«Обыкновенного чуда» не вышло

В Центре на Дубровке через восемь лет после теракта играют мюзикл «Обыкновенное чудо». Как-то трудно счесть это проявлением здорового жизнелюбия

Имена:  Алексей Иващенко · Геннадий Гладков · Евгений Шварц · Жозеф Надж · Иван Поповски · Юлий Ким

Еще в начале сентября, после пресс-конференции, посвященной будущей премьере, я спросила одного из актеров, участника «Норд-Оста», занятого теперь в «Чуде», не страшно ли ему репетировать на Дубровке.

«Это вы намекаете, что публика не пойдет? Так у нас уже все билеты раскуплены», – бодро сказал он. Примерно так же, судя по ответам, опубликованным на сайте спектакля, думает и Алексей Иващенко, один из создателей «Норд-Оста» и продюсер «Чуда».

«А что, ты хочешь, чтобы там был музей памяти жертвам терроризма? Ведь это дорого и не для нашего правительства», – сказала мне одна знакомая. А в день премьеры, стоя в очереди к администратору, я слышала такой диалог:

– По ТВ зачем-то опять дают кадры захвата.
– Что ж, нам теперь и на мюзиклы после «Норд-Оста» не ходить, и на самолетах после 11 сентября не летать?!

Зато на «Чуде» собралась прекрасная компания, уговаривала я себя. Поэт Юлий Ким и композитор Геннадий Гладков – соавторы легендарного фильма Марка Захарова по сказке Евгения Шварца – вернулись к нему тридцать лет спустя. Они превратили киносценарий в либретто и дописали 15 музыкальных номеров: для Принцессы с Медведем, Хозяйки (она же жена Волшебника), Министра-администратора и самого Короля (в фильме он не пел по причине вопиющей немузыкальности гениального Евгения Леонова). Пару лет назад это либретто попало к участнику дуэта «Иваси», продюсеру и гендиректору компании «Маскарад» Алексею Иващенко, который уговорил стать режиссером проекта Ивана Поповски, владеющего почти утраченным сегодня секретом поэтического театра.

И вот занавес уплывает… За ним – круглый дом со светящимися окошками. Две половинки дома разъезжаются, открывая такую же круглую беседку и прозрачную лестницу, ведущую на балкон. Там, наверху, в глубине, художница Лариса Ломакина и расположила оркестр. Пока музыканты играют вступление, их тени пляшут на лиловом заднике. Тем временем на авансцене появляется Волшебник (Игорь Балалаев) с гримом Олега Янковского. «Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно…» – выводит он ласкающие душу звуки. После чего публично признается в любви к жене (Элена Денисенко). Она почему-то наряжена в платье горничной, но весьма мила. Правда, ее реплика «Что ты наделал утром в курятнике?» звучит как-то двусмысленно, учитывая фатоватую внешность и слащавые гримасы мужа. Но тут сцену окутывает дым, музыка становится тревожней. Сперва является вполне симпатичный Медведь (Павел Хрулев), а потом, как и положено, вся королевская свита – фрейлины в шляпах-тортах, крикливая солдафонка Эмилия в высоком малахае из роз. Загримированный под Чаплина Первый Министр (Василий Безруков) в песне сетует, что по воле Администратора превратился в «убожество, тряпку, дерьмо». Похожий на младенца Король (Юрий Мазихин) поет о злодеях-предках, а сам Администратор (Виктор Добронравов), потешно гримасничая, подъезжает не только к Хозяйке, но и к парочке зрительниц, успевая пропеть и старый шлягер про бабочку, которая крылышками бяк-бяк, и что-то новенькое – про бешенство принцессиных гормонов.

Но хватит, нагонять туману – привилегия постановщиков мюзикла. Скажем прямо: «Обыкновенное чудо» – не самый лучший музыкальный спектакль. Если же сравнить его с фильмом (что почему-то считается бестактным), то и вовсе пример того вырождения, которое происходит и в нашем обществе, и в нашем театре. Нелепая, смешная, безрассудная и безумная симуляция искусства – с фонящими микрофонами, аляповатыми костюмами и надрывно орущими артистами.

И не удался он, похоже, потому, что все его участники снизили себе планку. Начиная с тонкого стилизатора Ивана Поповски и остроумного Юлия Кима (на этот раз рифмовавшего так: «Сопли-вопли (3 раза), Принцесса тронулась умом. Что тут думать (2 раза) – Связать девицу и в дурдом») до большинства исполнителей.

То, что «Обыкновенное чудо» играется на Дубровке, в том же зале, где три дня маялись между жизнью и смертью, а потом погибли сотни людей, – признак все того же снижения в обществе планки. И как следствие – нежелание напрягать мозги, рефлекторное вытеснение из памяти всех темных страниц нашей недавней истории (видимо, слишком много их было), подмена элементарного уважения к памяти погибших и их родственников разговорами о том, что жизнь должна продолжаться.

Проявлений у этой болезни полным-полно, но я приведу еще лишь один. Минувшим летом в Москве был показан спектакль Жозефа Наджа «Шерри-бренди». Как оказалось, родившийся в Венгрии и живущий во Франции хореограф знает поэзию Мандельштама и лагерную прозу Варлама Шаламова куда лучше нас. Московская публика была возмущена: зрелище требует специальной подготовки, и вообще – сколько можно про репрессии!

Действительно – сколько можно. И потому, пока нарядная публика в зале Дубровки смотрит мюзикл со счастливым концом, родственники погибших оставляют цветы у стелы, одиноко стоящей на площади перед зданием (внутри ТЦ я не обнаружила ни одной мемориальной доски). И пока это будет восприниматься как норма – не видать нам никаких изменений к лучшему – ни в обществе, ни в театре.