Болеть за кино как за футбол — глупость

О геях, скинхедах, хлебных фаллосах, нелюбви к России и шансах нашего кино на мировых фестивалях

Вопрос, регулярно мучающий наших режиссеров, продюсеров, а также критиков, госчиновников и даже отдельных блогеров: какого кино ждут от нас на престижных западных кинофестивалях и есть ли оно у нас? Иными словами, можно ли сотворить фильм, который безусловно вызовет триумф на Западе и сделает его создателей крупными киноавторитетами?

Умные режиссеры давно усвоили, что фестивальный успех не самоцель. Один из самых интересных режиссеров нового поколения Борис Хлебников, чей «Коктебель», сделанный совместно с Алексеем Попогребским, прокатился лет пять назад по сорока фестивалям, говорил мне примерно следующее: «Поначалу очень приятно: везде тебя хвалят, фотографируют, иногда награждают, берут у тебя интервью. Смотришь мир. Но потом вдруг понимаешь, что никакого реального профессионального результата эта мимолетная слава не дает. Ни денег, ни предложений. А время, потраченное на поездки, в сущности, потеряно. Ты на полгода-год выпал из профессии» (если я неточно цитирую давний разговор, пусть Борис меня поправит).

Тем не менее «приятно» не последняя штука в нашей жизни. Опять-таки ясно, что если ты однажды, да еще в начале режиссерского пути, угодил на Каннский, Берлинский, Торонтский, Венецианский фестивали (а они по-прежнему первые в киномире), то попал в определенную режиссерскую обойму. Твой следующий фильм отборщики этих фестивалей обязательно посмотрят. Не факт, что опять отберут, но это уже другая проблема.

Еще благодаря фестивалям можно выйти на западные кинофонды. А это тоже важно: европейские режиссеры до всякого кризиса уяснили, что деньги на кино надо уметь собирать с миру по нитке. Что-то урвал от голландского Hubert Bals Fund, тесно связанного с Роттердамским кинофестивалем, что-то от немцев, что-то от Министерства культуры РФ, что-то от студии Zentropa Ларса фон Триера, что-то от крупнейшего в Европе французского кинофонда CNC. Ведь даже фильмы того же фон Триера, при всем его величии, давно не являются чисто датскими. Графа «страна-производитель» выглядит у них так — случай «Мандерлея»: Denmark — Sweden — Netherlands — France — Germany — UK. Наши же режиссеры и продюсеры, которые никак не фон Триеры, до сих пор предпочитают рассчитывать исключительно на собственные силы и рубли.

Встречаются, наконец, и такие психи, которые убеждены, будто победы наших фильмов на зарубежных фестивалях важны для престижа страны. По-моему, это ерунда полная. Болеть за кино как за футбол — крайне глупо. Я давно отстаиваю позицию: если наши фильмы дрянь, то и не смотрите их. Ни за что! Болейте не за национальное, а за хорошее кино. Мне очень приятно, что мою позицию разделяет лучший фестиваль мира — Каннский. В его каталоге рядом с названием фильма принципиально не значится имя страны-производителя. Значится другое имя — режиссера. Режиссер — царь и бог, а откуда он родом, не важно.

Тем не менее — можно ли просчитать фестивальный успех?

Именно сейчас, после последнего Берлинского фестиваля, я окончательно понял: нет.

Почему именно после Берлинского? Потому что Берлинский из всей четверки фестивальных грандов наиболее предсказуемый, просчитываемый и, казалось бы, готовый к употреблению. Чтобы отличиться от Каннского, у которого он в открытом бою не выиграет никогда (что сам прекрасно понимает), Берлинский фестиваль ориентируется на кино социально важное, прогрессивное, политически актуальное. Есть темы, от которых он попросту млеет: 1) геи-лесбиянки, 2) футбол. Фильмов про футбол немного, про геев-лесбиянок — уйма, поэтому в Берлине их хоть ковшом хлебай, хоть ж… ешь.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ, ЧИТАТЕЛЬ ВОЛЕН ЕГО ПРОПУСТИТЬ.
Два года назад в Берлин отобрали документальный фильм какого-то российского режиссера-дебютанта «Московская гордость-06». Дебютант, которому, как выяснилось, под 60, прежде снимавший лишь рекламные ролики для Министерства обороны, оказался еще и дилетантом. Фильм был донельзя любительским. Но его пригласили (потом, кажется, еще и в Торонто), потому что режиссер наконец-то решил продемонстрировать свое прежде замаскированное Министерством обороны прогрессивное лицо и показать, как третируют в Москве гомосексуалистов, не позволяя им провести гей-парад. При этом режиссер оказался дилетантом настолько, что и сам не понял: его картина не во славу идеологов парада, а скорее во славу московских властей. Идеологи нечаянно выглядят в фильме хитрыми политиканами, которые заведомо идут на скандал, выдвигают невыполнимые условия (провести парад в Александровском саду), чтобы завоевать очки у приглашенных на конфликт депутатов Европарламента. Московские же власти и менты, как видно из фильма, дрожат как осина, поскольку боятся лишь одного: чтобы этих иностранных геев не замочили ненароком чокнутые скинхеды — и курочат они, между прочим, именно скинов.

Продюсер Александр Роднянский, который в прошлом году был членом берлинского жюри, сказал тогда в частном разговоре, что однозначно понимает, какой именно фильм хотел бы получить из России Берлинский кинофестиваль: жесткий, социально критический, разоблачающий коррупцию и т. д.

И такой-то фестиваль не просчитать? Не сделать картину эксклюзивно для него? А вот не просчитать.