственность этих денег в том , что их не надо возвращать . Ответственность только одна - вовремя отчитаться! Кстати это деньги налогоплательщиков! Народные деньги! И зритель имеет полное право спросиить - А где Кино! Каждый народ достоин того Кино , которое даёт им продюсер! Плохи наши дела! Нет режиссёров - нет личностей! Ау! Есть люди , делающие КИНО для фестивалей! А как же зритель! Может пора о нём подумать! ВСё-таки он своим кровным рублём голосует за ппрофпригодность российского режиссёра! Режиссёр для зрителя - а не зритель для режиссёра! Пора уже это понять! Там глядишь и на фестивали будет с чем поехать . Канны от нас ждут Кино самобытное с национальным орнаментом , с русской индентичностью! Русская душа , характер народа , жизнь страны - товар высокого покупательского спроса на мировом рынке КИНО! И не надо играть в Тарковского ! Будьте самими собой! Но надо не пропустить Гения! Он прийдёт . Нужно лишь терпение и время . И самое главное - критическое отношение к самому себе . К тому , что ты делаешь . Любить дело , а не себя в этом деле . Быть порядочным . Правдивым . Скромным . И в одежде и в мыслях . Любить Человека . Зрителя . Может тогда и что-нибудь получиться . С уважением ИВЧЕНКО ИГОРЬ .
-
i1g2o3r4 > вы, кажется, не туда написали.
- 29.06Минкульт предложит школам «100 лучших фильмов»
- 29.06Алан Мур впервые пробует себя в кино
- 29.06Томми Ли Джонс сыграет агента ФБР в фильме Люка Бессона
- 29.06В Карловых Варах покажут «Трудно быть богом»
- 28.06Сирил Туши снимет фильм о Джулиане Ассанже
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3522845
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2363361
- 3. Норильск. Май 1275533
- 4. ЖП и крепостное право 1094757
- 5. Самый влиятельный интеллектуал России 899727
- 6. Закоротило 825184
- 7. Не может прожить без ирисок 795996
- 8. Топ-5: фильмы для взрослых 768254
- 9. Коблы и малолетки 746994
- 10. Затворник. Но пятипалый 482366
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 413848
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 376772