Павел МИТЕНКО

1. Я стремлюсь к тому, чтобы то новое, что появилось в общем политическом движении этого года, осознало лучше свою ценность и свою новизну, освободившись от старых форм действия, организации и своего представления в медиа через «лидеров». Вместе с этим мы бы освободились от вынесенных из 90-х представлений, надо сказать, по своему справедливых и даже разумных, о том, что «политика — дело грязное». Только выводы из этих представлений теперь следуют иные: нам нужна другая политика.

2. Искусство, если только стремиться к чему-то значительному, должно очень конкретно и ясно осознать себя в контексте этого движения (в лагерях, на площади, в новых коллективах, действующих публично...). Выход из тупика банальностей, бесконечных раскручивающихся перверсий и пустых странностей искусства заключается в солидарном действии, что вовсе не означает упрощения форм. И не стоит принижать способности к созданию изображений, конструированию объектов в пространстве и самого пространства, такая работа необходима. Но не стоит и забывать, что все это имеет смысл, все это ценно только в свободных и живых коллективах, позволяющих их участникам действительно делиться собой. Язык, который становится сильнее господствующего, рождается в столкновении. А борьба идей имеет смысл только от лица нового опыта. Но искусство состоит также в умении поддерживать коллектив в состоянии эксперимента и равенства. И это действительно большая задача. Никакие самые точные инструкции не способны избавить нас от рутины и возникающей то здесь, то там иерархии. Искусство неформального общения — в котором часто так преуспевают те, кто называют себя художниками, не скатываясь при этом в ложь или банальность, — может внести разрушающую всякие иерархии трансгрессию. Такие коллективы могут совершать труд по выработке новых форм общего для себя и, возможно, для других. В этом смысле искусство и политика необходимы друг другу.

3. А вообще, город — место душное. Я хотел бы, чтобы парк возле моего дома разросся прямо до двора, чтобы дом утопал в зелени. Даже хорошо, если при этом он пересечет не замолкающую почти ни на час в сутки трассу. Автомобили, если в них и есть такая необходимость, — кстати, чаще, чем хотелось бы этого, автомобилисты представляют собой не лучшую сторону человечества, напуская на себя невообразимую важность, — можно было бы пустить под землей. Было бы круто, если бы во дворе, захватив пустырь и автостоянку (появившуюся пару лет назад на месте детской площадки), разрослись полевые цветы и травы, тогда там можно было бы загорать, не отходя далеко от подъезда, наслаждаясь при этом запахами вольной растительности. Парковый пруд мог бы последовать за ними, пересекая и трассу, и двор пополам. Конечно, если позволить в Москве такие вольности, то придется перекраивать весь город, поскольку слишком затруднится передвижение к центру. Может быть, нам в городе нужно больше центров? Но все это требует того, чтобы мои желания совпали с желаниями других, и более серьезного обсуждения...


Иван НОВИКОВ

1. Появление в политике силы (человека, партии — не важно), мыслящей глубоко, интересно. Или это можно сказать иначе — смена политического мышления в целом.

2. Главное желание в искусстве — чтобы дело дошло наконец до сути. От гарнира уже тошнит.

3. Теоретически интересное и практически верное объяснение барионной асимметрии.


Мария СУМНИНА и Михаил ЛЕЙКИН

Никогда не задумывались о мечте в политике, так как это слишком приземленный жанр, как показал ХХ век. Только он показал эту «сбычу мечт» не только их авторам, мечтателям ХIХ — начала ХХ вв., но и тем, кто вынужден был — кто в крови, кто в рутине — их мечты расхлебывать, и мы в том числе.

Недавно попалась на глаза фраза: «You were born too late to discover Earth, you were born too early to discover Space» — то есть ну совсем не время для мечтателей, абсолютный прагматизм. Все мечты теперь могут начинаться словами «Дожить бы до…».

Хотелось бы дожить до времен, когда автомобили в основном будут электрическими. Дело в том, что дороги тогда трансформируются из зон отчуждения, источников гари, пыли, копоти и шума — назад, как по фэншую, в стихию, аналогичную реке. И вот когда дороги станут тихими и без запаха — мы сможем опять вокруг них селиться, созерцать их, сидеть на балконе с видом на шоссе и попивать чай на закате.

Один российский ученый посчитал, что, для того чтобы человечество существовало на Земле безопасно для экосистемы, то есть без ее постепенного сокращения — численность населения Земли должна сократиться до 300 000 — 500 000 чел. Похоже на правду. С учетом того, что глобальное потепление вызывается в немалой степени, например, метаном, исходящим от коровьих лепешек. А коров и пастбищ понадобится все больше и больше.

Хотелось бы жить в мире, где много места. Правда, в России как раз места много и население сокращается, но уж слишком много гнуса. Комары, клещи, особенно за Уралом, где природа самая красивая. Может, раньше так не было, а сейчас период такой, нашествие клещей.

В принципе, развитые страны уже встали на путь сокращения своего населения. Но как-то не верится, что удастся дожить до той поры, когда и все развивающиеся страны переболеют своим ростом и тоже начнут сокращаться, — будут все цивилизованные-образованные на электромобильчиках ездить и в походы на природу ходить. А войны тогда уже ни к чему будут: места полно, технологии все достались от предков, живших в стесненных условиях и вынужденных суетиться. Рай. И в искусстве тогда потоки мысли будут спокойно виться, не спотыкаясь о конформизм, моду и деньги.

Только не вполне ясно, будет ли там пространство для мечты и искусства, когда все уже хорошо?

Главное — пережить нашествие клещей.


Хаим СОКОЛ

1. В настоящем — освобождение политзаключенных в России, десталинизация общества: мы все сделаем важный шаг вперед, если на главном здании на Лубянке появится скромная табличка примерно такого содержания: «С такого-то по такой-то год в этом здании находилось столько-то заключенных. Регулярно применялись пытки и проводились экзекуции. Расстреляно было столько-то человек. Замучено — столько-то. Невинно осуждено — столько-то». Или давайте хотя бы начнем с Русского павильона в Венеции, которому в следующем году исполняется сто лет. Можно написать : «Это здание построил архитектор Щусев, который также принимал участие в строительстве здания НКВД на Лубянке. А в том здании было замучено, расстреляно и т.д.».

В будущем — повсеместное возрождение советов как формы (само)управления.

2. Возвращение утопии, увидеть, помыслить, представить будущее, каким оно могло бы быть.

3. Научиться быть счастливым)), то есть фиксировать это состояние.