Глобальное современное искусство XVII века

Письмо из Берлина: мир затоварен современным искусством, как когда-то – католической пропагандистской живописью. Оказывается, они очень похожи

Имена:  Андреас Зикман

Когда я в последний раз был в Берлине, я, как обычно, встретился со своими друзьями, художниками Андреасом Зикманом и Алисе Крайшер. Я уже упоминал о Зикмане, и когда-нибудь я расскажу подробнее о том, что они делают. Обычно мы — с грустью и иногда возмущением — говорим с ними о системе мирового художественного производства, о глобальных биеннале и о затоваривании мира так называемым современным искусством. Но в этот раз они удивили меня тем, что наш разговор состоялся на совершенно другом материале.

Они показали мне картинки, которые привезли из Боливии: фотографии плохо освещенных интерьеров церквей где-то в Андах. В этих церквях висят поразительно огромные холсты, полные изображений кровавых эпизодов христианских мученичеств и спасений. Эти холсты явно никто в целом свете не видел.

Это было не совсем то, чего я мог ожидать от Андреаса и Алисе, которые известны в Германии как «политические художники» с сильным уклоном в активистские практики и кураторство. Это они открыли аргентинские активистские группы — например, Gruppa de Arte Callejero или Taller de Seriagraphia Popular; они показали их на своей кураторской выставке о влиянии кризиса неолиберализма на арт-мир. Я, собственно, собирался говорить с ними именно об этом. Но вместо этого они начали рассказывать мне про какую-то старую живопись. Я удивился, но стал слушать.

И вот что они мне рассказали.

Алисе. Мы обнаружили боливийскую колониальную живопись в 2006 году, когда только начали собирать информацию для проекта под названием «Принцип Потоси».

— А как вы вообще оказались в Боливии? По линии политического туризма?

Алиса: Не совсем, но Боливия действительно привлекает сегодня много политических туристов. Наш приятель из Ла-Паса как раз рассказывал, что, когда недавно в Боливии приняли новую конституцию, на главной площади города праздновала и ликовала огромная толпа аргентинцев.

Андреас. Последние десятилетия Боливией, как, собственно, большинством стран в Латинской Америке, управляли иностранные корпорации: они эксплуатировали ее нефть и газ, приватизировали воду и телекоммуникационные услуги. Но с начала нулевых местное население, то есть индейцы, регулярно устраивали массовые протесты и, наконец, добились того, что глобальные корпорации покинули страну. Эво Моралес — первый в истории Латинской Америки президент, представляющий коренное население, которое составляет в Боливии 80 процентов. Так что его правление — само по себе целая революция.

Алисе. Но все-таки мы оказались там не поэтому, а потому, что тогда занимались истоками первой глобальной денежной системы, которая существовала в XVII—XVIII веках. Большая часть серебра, которое существовало тогда в мире, физически добывалась и чеканилась в вице-королевстве Перу, в которое входила современная Боливия, и одним из основных мировых центров по переработке серебра был город Потоси. Город был основан в 1535 году, серебро там нашли в 1547-м. Именно там чеканили монеты — и начинался их мировой оборот. Шахты принадлежали испанской короне, а также другим искателям приключений из Англии и Голландии. Этакий Клондайк, почти как «золотая лихорадка» три столетия спустя. Через испанское королевство, на тот момент серьезно втянутое в долги, деньги попадали в Европу, в Антверпен и Лондон, и из них Ост-Индская компания доставляла их в Японию и Индию. К концу XVI — началу XVII века Потоси был таким же крупным и преуспевающим городом, как Лондон. Большую часть его жителей составляли индейцы. Но потом наступил кризис. Иссякли все чистые прииски, серебро начали добывать из камня посредством амальгамации, то есть при помощи ртути, которую поставляли из других регионов Латинской Америки. Это очень опасный, зачастую смертельный метод.

Так вот, оказалось, что существовала целая индустрия по производству образов, сопровождавшая изготовление серебряных монет. Эти изображения производились, можно сказать, культурной индустрией на ее самой ранней стадии развития.

Андреас. Эти визуальные образы использовались в процессе обращения индейцев в христианство, они служили единственной возможностью для иезуитов и францисканцев хоть как-то донести информацию и преодолеть языковой барьер. На шахтах работали только индейцы. Их рекрутировали со всего андского Королевства Перу, используя специальную систему под названием mita. Этот вид трудового оброка, использовавшийся еще в империи инков, испанцы исказили, превратив в систему принудительного труда. По оценкам историков, за два столетия работа на шахтах сгубила около восьми миллионов человек. Основными причинами смерти горнорабочих были отравление ртутью и асфиксия.

Алисе Как только индейцы оказались вовлечены в систему mita, они стали объектом миссионерской проработки. Вообще колонизация Латинской Америки началась с папской буллы 1537 года, которая положила конец дебатам о том, являются ли коренные индейцы людьми или нет. Когда запретили рабство и признали, что у индейцев есть душа, миссионеры принялись за обращение их в «праведную» веру, одновременно узаконивая различные виды принудительного труда.

Андреас. Латинская Америка превратилась в этакую исследовательскую лабораторию контрреформации, где проверялась действенность образов, их эффективность в качестве идеологического оружия. Убедиться в этом можно, посетив район вокруг озера Титикака: там в церквях много огромных полотен на тему Страшного суда. Совершенно очевидно, что их задачей было вселять в людей страх и покорность, чтобы они послушно, рискуя жизнью, шли на работу. Это такая разновидность насилия. Хотя тут же можно увидеть и изображения горящих в аду епископов и испанских наместников. Иногда эти местные повелители изображены как каратели, иногда — как караемые, согласно лозунгу «все мы равны перед Господом Богом».

— Как европейская религиозная живопись достигала Латинской Америки?

Андреас. Иногда на кораблях доставляли холсты с уже прорисованными контурами, которые оставалось дописать. Однако основным источником информации были гравюры с европейских картин — именно они использовались местными живописцами в качестве образца. Антверпеном правила Испания, репродукции европейской живописи печатали на находившихся там типографских станках. Тиражи были гигантскими, потому как, во-первых, не все корабли достигали того берега, и во-вторых, канонизированные образы предназначались для распространения на всем континенте. Оттиски отправлялись и на Филиппины, также находившиеся под испанским господством. Во францисканских церквях Боливии мы поняли, что миссионерская работа носила в то время глобальный, тотальный характер. Мы видели картину с изображением расправы в Нагасаки, когда католическая миссия в Японии провалилась и были публично распяты францисканские монахи и иезуиты.