Золотая середина

Леонард Коэн, только что украсивший альбомом шестую декаду кряду, в заметках из города, где он родился и иногда живет

Имена:  Леонард Коэн

Если вам кажется, что на свете слишком много кавер-версий песни «Hallelujah», приезжайте в Монреаль. В глазах девяти из десяти приезжающих сюда групп лучшим способом дать зрителю понять, что музыканты помнят, где играют, является как раз кавер-версия «Hallelujah» (или, если повезет, «Who by Fire»). Это одна из многих причин, делающих прослушивание 12-го студийного альбома Коэна «Old Ideas» в квартире на Плато Мон-Руаяль особенным опытом. В конце концов, не далее как на прошлой неделе моя жена поднималась с маэстро в лифте близлежащего офисного здания, после чего выяснилось, что похожими воспоминаниями могут поделиться примерно все ее коллеги по работе. Я понимаю, что это странный предмет для гордости, но все равно горжусь: оказывается, когда Леонард Коэн в родном городе, он — мой сосед.



Кем и чем Коэн является для Монреаля и всей Канады, понять несложно. Достаточно вспомнить, что лет двадцать назад никто не слышал ни об Arcade Fire, ни о Лесли Файст, ни о Руфусе Уэйнрайте, ни тем более о The Weeknd с Deadmau5. Лет двадцать назад словосочетание «музыка из Канады» ассоциировалось с Брайаном Адамсом, Селин Дион и Сарой Маклахлан, в лучшем случае с Crash Test Dummies, в идеале — с Нилом Янгом. Ну и понятно, что Коэн в этом смысле — не только индульгенция за все национальные грехи перед человечеством, включая Nickelback, но и константа, каких мало. Превосходные пластинки Коэна украшали 60-е («Songs from Leonard Cohen»), 70-е («Songs of Love and Hate»), 80-е («Various Positions»), 90-е («The Future»), нулевые («Ten New Songs»). И вот теперь — 2010-е.

Где-то между делом Коэн заводил бурные романы, о которых потом пел, и уходил в монастырь; снимался для ТВ и озвучивал современную киноклассику; вдохновлял артистов в диапазоне от Джеффа Бакли до U2; наконец, остался стараниями менеджера без пенсионного фонда и вернулся, чтобы ездить по миру с трехчасовыми концертами. На недавней пресс-конференции по поводу выхода «Old Ideas» у Коэна вежливо спросили, не кажется ли ему изнурительным собственный гастрольный график. На это 77-летний музыкант, ухмыльнувшись, напомнил о своем и ныне практикующем учителе из дзен-буддийского центра в Калифорнии: «Я прошел хорошую подготовку у своего наставника — ему сейчас сто четыре».

Так вот, «Old Ideas», 12-й альбом Коэна, начинается со слов обращающегося к Леонарду («спортсмену, пастырю и ленивому сукину сыну в костюме») бога и не опускается ниже с ходу взятой планки практически ни разу. Это десять простых, красивых и мудрых песен на излюбленные мастером темы — любовь и секс, душа и смерть, — звучащих при этом не как стариковские нравоучения, а так же живо и свежо, как и написанные сорок пять лет назад «Suzanne» или «The Partisan». В его исполнении песни под названиями «Amen» или «Darkness» — это не пять центов в вековую копилку, а единственно важные, итоговые, окончательные высказывания на тему.



Впрочем, о том, что Коэн — великий поэт, знают более или менее все. Как, наверное, и о том, что в музыку 33-летний Леонард, один из известнейших на то время поэтов Канады, подался в надежде на лучшие заработки. И хотя лирика «Old Ideas» достойна наивысших похвал, то же самое можно сказать в этот раз и о Коэне-певце (кто еще может источать мед с ядом, проговаривая строчки «Even though you have to hate me / Could you hate me less?»), и о Коэне-музыканте. Явно войдя во вкус по ходу недавних гастролей, он временно забыл о своем увлечении синтезаторами, избрав инструментарий, который его песням идет куда больше: гитары, ненавязчивые клавишные, девичьи бэк-вокальные гармонии — вплоть до тандема Коэна и акустической гитары на «Crazy to Love You», впервые за много лет напоминающего его ранние альбомы.

Эффект от прослушивания «Old Ideas» — драгоценный, неожиданный и редкий опыт. Что-то такое — в смысле уровня уважения, помноженного на градус восхищения и припечатанного ярлыком instant classic, — сопровождало когда-то релизы «Time Out of Mind» Боба Дилана и «American V» Джонни Кэша. С той лишь (существенной) разницей, что Дилану на момент выхода «Time Out of Mind» не было и шестидесяти, а «American V» вышел уже после смерти Кэша. Новый альбом Коэна сохраняет баланс между кэшевской исповедальностью и дилановской наблюдательностью, между остротой ума и силой влечения, между старыми идеями и их свежими прочтениями. Золотая середина — не имеющая ничего общего ни с конформизмом, ни с посредственностью, но находящая комфорт и смысл в том, что другим кажется диким хаосом.

Единственный вопрос, который нынешний Коэн образцово-показательно игнорирует, это его новоиспеченный статус деда: прошлой зимой Лорка Коэн родила дочь Руфусу Уэйнрайту — выдающемуся монреальскому певцу (исполняющему в числе прочего «Hallelujah») и гей-иконе (девочку воспитывают Лорка, Руфус и его партнер — немецкий продюсер Йорн Вайсбродт). Как ни крути, но появление на свет ребенка по фамилии Уэйнрайт-Коэн — не только сюжет для ситкома в духе «Американской семейки», но и момент, породнивший два главных музыкальных клана Канады. Одно можно предположить, не боясь ошибиться: песен внучке Коэн не посвящает вовсе не потому, что она напомнила ему о том, что он смертен. Во-первых, великих песен на эту тему он спел больше, чем кто-либо еще. А во-вторых, один из бесспорных авторитетов для Леонарда — его 104-летний наставник. И если бог позволит своему любимому сукину сыну последовать соответствующему примеру, то «Old Ideas» для Коэна — не лебединая песнь и не блистательное окончание карьеры, а — так точно — ее золотая середина.

Было бы здорово. ​