24 мая. Павел Арсеньев. Медиа и новые формы гражданской демобилизации

На мой частный вкус, это пока лучший день на проекте: мало народу, мало теории, острые вопросы. Можно немного расслабиться.

Я объединю (опять по формалистским соображениям) тезисы Арсеньева с репликами из зала.

Все стали авторами, все пишут и пишут, никто ничего не делает, социальные медиа предоставляют алиби для нашей пассивности. Мы погрязаем в клик-тивизме (clicktivism). Мы меньше думаем и меньше действуем. То, что было далеким, стало близким, то, что было близким, чуть отодвинулось, так что теперь все находится от нас на одинаковом (дурном) оптоволоконном расстоянии.

В сегодняшней российской уличной политике нет телесной солидарности: сколько раз мы видели, как копы избивают и утаскивают кого-то, в то время как масса народу просто стоит вокруг и наблюдает. У некоторых еще и камеры в руках. Гаджеты как талисманы, оберегающие от необходимости проявлять солидарность: с камерой в руках ты уже как бы не простой участник, ты документируешь действительность, ты даже вроде бы смельчак, ты ведь находишься в опасном месте и можешь получить по голове в рамках своей документальной работы. Получается, что ты с одной стороны как бы участник событий, но в то же время — чур меня! — находишься в невидимом пузыре, причем это не обязательно пузырь пресс-карты.

В принципе хорошо, что все снимают, вот двадцать лет назад в Лос-Анджелесе случилась заварушка после того, как кто-то вот так стоял и снимал, как копы избивают человека. С другой стороны, это просто по-человечески непонятно. С третьей, есть и такая позиция, что в рамках политической акции все же лучше не лезть на рожон, а снимать — хотя бы для пары десятков своих подписчиков, потому что они могут увидеть несправедливость и возмутиться, и, например, приехать на место событий.

Коллективный разум не мог не вытолкнуть на поверхность историю Кевина Картера — южноафриканского фотографа, который получил Пулитцеровскую премию за свой снимок умирающей от голода суданской девочки, а потом покончил с собой. Вопрос об иллюзорной моральной индульгенции, которую якобы предоставляет объектив камеры, остается открытым.

Между прочим, если помните, во время разгона лагеря на Баррикадной «белые ленточки» неожиданно стали вести себя по-новому — в ситуации, в которой еще неделю назад все бы стояли, смотрели и аплодировали каждому новому задержанию (вот странный обычай!), люди брали в кольцо автозак, кто-то даже пробил ему колеса. Значит, опыт совместного пребывания в одном месте все-таки работает. В некоторых политизированных субкультурах принято отбивать своих — скажем, антифашисты всегда вписываются за товарищей, которых пытаются куда-то утащить, со стороны это производит исключительно положительное впечатление. А теперь, судя по всему, вписываться за своих начинают и «белые ленточки» — правда, пока непонятно, что это — вновь осознаваемая субкультурность или что-то еще, но динамика освежающая.

***

Главный страх XX века — это антиутопический страх полной утраты индивидуальности. Страх XXI века, напротив, — страх опосредованной технологиями потери коллективности.

***

Информация больше не скрывается, наоборот, все выпячивается наружу, и с этим связано возникновение новых типов цензуры. Их несколько, есть, например, цензура ретвита — вот мне не нравится, что ты пишешь, я тебе ретвита не сделаю и тем самым обрежу тебе коммуникацию с десятком или сотней гипотетических читателей. Хотя и старая добрая цензура никуда не делась, вот, например, в Нью-Йорке 1 мая был сорокатысячный марш, о котором написали, будто на него пришло 400 человек (знакомая история, не правда ли?).

В декабре, когда все начиналось, в какой-то момент стало неприлично постить картинки с котятами. И был момент, когда проявилась неготовность искусства быстро адаптировать, искусство на время попало в категорию картинок с котятами — когда идет мобилизация, неудобно и даже неприлично делать анонсы выставок и делиться творческими задумками, выпадающими из контекста.

О мейнстримных медиа нужно забыть, с ними ничего уже нельзя сделать. Нужно концентрироваться на создании своих, горизонтальных механик оповещения и мобилизации. Бессмысленно бороться за то, чтобы наполнить мейнстримные СМИ своим, правильным содержанием, это похоже на старый вопрос о том, что нам делать с государством — наполнять его правильным контентом или отвергнуть? Нужно думать не о содержании, а о технологиях. То, что можно эффективно продвигать свои повестки в мейнстримных СМИ — иллюзия, они будут все искажать просто в силу способа своего функционирования, они не могут иначе, а мы — можем, мы должны отказаться от старых методов коммуникации, а не просто от «плохого контента».

***

И самый интересный, на мой взгляд, тезис:

Постсоветское общество настолько атомизировано, что при наложении на него сетки социальных медиа получается какая-то нелепость. С одной стороны, мы охотно лайкаем, шерим и репостим. С другой — мы пока трагически неспособны проявить действительную, телесную солидарность в ситуации, когда ее нужно проявить.


25 мая. Кети Чухров. Protesting Against Capitalism, Unconsciously Desiring It

26 мая

Планировалась скайп-конференция с Лиамом Гилликом, она сорвалась, и Марта Рослер показывала и обсуждала свои видео. Не все из них есть на YouTube, так что ограничимся парой, предложенной самой Мартой — классической «Семиотикой кухни» 1975 года и недавним римейком, сделанным ее поклонницей. Enjoy.






Следующее мероприятие Time/Food в фонде Stella Art Foundation пройдет в понедельник 4 июня. Писатель и активист DJ Stalingrad (он же Петя Косово) будет говорить по скайпу с художником Ильей Фальковским. Как всегда, обед с 14 до 16, выступления с 16 часов.​