Е. Д. А зайцы, я забыла, это кто? Это художники?

А. М. «Дед Мазай и зайцы». Это евреи. Палестинский канон.

Е. Д. Канон иудео-христианской культуры?

А. М. Да. «Дед Мазай и зайцы» — у Некрасова Моисей имеется в виду, ты не знала, что ли? Мазай — это и есть Моисей. «Спасение евреев из Египта».

Е. Д. А эстетика картинок в витрине, этих человечков, которые зайцев ведут, она тебя устраивает?

А. М. Да, в этом контексте — вполне. Костя Звездочетов в семидесятые годы тоже вырезал какие-то такие фигуры. Для Альберта, с его «Кукрыниксами», журналом «Крокодил», это вполне нормальные вещи. Но вообще это не эстетика, ты имеешь в виду стиль. Эстетика — это другие дела, это соотношение пространства и времени, это абстракция, эстетические созерцания. А это просто образы в том или ином стиле.

Е. Д. Я должна сказать, что некоторые вещи тут царапают мои стилистические стандарты. Мне вот не нравится картина «Обнаженная, спускающаяся по лестнице».

А. М. Ха-ха-ха! Да она и не должна нравиться отдельно! Что ты говоришь? Это просто бред! Ты что же, смотришь ее отдельно?

Е. Д. Хочешь ты или не хочешь, в книжке-то (Екатерина Дёготь и Андрей Монастырский рассматривают каталог выставки Show and Tell. — OS) она напечатана отдельно. И потом, она у них в музее будет, может быть, отдельно висеть. Очень даже вероятно.

А. М. Ну, это глупость, я считаю. Хотя в ней и отдельно тоже можно покопаться. Это же интересная вещь, смотри: это вот та, что спускалась по лестнице, ты поняла?

Е. Д. Да, она развалилась на грудь, руки и все прочее.

А. М. А вот смотри, тут еще сапог, это же он ее ударил в жопу, понимаешь? И все отвалилось. Это мощная такая вещь. УДюшана она разваливалась кубистически, а тут очень грубо, ударом сапога. Здесь даже анекдотичность присутствует.

Е. Д. Это хорошо, с твоей точки зрения?

А. М. В данном случае — прекрасно, в случае с будками. Это единая инсталляция. Вот тут еще бревно лежит, ты что же, отдельно будешь его воспринимать? Это элемент инсталляции.

Е. Д. Инсталляция мне понравилась в пространственном отношении. Тут есть такая легкая неопределенная диагональ, не совсем понятная, которая не дает превратиться этому в прямое зрелище. Это замечательно.

А. М. Да, прекрасный акцент. И он как раз с этой картиной, где удар сапога, прямо связан. Потому что она с торца. Эта картина держит с одной стороны, а видео с танцующим Филипповым — с другой. Бассейн держит.

Е. Д. Не дает превратиться ему в болото, как ты говорил. То есть девиз этой выставки — «Вылезем из болота»?

А. М. Да, и взрыв. Картина взрыва у Скерсиса очень хороша. Вообще, важно понимать, что это все — русские дела. Недаром то видео, где они на книжках играют, называется «Братья Карамазовы», там есть титры. Это очень важно. Это как раз тоже эти русские дела. Русский дискурс, очень полноценный. Он всегда отличался темнотой некой, непонятностью. Потому что огромные территории, границы неясны, темно — и кто там и что там, непонятно. И в этом смысле гениальная вещь, потому что она очень точно описывает русскую ситуацию.

Е. Д. Но как ты считаешь, у зрителя, который не знает вас, есть возможность это все почувствовать?

А. М. А есть возможность у человека, который не знает деталей какого-нибудь там машиностроения, не знает, как устроены какие-нибудь штучки, что-то в них понять? Есть возможность у человека понять высшую математику, если он ее не знает?

Е. Д. Понять он не может, но он может ею воспользоваться.

А. М. А как он будет высшей математикой пользоваться?

Е. Д. Применит какую-нибудь формулу.

А. М. А я тебе скажу как. Вот зритель попадает, допустим, в темный сарай, где крысы какие-то… Понять он ничего не может, но ему страшно становится, понимаешь? То есть он пользуется страхом. Возникает страх. Вот так.

Е. Д. В этом смысле можно понять?

А. М. Понять тонкости, понять, что это дискурс какой-то, в подробностях, зритель не сможет. Но впечатление, конечно, он получит. Понимаешь, во всяком случае, эта выставка процессуальная, она — определенный этап в процессе, ступень. Какое-то движение через эту выставку идет, в отличие от множества выставок, которые вообще ничего собой не представляют. То есть тут Альберт, Скерсис и Филиппов куда-то едут, как те вот старики в инвалидных креслах. Движение есть, но не такое хаотичное, надо сказать. Там китайцы представили европейскую культуру как полный уже хаос, разваливающееся старье, которое ни на что не способно, только сидеть и спать. А здесь — нет. Движение есть, направление какое-то есть. Но куда — неизвестно.

Выставка Юрия Альберта, Виктора Скерсиса и Андрея Филиппова «Show and Tell. Художник и его модель» открыта в выставочном зале Stella Art Foundation (Мытная ул., д. 62) по 9 ноября

Выставка Виктора Скерсиса открыта в выставочном зале Stella Art Foundation (Скарятинский пер., д. 7) по 9 ноября

Ссылки

• Дмитрий Тимофеев. Юрий Альберт вручит премию, которую нельзя получить, 17.09.2009
• Вадим Захаров о своей коллекции русского искусства, 14.08.2009
• Дмитрий Тимофеев. Иван Чуйков и его раздвоения, 03.09.2009
• Илья Лагутенко, Эдуард Лимонов, Андрей Монастырский, Игорь Мухин, Илья Ценципер, Владимир Сорокин и Чулпан Хаматова, 24.12.2008
• Когда архивы опустели (Андрей Ковалев о Вадиме Захарове и Иване Чуйкове), 04.12.2008
• Илья Кабаков: «Сейчас экстраверты командуют парадом, но так будет не всегда», 15.09.2008
• Д. А. Пригов и его «безумная искренность», 24.05.2008
• Музеефикация московского концептуализма во Франкфурте, 01.07.2008