Дневник биеннале. Часть первая

ДАВИД РИФФ, выбиваясь из сил, смотрит выставки Московской биеннале

Имена:  Анатолий Осмоловский · Борис Михайлов · Владимир Тарасов · Дмитрий Гутов · Ирина Корина · Олег Кулик · Сергей Братков · Юп ван Лисхаут

©  Евгений Гурко

Выставка «Really?»

• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 

Перейти в фотогалерею материала › Всего фото: 12

Вчера вечером я отправился на первые открытия параллельной программы Московской биеннале и должен сказать, что пришел в ужас. Ни в коем случае не из-за искусства, оно как раз совсем неплохое. А потому что впереди — целый марафон. Как известно, в программе в общей сложности около сотни событий. Что очень и очень много. Во время Великой депрессии дома отапливали кукурузой вместо дров. Так и тут, только ровно наоборот: боритесь с Великой рецессией, раздувая биеннале до гигантских размеров. Поменьше философствования. Искусство на вес. Так всегда бывает, говорили мне многие вчера вечером, пока я перемещался с открытия выставок Бориса Михайлова и Владимира Тарасова в Манеже через ArtPlay на «Винзавод». Но надо признаться, что нет, не всегда. Третья Московская биеннале отличается от первой и второй. И если основной проект в этом году достиг почти музейного уровня, то параллельная программа разрослась до невозможности и зажила своей собственной жизнью.

Раздутая биеннале: пресс-релиз об этом не предупреждает, но у Бориса Михайлова в Манеже вообще-то прямо-таки ретроспектива, организованная МДФ и курируемая Ольгой Свибловой. Строгая, практически академическая развеска старых работ выжимает максимум из этого проблематичного пространства (сам Михайлов называет Манеж «советским салоном»). Выставка дает вполне исчерпывающее представление о главных темах художника: взрывная двойственность советского образа жизни, которая в какой-то момент уходит на задний план и тонет в люмпенизированном сумраке посткоммунистических стихий.

©  Предоставлено МДФ

Борис и Вита Михайловы. «Сумерки». 1993

Проблема только в одном: чтобы по-настоящему вникнуть в глубину и масштаб эпохальной михайловской оптики, потребуется как минимум два часа. Которых, конечно же, нет, если торопливо передвигаться с одного вернисажа параллельной программы на другой. Если рассматривать выставку как жест, то в контексте биеннале он кажется неуместным: слишком тяжелая артиллерия. К самим работам это не имеет никакого отношения (они совершенно великолепны — всем рекомендую), только к способу донесения их до зрителя. Зритель в напряжении. Хорошо, что открытие выставки пришлось на первый вечер, а не на разгар биеннальной кутерьмы.

Читать текст полностью «Really?», выставка отечественных «постпостмодернистов» в новом дизайн-центре ArtPlay, показалась мне также не совсем уместной, но уже по другой причине. В данном случае биеннале стала отличным поводом представить в качестве художественной площадки промышленный цех на заводе «Манометр», пустующий в последнее время. Выставка продолжает традицию летних проектов, таких как «Машина и Наташа» и «Завоеванный город», состав художников схожий, хотя в отличие от прошлых историй тут нет ярко выраженной кураторской линии. Вялый скептицизм в названии «Really?» слишком уж циничен, чтобы воспринимать его как некую намеренную недосказанность, поэтому работам приходится бороться самим за себя, чтобы не выглядеть бессмысленным набором объектов, настенных работ и видео. Обещанная минималистская поэтика так и не обретает форму — возможно, потому, что выставка перегружена совсем другой, более «неряшливой» и аутентичной эстетикой работ «старых мастеров»: Гутова, Осмоловского, Кориной, Кулика. Для усиления впечатления они разбросаны по всему пространству, однако внятного кураторского решения, направленного на выстраивание сложных диалектических отношений между поколениями, нет и в помине.

©  Евгений Гурко

Выставка «Really?»

Единственное, что придает выставке некую целостность, это едва ощутимый политический ракурс, который смещен из-за минималистской формы (в этом и состоит главная проблема модернизма, которую воспроизводят бесконечные цепочки с префиксом «пост»). Ракурс, который давно бы уж испарился, не будь он заложен в контекст самого пространства. Промышленный цех всегда чуть политически окрашен, потому как когда-то его населял пролетариат, а теперь, до момента полной и окончательной «джентрификации», он становится местом производства для некоммерческой альтернативной сцены. Усилиям молодых художников по поиску смысла можно лишь поаплодировать.

Я, конечно, застрял со знакомыми в ArtPlay, поэтому пришел на «Винзавод» поздно, когда вернисажи «Города рабов» Юпа ван Лисхаута и выставки новых работ Сергея Браткова в «Риджине» уже закончились. Интересно, что думают о Лисхауте те, кто его посмотрел. Если у вас есть мнение, пожалуйста, напишите его в комментариях. На мой взгляд, его работы интригуют, как научно-фантастический «кабинет ужасов», но формально они слишком плоские, правда, не могу внятно объяснить почему. Однако как кураторский жест присутствие Лисхаута как раз очень обосновано: выставка вполне соответствует ожиданиям от некоммерческой параллельной программы биеннале и отлично комментирует ее главную тему — цену исключения. Смотрите интервью с Юпом ван Лисхаутом на OPENSPACE.RU, и вы поймете, что я имею в виду.

