Тоси Маруки. Хиросима

Книга предельно проста: это история маленькой девочки, переходящей семь рек Хиросимы в надежде спастись от пожаров и взрывов

Имена:  Тоси Маруки

​Когда мы разговаривали с Беатрис Вейон на последнем ММОКФ, среди прочего она упомянула о том, что проблемная литература для подростков перешла в Европе на новый уровень. Если раньше на первом месте для европейских авторов стояли вопросы семьи, взаимоотношений с родителями и коллективом, то теперь основной тенденцией стали рассказы о глобальных проблемах и катастрофах: о голоде, миграциях, войне. И хотя такое четкое деление применительно к детской (да и любой другой) литературе кажется мне несколько умозрительным, стоит признать, что восприятие мира как неделимого на государства целого, с общими бедами и задачами, у нас по меньшей мере не распространено. Возможно, дело в традиционном «отставании» от мировых тенденций (во Франции, по заверениям Вийон, бум проблемной литературы о взаимоотношениях людей пришелся на конец 70-х), возможно — в ревниво-болезненном отношении к родному отечеству. Так или иначе, среди большого количества издаваемых сегодня в России «серьезных» книг для детей и подростков тексты о мировых проблемах весьма редки. К этим редкостям можно отнести книгу Тоси Маруки «Хиросима», рассказывающую, как несложно догадаться из названия, о трагедии 6 августа 1945 года, когда американский бомбардировщик B-29 «Энола Гей» сбросил на японский город первую в истории человечества атомную бомбу.

История маленькой девочки, переходящей семь рек Хиросимы в надежде спастись от пожаров и взрывов, рассказана в книге именно так, как ее мог передать ребенок: без рефлексии; ужасающей статистики раненых, погибших и заболевших впоследствии; без исторических справок и научных фактов. Иллюстрации нарочито наивны, как если бы их рисовала семилетняя Мии-тян, главная героиня книги: неровные линии, искаженные пропорции тел, по-детски неумело переданное движение персонажей. Все это — лаконичность книги, установка на визуальность — совершенно невыносимо. Так же невыносимо смотреть годовые фотоотчеты Life и Time, на девяносто процентов состоящие из военных репортажей.

По сути, перед нами фактически первый для России внятный ответ на вопрос, как разговаривать с ребенком о ядерном оружии. Для нас этот ответ особенно важен, поскольку трагедия Чернобыля вообще не нашла отражения в отечественной детской литературе (а немногочисленные выставки детского рисунка, посвященные чернобыльской теме, так и не получили широкого информационного освещения). Тоси Маруки говорит прямо, словно сама Мии-тян, еще не привыкшая витиевато рассуждать о смерти, диктует ей текст: «Там, возле ног Мии-тян, кто-то двигался. Это была ласточка: ее крылья обгорели, и она не могла взлететь. “Хлоп-хлоп”. Река медленно несла человека. И кошку. <…> Обернувшись, Мии-тян увидела молодую женщину с младенцем на руках. “Я бежала и бежала, а когда решила дать ему молочка, оказалось, он мертвый”, — сказала она Мии-тян».

Кажется, что нельзя так писать и в жизни так не бывает, что все это паразитирование на известных рекламных приемах — дети и котята, как же. Но ужас в том, что на самом деле только так и бывает — автор просто берет из жизни самое сильное и доходчивое. И рассказывает об этом с замораживающей детской непосредственностью.

«А Мии-тян на всю жизнь осталась такой же, какой была в семь лет. Она ни капельки не выросла. “Это из-за бомбы”, — говорит ее мама и вытирает слезы. “Ой, чешется”, — иногда говорит Мии-тян и скребет голову. И тогда мама ищет у нее в волосах, пока не находит среди прядей что-то блестящее. Пинцетом она подцепляет и вытаскивает маленький осколок стекла, оставшийся со времени взрыва».

Впрочем, главный ужас этой книги — не в чудовищных подробностях, рассказанных так, будто это нечто хоть и грустное, но совершенно обыкновенное, вроде смерти соседской собаки. Основной шок наступает после прочтения авторского послесловия, из которого читатель узнает об истории создания книги. Выясняется, что историю Мии-тян ее мама рассказала Тоси Маруки на одной из выставок.

«Знаете, я ведь приехала на Хоккайдо после Взрыва. <...> Я пыталась рассказать о том, что пережила, а [люди] сплетничали у меня за спиной. Говорили: “Это она специально. Рассказывает нам все эти ужасы, чтобы ее пожалели”. <...> Она увидела микрофон, кинулась к нему и закричала: “Люди, раз вы пришли сюда, я знаю, вы поверите мне! <...>” Посетители выставки изумленно посмотрели на женщину. <...> Сквозь слезы, то и дело всхлипывая и прерывая свой рассказ, она рассказывала о Взрыве и о том, как тащила за собой перепуганного ребенка, как бежала из Хиросимы, унося на спине раненого мужа... Люди слушали и кивали, кто-то плакал».

История этой женщины, совершившей нечто из ряда вон выходящее (для сдержанных японцев такое поведение, как мы понимаем, вовсе не норма), превращает книгу Тоси Маруки в документальное свидетельство, лишает описанное мимолетности художественного вымысла, делает реальными каждую мертвую кошку, ласточку, женщину и ребенка. И вот тогда-то и наступает невыносимый ужас — необходимый, кажется, даже детям.


Тоси Маруки. Хиросима (Иллюстрации Ири Маруки). — М.: КомпасГид, 2011
Перевод с японского Елены Байбиковой