©  Courtesy of ArtBerloga gallery

Павел Пепперштейн. О Господи! Опять прислали похмельного человечка. 2009

На «Винзаводе» я посмотрел всего две выставки. Одна из них — выставка коммерческого неомодернизма и гламурной фотографии в новой галерее «Art+Art», ее мы оставим без комментариев в виду дефицита места (и вашего времени). Другая — Fuck Young, которую курировал 19-летний сын галериста Владимира Овчаренко Михаил и в которой есть очень четкая кураторская позиция по отношению к его собственному поколению: «а не пошли бы вы все куда подальше». Если не молодые художники, то кто же? Оказывается, поколение постарше, поколение 1990-х, — оплот коммерчески успешного, почти неприличного отечественного искусства на грани с бурлеском и этнокитчем. Что не всегда так уж плохо, поверьте: на последнем этаже пространства (оно называется «Арт-Берлога») есть феерически смешная работа Сергея Браткова, который передразнивает героев украинского фольклора с таким комедийным талантом, что я чуть не описался от смеха.

В целом есть что-то дерзкое и при этом еще не осознанное в том, как построена эта выставка. Думаю, это нормально, учитывая, что сделана она сыном арт-дилера, который использует параллельную программу биеннале, чтобы освоить бизнес. Но если взглянуть пристальнее, то эта поза — демонстративно отказаться от художников своего поколения и взять только очень известных — буквально сочится неким эксгибиционизмом и социальным высокомерием, что в общем отражает дух Третьей Московской биеннале. Иначе как еще объяснить столь неимоверную жажду выставить себя напоказ, которая обуяла буквально всех?

Перевод с английского Алены Бочаровой

Ссылки

• Юп ван Лисхаут и его «Город рабов» в Москве, 22.09.2009
• Идет монтаж: биеннале в «Гараже», 18.09.2009
• Дмитрий Тимофеев. Юрий Альберт вручит премию, которую нельзя получить, 17.09.2009
• Жан-Юбер Мартен: «Большая часть населения Африки еще не обладает эстетическим взглядом, схожим с нашим», 15.09.2009
• Идет монтаж: Олег Кулик на выставке «Москва. ЦУМ», 09.09.2009
• Московская биеннале лишилась Гормли, 24.08.2009
• Прошла пресс-конференция Московской биеннале, 20.07.2009
• Жан-Юбер Мартен: «Я не согласен, что искусство не может быть религиозным», 23.09.2008

Отправить:

КомментарииВсего:2

• yasha_kazhdan· 2009-09-24 11:02:44
  Спасибо за интервью с Юпом ван Лисхаутом. А вот сама выставка показалась мне таким самым настоящим "современным искусством". Особенно рассмешила надпись "дети до 16", т.к. со мной был двухгодовалый молодой человек, на которого большое впечатление произвел настоящий огнетушитель лежавший у стены, как предмет, в котором угадываются более четкие функции, менее похожий на стандартизованные игрушки из магазинов.
• Moskvichka· 2009-09-30 20:01:35
  Посмотрела проект мастерской ван Лисхаута «Город рабов» на Винзаводе. Наверху – фантастический город из объемных макетов, расставленных в пространстве цеха Белого и продублированных чертежами на его стенах. Самая главная схема жизнедеятельности города нарисована так мелко, что не предназначена для рассматривания и прочтения зрителями. Это значит, что главное в проекте - не концепция, а символика и скрытые в ней смыслы. Символика здесь – физиологическая: все здания имеют форму человеческих органов, пищеварительных или детородных. Она наводит на мысль, что это один из вариантов художественного воплощения идеи, что человечество придет к самоуничтожению, в данном случае через поедание и переваривание самого себя. Жизнь настоящих граждан города (не рабов) остается за рамками проекта. Зато о жизни рабов сказано все. Только шесть процентов их численности оставляют в живых, чтобы работать на город. Для этого их обучают в раздельных Университетах. После работы им можно немного отдохнуть в Музее, Публичном доме или Торговом центре. Эти общественные здания своими масштабами отсылают к древнеримским стадионам, термам и домам терпимости. Остальные рабы разделываются на органы, прокручиваются в мясорубках и измельчаются в костедробилках на пищу и воду для граждан. Все это происходит внизу в цехе Красного, пространство которого выглядит как медицинская лаборатория и живодерня одновременно. На столах разложены части и органы человеческих тел. На полу ковыляют и корчатся препарированные рабы. Из мясорубок выползает человекоподобная масса. Минималистский стиль инсталляции – отсутствие натурализма и черно-белая гамма – создает спасительную условность восприятия. Иначе просмотр на сытый желудок был бы немыслим. Все зрелище ввергает зрителя в какое-то сомнамбулическое состояние. Со мной рядом выставку смотрели студенты. Обычно девушки громко переговариваются между собой, хихикают, фотографируются. А здесь молчание было почти что замогильное. После просмотра я впала в какое-то анестезированное состояние: голова была пустой, речь пропала – не хотелось ни думать, ни делиться впечатлениями. Наверное, так действует это искусство. Его не хочется анализировать. Оно воспринимается на пищеварительном уровне. Если мне кто-то умный растолкует, почему это так, я буду ему благодарна.